Легче всего избавиться от зла, назвав его добром. Так, собственно, и поступает Европа уже лет четыреста. Гностики, романтики, нигилисты, символисты, модернисты, авангардисты, экзистенциалисты, метаметафористы — кто ещё? Все, кому этого хочется. Как пел Галич в своё время — и я не прочь, и вы не прочь, и все не прочь.
Моя бабушка-блокадница, помнится, говорила, что если бы был Бог, он не допустил бы таких страданий. Что бы я сейчас ей ответил? Сослался на необходимость зла в мировом распорядке, на «темную потенцию божества» по Шеллингу, на «инобытие абсолютной идеи» (по Гегелю), на злого демиурга (по гностикам), на отпадение от Всеединства (по Соловьеву) и т.п.? Нет уж, господа, тут «инобытием» не отделаешься, тут другой ключ нужен.
Я писал уже об Абсолюте, являющемся Творцом и источником Всего (универсум, всеобщее). Это Всё — как земное, так и небесное — оказывается плодом осуществления всевозможности в творческом акте Отца. Господь, как солнце, посылает свет на праведных и неправедных. Жизнь и смерть, бытие и небытие, радость и страдание, полёт и падение в равной мере являются характеристиками твари. Именно по этой причине нельзя сказать, что зло в этом мире является только результатом грехопадения ангелов и людей. Зло коренится глубже — в самой возможности зла, которое предпочитает часть тварей (ангелов и людей) по своей воле. В таком плане зло (черт, бес) не менее реален, чем добро (ангел). Бытие и небытие в соотносимых мерах присущи человеку и всему космосу, и потому он постоянно пребывает (колеблется, «осциллирует») между тем и другим. «И веселью и печали на изменчивой земле боги праведные дали одинакие криле» (Е.Баратынский).
Но картина решительно меняется, когда в мир приходит Христос-Спаситель.
Приходит и говорит: «Я и Отец — одно». Именно за это – за отождествление себя с Богом — его и покарали иудеи. Если Иисус Христос и Бог — одно (то есть обладают одной природой при различии
лиц), это значит, что Абсолют-Бог внутри собственной природы есть абсолютное благо, хотя в тварном сущем имеет место очевидная онтологическая равномощность блага и зла. Абсолют-Отец жертвенно отождествляет себя со своим человеческим Сыном-Логосом, в то время как
в бытии попускает открытое ценностное противостояние тьмы и света. Допускает антихриста, князя мира сего, и его войну с Сыном. И жертва Христа — а, значит, и самого Отца в ипостаси Сына — есть стратегия победы в этой войне. И война эта будет длиться, пока существует вселенская история — вплоть до конца мира.
Конечно, всё дело тут в свободном выборе архангела Люцифера (в вечности) и человека Адама (во времени). И каждого из нас. И того или иного народа, культуры, цивилизации. Бог-Абсолют никого не насилует, и даже никого не судит, но весь суд отдал Сыну. И Бог-Сын — как, впрочем, и змей — никого не заставляет себя любить: «Симон Ионин! любишь ли ты меня?» Если не знаешь Христа, или мало Его любишь, а больше любишь Деннницу, то попадаешь в змеиную нору, в онтологическую область его противника — метафизически не менее реальную, а в экзистенциальном (тварном) отношении более привлекательную, чем трудные пути восхождения, христианской аскезы, монашества, многочасовых богослужений и т. п. Более того, эта область сулит наслаждение гибелью. «Чую с гибельным восторгом — пропадаю!».
Проницательные слова по поводу этой «трещины в бытии» произнес в России в начале ХХ века Розанов, а на глазах у всех тогда же испытал её (вплоть до страшной гибели) «святой черт» Григорий Распутин. Блок откровенно писал: «Сидит во мне Гришка…». Да в ком он не сидит?
О божественных тайнах выпытывать не надо. Не нашего ума это дело. Знаем только, что Господь всё может, Он есть возможность невозможного, и потому выше всех противостояний, которых для него не существует. Совершенный выше своего совершенства, по формуле Льва Карсавина. Бог лично участвует в драме мира – в нашей с тобой драме. Солнце – как слепящая тьма, если на него посмотришь.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств
