Открывая нам путь святости, Господь сказал: «Вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов» (Исх. 34, 10). В притче о прокаженных показан десятый прокаженный, человек, пребывающий в проказе греха, который увидел, что с ним сделал Бог, и назвал Бога по имени. А здесь в Евангелии мы слышим совсем другой вопль веры — другого свидетельства и благодарения. Симон, смиренный рыбак, с ужасом говорит: «Отойди от Меня, Господи, ибо я человек грешный». Свет Господа обнажает всякий мрак. Постараемся осмыслить исповедание своего недостоинства будущим первоверховным апостолом Петром. Оно созвучно со словами другого первоверховного апостола, которые мы произносим всякий раз перед причащением: «От них же (грешников) я первый».
Быть верным означает для нас осознание своего мрака, а также терпеливое несение своего бремени. Потому что свою греховность можно не ощущать. Есть такое успокоение себя, которое есть не что иное, как ожесточение во зле и исчезновение заботы о правде. Зло спокойно возрастает в нас, и мы не испытываем мук совести. Святые отцы говорят об опасности ложного внутреннего мира, где наше спокойствие двусмысленно. Такой мир можно иметь среди тысячи внешних хлопот и забот. Мы как будто заняты важными делами, нас захватывают все новые и новые замыслы, а по сути мы пребываем в некоем сне по отношению к себе — во сне совести. Отсюда напрашивается вывод о пользе жизненных потрясений и тревог. Но хуже всего плыть, как мертвая рыба, по течению!
Мы можем вести по видимости христианскую жизнь, у нас немало христианских привычек, которые сами по себе, несомненно, добрые. Но постепенно они теряют свою жизненную наполненность, в них отсутствует горение. Посмотрите на новообращенных, пламенеющих, требовательных к себе и сравните их с христианами, ко всему привыкшими. Отношение к Богу далеко неодинаковое.
У нас у всех есть свои внутренние проблемы, мы несем бремя трудностей наших характеров, испытаний болезнями и внезапными бедами, и это во многом определяет нас. Мы ощущаем разрыв, существующий между тем, чего ждут от нас, и нашей ограниченностью, которую мы не можем не осознавать. Я знал одного старого священника. Он был так болен, что не мог уже служить. И вследствие своей немощи считал, что не может быть более никому полезным. Однако именно во время этой болезни он научил самому главному, что есть в христианской жизни — милосердию и терпению, — не только своих чад, но многих будущих известных пастырей.
Наконец, и это, может быть, еще важнее, восходя ко Господу, мы неизбежно обнаруживаем нашу худость по сравнению с тем, как нас воспринимают другие. Многие из нас могли бы повторить про себя горькие слова: «Я не тот, кто я есть, я не тот, о ком думают, будто я есть». На этом уровне мы начинаем осознавать свои грехи, особенно когда понимаем, что наши грехи что-то значат для Бога. Некоторые говорят: «Что может значить для всеведущего и бесконечного Бога этот ничтожный глупый поступок?» Разумеется, так. Но если Бог есть Любовь, все меняется: малейшая наша неверность ранит Бога.
Когда человек осознает эту тяжесть греха, эту силу, исходящую от Бога, он кричит: «Отойди от меня!» подобно апостолу Петру в начале его призвания. Или, вернее, хочет так кричать. Но когда мы честно признаем ограниченность наших возможностей, мы начинаем взывать к Нему: «Оттого что я грешен, приди ко мне, Господи Иисусе Христе, не удаляйся от меня никогда». Почему мы должны так молиться к Нему? Потому что вера учит нас, что мы — поле сражения. И что мы будем таковыми до последнего нашего дня. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Есть те, кто плачет, что не любит Бога. Но они любят Его!» Ибо единственное настоящее зло — перестать сражаться. Подлинное зло — перестать плакать, подлинное зло — смириться со своей убогостью, перестать гореть желанием достигнуть Бога. Забыть, что Господь может оставить нам наши грехи. Одни из самых великих слов — отныне всегда связанных с властью священника, от Бога ему данной, — именно эти: «Оставляются тебе грехи твои». Так всегда говорит Христос в Евангелии, совершая чудеса и исцеления. Мне кажется, что это слово «оставляются» имеет два смысла: Господь развязывает, прощает, оставляет наши долги. Но Он не спасает нас без нас, и будущие поступки кающегося неотделимы от таинства покаяния. Он возвращает нам наши грехи, то есть не только память о них, но и память о том, что они омыты Его Кровию. Это значит, что мы будем снова и снова повторять эти грехи, пока по-настоящему не поймем, какой ценой дается нам прощение. Но всякий раз, когда мы искренне каемся, Господь влагает в наше сердце достаточно любви, чтобы мы начали возрастать в Нем.
В наших молитвах мы просим Бога оставить нам то, чего совесть наша страшится. Страшится того, в чем мы обвиняем себя или упрекаем себя и чего мы страшимся увидеть в подлинном свете, делая вид, что этого у нас нет. Как замечательно сказал святитель Игнатий (Брянчанинов): «Не ужасайся, когда увидишь в себе что-нибудь ужасное, потому что в тебе есть нечто несравненно более ужасное». А преподобный Серафим Саровский говорит, что мы должны быть терпеливы к себе, к своим собственным недостаткам — не только по отношению к недостаткам других людей. «Претерпевый до конца, тот спасется».
«Познай себя», — повторяют святые отцы известную еще языческим философам мудрость. Однако в отличие от них, Церковь знает об опасности, связанной с познанием себя: уныние или, еще хуже, отчаяние угрожают человеку, видящему свою греховность. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что видение своих грехов дается нам по мере поддержки нас Богом, по мере познания нами Его благодати. В свете веры то, что не исцелено в нас, открывается как то, что может быть исцеленным. «Блаженны видящие то, что вы видите», — утешает нас Господь. Даже взойдя на высокие ступени совершенства, святые отцы повторяют: «Мы только в начале покаяния». Оттого что мы грешники, но грешники кающиеся, Господь наш Иисус Христос без конца приходит к нам и спасает нас.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
