На высоких холмах правобережья Днепра, там, где ветер со степей встречается с дыханием великой реки, стоит величественная Киево-Печерская Лавра. Её золоченые главы, словно свечи, зажженные перед Богом, и вся она будто парит в небесах, видимая за много вёрст вокруг. Это не просто монастырь; это каменная летопись, высеченная в кручах над рекой. Но сначала был только Днепр – древний путь «из варяг в греки», синий и мощный, омывающий подножие утёсов. И только затем – пещеры. Тёмные, сырые лабиринты, где в XI веке первые иноки-отшельники, словно корни будущего дерева, уходили вглубь земли, ища уединённой молитвы. Из этих тайных подземелий, «печер», и прорастет слава Лавры, ставшей духовным сердцем Руси.
История здесь струится незримо. Стены Успенского собора, возведённого руками византийских зодчих, помнят молитвы летописца Нестора, создававшего «Повесть временных лет». В глубоких пещерах и по сей день почивают нетленные мощи святых угодников, храня в себе многовековую тишину и благодать. Лавра была и крепостью, отражавшей набеги кочевников, и центром знаний, где переписывались книги и велись хроники, и местом паломничества для князей и простолюдинов. А теперь мысленно перенесемся в пещеры...
Воздух в келье густой, спертый, пропахший воском, ладаном и пылью веков. Он не движется, будто и сам застыл в благоговении перед трудом, что совершается здесь, в каменном лоне Печерской лавры. Лишь изредка доносится отдаленный звон цепи в подземных галереях или приглушенный шаг брата-послушника. Светильник, чадящий жирным дымом, отбрасывает на стены пляшущие тени, и в этом зыбком круге света – он, летописец. Имя ему – Нестор.
Его келья – не место для мирских утех, это аскетичная мастерская историка. На грубо сколоченном столе – все его орудия труда. Половинка восковой свечи в медном подсвечнике, нож для соскабливания ошибочных букв, шило для разлиновки листа, песочница для просушки чернил. И главное – драгоценные самодельные книги, тяжелые, в деревянных окладах, обтянутых грубой кожей. Это его источники: византийские хронографы, жития святых, княжеские грамоты, потрепанные свитки с пометками предшественников, Никона Великого, самого Феодосия Печерского.
Но вот он берёт в руки главное орудие – гусиное перо, обрезанное и заострённое с величайшей тщательностью. Опускает его в чернильницу. Чернила он варил сам, по монастырскому рецепту: из чернильных орешков на дубовых листьях, с добавлением железистых купоросов и вишнёвой камеди. Они лягут на пергамент густо, почти чёрно.
Пергамент перед ним – тонко выделанная телячья кожа, плотная, желтоватая. Он уже разлиновал его шилом, проведя едва заметные бороздки, чтобы строки ложились ровно. Прежде чем вывести первую букву, он шепчет молитву, испрашивая мудрости и правды. Ибо труд его – не для славы человеческой, а для памяти земли Русской, «откуду есть пошла…».
И перо начинает свой неторопливый танец. Оно не пишет – оно вырезает историю на плоти времени. Сначала это крупная, торжественная заглавная буквица, «Л» — для слова «Лѣто» (год). Она украшена тончайшими вязями, похожими на сплетенные корни древнего дуба. Письмо уставное, каждая буква стоит отдельно, строго, вертикально, словно монах на молитве. Ни спешки, ни суеты. Каждый штрих – обдуман, выверен.
«В лѣто 6605… – выводит он. А в голове уже роятся образы. Он не просто фиксирует даты. Он творит полотно истории. Вот он пишет о битве на Стугне, и его перо будто стучит в такт копытам коней, звенит мечами. Он слышит стоны раненых и плач по погибшему князю Ростиславу. Он описывает не только победы, но и междоусобные брани, и тут его перо тяжелеет, становится обличительным. Он – не льстец князей, но свидетель перед Богом. Он видит в распрях кару Господню за грехи и призывает к миру и благочестию.
Пальцы его немеют от долгого напряжения, спина ноет в неподвижности. В светильнике догорает масло, и тени сгущаются, превращая келью в подобие пещеры, где покоятся нетленные мощи первых отцов. В этом есть глубокий символ: он, летописец, тоже погребает события, чтобы они, преображенные, воскресли для потомков. Иногда он откладывает перо, чтобы растереть онемевшую руку, и в тишине к нему приходят они – тени прошлого. Мудрый Ярослав, строящий храмы и переводящий книги; отважный Святослав, чей путь лежал от степи до Царьграда; смиренный Феодосий, учащий братию не словом, но молчаливым подвигом. Он чувствует свою связь с ними, чувствует себя звеном в великой цепи, уходящей и в прошлое, и в будущее.
Он пишет о крещении Руси, и его сердце ликует, и буквы на пергаменте кажутся ему светоносными. Он вписывает в текст целые документы – договоры с греками, уставы князей, ибо знает: слово, закрепленное на пергаменте, переживет каменные стены. Наконец, свеча догорает, оставляя после себя запах гари и тонкую струйку дыма. Он ставит последнюю точку, откладывает перо и смотрит на исписанный лист. Чернила еще влажны и блестят в угасающем свете. Он знает, что этот труд не будет оценен при его жизни. Его «Повесть временных лет» будут переписывать в других монастырях, дополнять, видоизменять. Но зерно истины, им посеянное, прорастет сквозь века.
Он крестится, гасит светильник и выходит из кельи. Над Лаврой уже плывут звёзды, такие же вечные, как и та правда, которую он ищет в хитросплетениях судеб. Возвращаясь в свою аскетичную келью, он оставляет после себя не просто текст. Он оставляет завещание — нам, потомкам, чтобы мы помнили «откуду есть пошла Русская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Русская земля стала есть». И в этой тишине, под сенью древних стен, рождается бессмертная летопись души народа.
Преподобный Нестор научил нас трем великим вещам. Во-первых: любви к родной земле. Его труд – это гимн Отечеству, увиденному глазами веры. Он показал, что патриотизм – это не слепая гордость, а благодарное признание Божьих деяний в истории твоего народа. Во-вторых, поиску смысла в истории. В потоке новостей, в калейдоскопе событий мы часто теряемся. Нестор учит нас видеть за событиями – Промысл Божий. Видеть, как Господь через царей и простых людей, через победы и поражения ведет свой народ ко спасению. И, наконец, в-третьих, важности свидетельства. Он был верным свидетелем. Он не искажал правду, даже если она была неудобной. Он сохранил для нас не только славу, но и грехи наших предков, чтобы мы, учась на их ошибках, не повторяли их.
Братья и сестры! Преподобный Нестор сидит не в пыльном архиве, а у истоков нашего национального самосознания. Он наш духовный корень. Когда мы читаем его летопись, мы слышим не просто древний текст. Мы слышим голос нашего предка, который из глубины веков говорит нам: «Смотрите, как Бог вел нас! Помните, кем вы должны быть – народом Божиим! Храните веру, которую вы приняли, любите землю, которую вам дал Господь, и ищите в каждом дне своей жизни не сиюминутную выгоду, а вечный смысл». С праздником вас, дорогие друзья.
Роман Викторович Овчаренко, кандидат богословия, магистр истории
