Недавно я натолкнулся на «интересную» статью кандидата философских наук, идеолога левого евразийства Рустема Вахитова. Статья эта, опубликованная на сайте «Русская истина» (сайт консервативной политической мысли), называется «Кнут доносчикам». В ней автор в самом начале с возмущением поведал о том, что в известный книжный магазин «Фаланстер» нагрянули силовики в поисках запрещенной литературы. Тут же с ходу он заявил, что это все дело рук неких доносчиков. Собственно, о них и идет речь в статье. Называются и конкретные имена:
«Донос на «Фаланстер» – это, увы, уже нечто обыденное. Мы переживаем сейчас настоящую эпидемию доносов. Созданы целые организации, которые занимаются в ФИнтернете поиском «запрещенного контента» и сообщают о его «распространителях» в соответствующие «органы». Пример – «Лига безопасного Интернета» госпожи Мизулиной-младшей, которая по утверждению сайта «SafeReactor», написала такие «сообщения» на 166 человек, среди которых блогер Егор Крид, журналист Юрий Дудь, музыканты из группы «Би-2» и другие. Еще один известный профессиональный «информатор» – Виталий Бородин – глава учрежденной им же организации «Федеральный проект по безопасности и борьбе с коррупцией». Он известен жалобами на деятелей шоу-бизнеса – Аллу Пугачеву, Валерия Меладзе, Данилу Козловского и других… При этом сами себя они доносчиками считать не хотят. Так, Бородин возмущался, когда его так именовали, и заявлял, что донос – это анонимное сообщение, а он при жалобе «силовикам» указывает все свои данные. Этих господ понять можно – слово «доносчик» у нас обладает длинным веером негативных коннотаций, о чем свидетельствует хотя бы поговорка «доносчику – первый кнут». Однако напрасно они тешат себя иллюзией, что, мол, «мы – не бандиты, мы – благородные пираты». «Энциклопедия права» определяет донос как «устное или письменное сообщение частным лицом уполномоченным государственным органам об оконченном преступлении, приготовлении к преступлению или о покушении на преступление». Никаких оговорок о том, что такое сообщение должно быть анонимным, нет».
Я не очень внимательно слежу за подобными новостями. Ничего не знаю про магазин, про Бородина и Мизулину-младшую впервые прочел у Вахитова, и пока не могу о них судить. Пугачева и прочая подобная публика меня вообще не интересует. Но сама аргументация автора – более чем сомнительна. Если тот же Бородин занимается клеветой, то на это есть статья в УК РФ. Однако Вахитов не обвиняет Бородина в клевете. Его возмущает сам факт «доносительства». Но если донос – это то, что Вахитов процитировал из «Энциклопедии права», что тогда в нём плохого? Разве в «устном или письменном сообщении частным лицом уполномоченным государственным органам об оконченном преступлении, приготовлении к преступлению или о покушении на преступление» есть что-то предосудительное? С точки зрения преступника – безусловно. Неужели этот кандидат философских наук нахватался блатных понятий? А если речь идет о теракте или еще каком-нибудь ужасном преступлении? Заметим, что в этом определении нет указания на ложный донос.
Нет, наш консервативный философ опирается не на криминальных авторитетов, а на русских консервативных мыслителей. Упоминает Константина Аксакова, вообще «отцов славянофилов». Но цитируется только Достоевский (который, кстати, причислял себя как раз к славянофилам). Читаем уже в эпиграфе: «Что подвинуло вас доносить? – Единственно из приятного любопытства и … из услужливости благородной души». Ф.М. Достоевский.
В статье автор также обращается к этим словам: «О подлецах, которые занимаются доносительством из корыстных целей, говорить неинтересно. Согласитесь, они просто примитивны как амебы. О сумасшедших, которым всюду чудятся враги по причине поврежденной психики, тоже рассуждать здесь неуместно – это компетенция врача-психиатра. А вот на тех, кто это делает «из услужливости благородной души», как выразился Достоевский, а проще говоря, «из идейных соображений», остановиться стоит. Они, как правило, именуют себя консерваторами и русскими патриотами. Они радуются визиту «силовиков» в «Фаланстер» и предвкушают его разгром. Они выступают за запрет книг всех тех, кто не согласен с ними. Авторов этих книг они огульно именуют «агентами Запада» и требуют примерного их наказания. Им почему-то кажется, что такова «русская традиция» и что если уж ты объявил себя консерватором, то ты должен выступать против свободы во всех ее проявлениях, в том числе и против свободы мысли. Трудно сказать, чего тут больше – малограмотности или фанатизма, приведшего к заметному отупению».
Т.е., как понимает, надеюсь, читатель, пафос статьи Вахитова направлен не против ложных доносчиков, потому что ложные доносы совершают как раз подлецы из корыстных целей, а против доносчиков «идейных», которым врать вовсе не с руки. Наверное, некоторые «бдительные граждане» действительно проявляют ревность не по разуму. Хотя вряд ли они читают русских консервативных философов, да и статью Вахитова вряд они прочтут. Но хочу заметить, что кандидату философских наук все же следовало бы лучше знать творчество Ф. М, Достоевского, которого он цитирует. Фёдор Михайлович все-таки – не только великий писатель, но и великий мыслитель, и его имя вписано в историю русской философии.
Дело в том, что слова, приведенные Р. Вахитовым и в тексте и в эпиграфе – цитата из романа «Идиот», одного из главных произведений писателя. И никакого отношения к «идейному доносительству» они не имеют. Слова эти взяты из диалога князя Мышкина и Лебядкина. Последний признался, что информировал генеральшу Епанчину о личных взаимоотношениях других людей. Это страшно возмутило князя Мышкина. Приведу кусочек из диалога, в котором и содержится весьма неточно цитируемое Р. Вахитовым:
«– Эх, Лебедев! Можно ли, можно ли доходить до такого низкого беспорядка, до которого вы дошли? – вскричал князь горестно. Черты Лебедева прояснились.
– Низок, низок! – приблизился он тотчас же, со слезами бия себя в грудь.
– Ведь это мерзости!
– Именно мерзости-с. Настоящее слово-с!
– И что у вас за повадка так... странно поступать? Ведь вы... просто шпион! Почему вы писали анонимом и тревожили... такую благороднейшую и добрейшую женщину? Почему, наконец, Аглая Ивановна не имеет права писать кому ей угодно? Что, вы жаловаться, что ли, ходили сегодня? Что вы надеялись получить? Что подвинуло вас доносить?
– Единственно из приятного любопытства и... из услужливости благородной души, да-с! – бормотал Лебедев. – Теперь же весь ваш, весь опять! Хоть повесьте!»
Я думаю, что даже те из читателей, кто не помнит (или не читал) роман Достоевского «Идиот», все же убедились в том, что ничего «идейного» здесь и в помине нет. Тут даже слово «доносить» вовсе не звучит. Звучит слово «шпион» вообще-то. Т.е. Р. Вахитов очень вольно процитировал Федора Михайловича. Хотя это и неважно.
Но я хочу еще кое-что написать о Достоевском, раз уж Рустем Вахитов цитирует его (он говорит о русских консервативных мыслителях, отцах славянофилах, но цитирует только Достоевского). Тут мне попалась интересная запись из дневника другого консервативного мыслителя того времени, Алексея Сергеевича Суворина (1834-1912), публициста, издателя «реакционной» газеты «Новое время»:
«…разговор скоро перешел на политические преступления вообще и на взрыв в Зимнем дворце {речь идет о попытке покушения на царя – прим.} в особенности. Обсуждая это событие, Достоевский остановился на странном отношении общества к преступлениям этим. Общество как будто сочувствовало им или, ближе к истине, не знало хорошенько, как к ним относиться.
– Представьте себе, – говорил он, – что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: "Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завел машину". Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельств и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли ли бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтоб он арестовал этих людей? Вы пошли бы?
– Нет, не пошел бы...
– И я бы не пошел. Почему? Ведь это ужас. Это – преступление. Мы, может быть, могли бы предупредить. Я вот об этом думал до вашего прихода, набивая папиросы. Я перебрал все причины, которые заставляли бы меня это сделать. Причины основательные, солидные, и затем обдумал причины, которые мне не позволяли бы это сделать. Эти причины прямо ничтожные. Просто – боязнь прослыть доносчиком. Я представлял себе, как я приду, как на меня посмотрят, как меня станут расспрашивать, делать очные ставки, пожалуй, предложат награду, а то заподозрят в сообщничестве. Напечатают: Достоевский указал на преступников. Разве это мое дело? Это дело полиции. Она на это назначена, она за это деньги получает. Мне бы либералы не простили. Они измучили бы меня, довели бы до отчаяния. Разве это нормально? У нас все ненормально, оттого все это происходит, и никто не знает, как ему поступить не только в самых трудных обстоятельствах, но и в самых простых. Я бы написал об этом. Я бы мог сказать много хорошего и скверного и для общества и для правительства, а этого нельзя. У нас о самом важном нельзя говорить».
Что мы видим из этого сообщения? А то, что Ф.М. Достоевский указывает на то, что люди часто боятся сообщать полиции о готовящемся преступлении из страха прослыть доносчиками. Страха перед либералами. И это, по мнению писателя и мыслителя, – ненормально. Конечно, это не прямой текст великого писателя, но лично у меня нет сомнения в подлинности написанного Сувориным. В любом случае совершенно напрасно Рустем Вахитов попытался опереться на консервативных мыслителей и на Достоевского, в частности, проповедуя нам, по сути, то ли либеральные, то ли криминальные представления о порядочности.
Если следовать тому определению доноса, который дал сам Вахитов из «Энциклопедии права», то донос (не ложный) как таковой сам по себе не является чем-то постыдным. Однако в нашей обиходной речи слово «донос» действительно чаще всего используют в отрицательном значении. Например, донос оккупантам (тем же нацистам) на патриотов-подпольщиков. Но это случаи исключительные. Обличение же (если оно справедливое) тех же иноагентов вовсе не относится к этим случаям, и пусть обличителей не пугает клеймо «доносчика», которым пытаются их уязвить. Важно только не перегнуть палку.
Тимур (Сергий) Давлетшин, православный публицист
 Хамзатович Давлетшин кв.jpg)
