Из гущи народной: более того: из семьи лесника – то есть с детства словно связанный и с русской, и с белорусской лесной стихией, тайной…
С самого раннего периода Якуб Колас впитывал ритмы и звоны родной земли, и чувство справедливости, обострённое в его случае, острым вектором рассекало многие из его поэтических перлов: и горечь, тяжело струившаяся из созвучий, была логична, и сложно ей было противостоять:
Край родимый, край наш бедный!
Лес, болото да песок…
Там лужок едва приметный,
Частый ельник — невысок.
А туман — стена сплошная!
Все закроет невзначай.
Ой, сторонка ты родная!
Ой, забытый богом край!
Вечные, народные, скорбные русские мотивы…
Как прервать их?
Заменить солнцем справедливости, метафизическим её златом?
…Колас узнал кнут власти на спине собственной судьбы: за участие в организации нелегального учительского съезда был приговорён к заключению, которое отбывал в минской тюрьме.
Он много учительствовал: соприкасаясь с бедою неграмотности, с дозированностью знаний, которые мог получить простой человек.
Принятие поэтом 1917 года было логично и зиждилось на хорошем знание жизни, и собственных ощущениях, что, как тёртый опыт, не могли обманывать.
…его стихи были красивы – несмотря ни на что: ибо и бедная сторона жизни подразумевает щедрое солнце и лёгкий, нежный ветер:
Летом сёла пусты наши..
Все люди заняты трудом.
Только смех детей у пашни
Звенит и льётся серебром.
Ветер кудри их ласкает,
Моет дождь счастливый лик.
С ними солнышко играет,
Шлёт в привет им яркий блик.
(пер. Е. Пинского)
…и сквозило в поэзии Коласа бесконечное удивление щедростью и разнообразием мира: так, вероятно, воспринимали те дети, которых живописал он, виртуозно используя поэтический инструментарий.
Монументальные поэмы «Новая земля» и «Сымон-музыкант» возникли после революции: и, вздымаясь в метафизические небеса, пели родную землю, знание жизни на которой было богато; а музыкальность поэтической речи Коласа завораживала…
В поэзии его плескались именно народные ручьи: что невозможно подделать – нужно только дышать народной стихией, пропуская через фильтры собственного дара.
Он изображал природу точными и острыми мазками: она распускалась под пером его литературными перлами; он пел мужество – сине-стального окраса – партизанской войны, и стойкость народа завораживала поэта: так же, как и красота мира…
Песни его звучат снова и снова: не ветшая, не теряя силовой стихии народной речи; песни его словно крепнут с годами, воспевая правильное в жизни: то, ради чего стоит жить.
Александр Львович Балтин, публицист, киновед, член Союза журналистов Москвы
