Январский кризис в Казахстане в очередной раз привлек внимание к вопросу о том, в каком направлении в будущем намерена двигаться страна, — в сторону развития отношений с Россией, своим северным соседом, или поглядывая на юг, в направлении Китая. Дискуссии обострились на фоне недавних выступлений президента Касыма-Жомарта Токаева о взаимодействии с Китаем. При этом на юге страны можно встретить как противников чрезмерного сближения с Россией, так и тех, кто выступает против влияния Пекина, пишет газета «Известия».
Вопрос о том, к кому из своих партнеров будет в большей степени стремиться Казахстан в ближайшем будущем, обострился на фоне недавней реакции президента страны Касыма-Жомарта Токаева на вопрос журналистов о проявлениях синофобии в Казахстане. Напомним, что в стране периодически проходят акции протеста против китайского присутствия.
— Китай — это наш ближайший сосед, как бы от Бога. Мы не можем менять своих соседей. Китай достиг успехов в своем экономическом развитии. […] За 11 месяцев прошлого года объем торговли между нами достиг $17 млрд, и мы заинтересованы в дальнейшем развитии. Мы должны изучать Китай, изучать китайский язык. Речь не идет о том, что мы должны сдаваться с поднятыми руками, но должны сотрудничать, — ответил президент Казахстана.
Интерес к этой теме в обществе подогревается еще и тем, что новое поколение молодых казахстанцев, не имея возможности поступить в европейские вузы, отдает предпочтение образованию в странах Юго-Восточной Азии, в частности, в КНР.
По официальным данным, только на текущий момент в Китае обучается около 14 тыс. казахстанских студентов, ежегодно в Поднебесную едут около 4 тыс. молодых людей из Казахстана.
С другой стороны, Касым-Жомарт Токаев ранее озвучил также и свое желание переформатировать образование в стране. Причем ориентируясь уже не в сторону Китая, а в сторону России.
— Мы будем направлять наших молодых людей на учебу, в том числе и в Россию. Казахи, молодые казахи должны быть «технарями». Это мое глубокое убеждение, — заявил президент страны, добавив, что, возможно, технические университеты России станут приоритетным направлением для получающих высшее образование казахов.
Казалось бы, пишет обозреватель газеты, Токаев придерживается старого мудрого принципа: и вашим, и нашим. Да и долгое время практикующаяся в Казахстане политика многовекторности тоже показывает, что в этом случае политик не применяет практик, которые будут реализовываться в ущерб сотрудничеству с другими странами. Однако, как долго лидеру страны удастся придерживаться такой позиции, неясно.
По мнению киргизского политолога Игоря Шестакова, будучи опытным дипломатом, президент Токаев прекрасно понимает необходимость сотрудничества с Китаем.
— Запад, вкладывая инвестиции, начинает диктовать свои правила игры, свои условия. Это мы хорошо знаем по Киргизии. Что же касается России, то, думаю, введение войск ОДКБ остудило горячие головы, которые хотели взорвать общественно-политическую ситуацию в Казахстане. Мы видели, и в первую очередь по Алма-Ате, как со стороны боевиков-радикалов, а не со стороны мирных протестующих, применялось огнестрельное оружие, и реакция ОДКБ показала, что Казахстан не остался один на один с подобными дестабилизирующими вызовами, — говорит Шестаков.
Однако недавно случившаяся попытка дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в Казахстане вынуждает официальный Пекин пересматривать курс на защиту своих инвестиций за рубежом, полагает политолог, кандидат исторических наук Марат Утеубаев. И если раньше Китай придерживался принципа невмешательства во внутренние дела других государств, то сейчас успешная операция ОДКБ пошатнула этот традиционный принцип внешней политики КНР.
— На мой взгляд, в Пекине не смогли оперативно сформулировать свою позицию по вопросу казахстанского кризиса. В результате, Россия в рамках ОДКБ оказала быструю помощь Казахстану, а Пекин остался в стороне. Между тем правительство КНР вложило в экономику Казахстана огромные финансовые ресурсы, и их судьба зависит от позиции России, — отмечает эксперт. — В этой связи в Пекине заговорили о необходимости изменить внешнеполитическую стратегию и поддерживать военными мерами проекты «Нового шелкового пути».
Подтверждением тому является высказывание лидера КНР на прошедшем в конце января онлайн-саммите с участием глав государств региона, который был приурочен к 30-летию установления дипломатических отношений между КНР и странами Центральной Азии.
— Мы категорически выступаем против попыток внешних сил инспирировать «цветную революцию» в регионе, вмешиваться во внутренние дела под предлогом защиты прав человека, подорвать спокойную жизнь наших народов, — сказал тогда председатель КНР Си Цзиньпин.
В свете происходящих событий важным можно считать и заявление лидера КНР о предоставлении в ближайшие три года на безвозмездной основе странам Средней Азии (Казахстану, Киргизии, Узбекистану, Туркменистану и Таджикистану) помощи в размере $500 млн «для осуществления социально значимых проектов». По мнению политологов, это сигнал Китая о готовности к тесному сотрудничеству.
— Это экономическое участие в жизни стран Центральной Азии, в том числе на грантовых основах в социальных проектах. Это есть проявление «мягкой силы», — считает Игорь Шестаков.
Отчасти с ним согласен и Марат Утеубаев, которые отмечает, что «мягкая сила» КНР явно заметно присутствует в странах Центральной Азии. Прежде всего в сфере образования, культуры и экономики. Но это далеко не всегда радует казахстанцев.
— Официальный Пекин лоббирует на переговорах открытие институтов Конфуция в государствах Центральной Азии. До 2020 года Казахстан занимал 9-е место по числу иностранных студентов в КНР. Вместе с тем гражданам государств Центральной Азии далеко не всегда нравятся масштабы сотрудничества их правительств с Пекином, — объясняет он.
Так, в прошлом году в Казахстане часть общества выступала против привлечения экономических инвестиций со стороны Пекина и допущения в страну компаний из КНР, напоминает собеседник издания. В то же время, по его мнению, экономическое присутствие КНР в Центральной Азии и Казахстане никак не противоречит российским интересам в регионе.
Тем более что Россия в экономическом сотрудничестве с Казахстаном по объему торговли всё еще опережает КНР, подчеркивает эксперт.
По данным министерства КНР, объем торговли между Пекином и странами — участниками саммита КНР – Центральная Азия за 30 лет совместного сотрудничества увеличился более чем в 100 раз — с $460 млн до $50,1 млрд. Очевидна и финансовая зависимость стран Центральной Азии от КНР.
В Казахстане экономическое присутствие Пекина очень заметно. Китайские компании разрабатывают около 20% от всей нефти. А если говорить о внешних долгах, то Казахстан должен КНР (с учетом государственных банков и компаний) около $12,5 млрд (это около 10% от ВВП страны). Кроме того, нельзя забывать и о газопроводе, который связывает КНР и Центральную Азию, и проходит через южную часть Казахстана.
Тем не менее, несмотря на масштаб экспансии КНР в Центральной Азии, ее роль в ситуации в Казахстане оказалась куда менее значимой и заметной, чем роль России, уверен Марат Утеубаев.
Эксперты, опрошенные «Известиями», разошлись в оценках. Одни считают, что вопрос о том, «с кем быть Казахстану», однозначно решен, другие уверены, что в целом формула многовекторной политики Казахстана сохранится в прежнем виде. Но с некоторыми нюансами: военно-политический вектор будет с Россией, а экономический — с Китаем. Возможно, еще и потому, что сейчас между Пекином и Москвой налажено поистине широкое партнерство.
Казахстану необходимо не просто развивать отношения, а надо использовать транзитное положение между Китаем и Россией и далее Европой, считает известный политолог, в прошлом казахстанский дипломат Казбек Бейсебаев.
— Недавно в Лаосе с помощью Китая построили скоростную железную дорогу, которая пойдет дальше в Таиланд. Мы ведь, построив новые железные дороги или модернизировав старые, тоже можем ускорить транзит китайских товаров через нашу территорию, — рассуждает он. — Но в XVIII веке выбор был уже сделан, в рамках Российской Империи и Советского Союза мы составляли одно государство.
Сегодня у Казахстана с Россией сильные политические, экономические и культурные связи, а абсолютное большинство казахов владеет русским языком, напоминает эксперт: «Ничего подобного нас не связывает с Китаем. Всё это говорит о том, что наш основной вектор смотрит на север, а не на юг».
А вот с точки зрения специалиста по вопросам безопасности в Центральной Азии Рустама Бурнашева, каких-либо существенных изменений в политике Казахстана, скорее всего, вообще не будет. И подтверждением тому, по его мнению, может служить несколько факторов.
— Первый фактор — чисто структурного характера. Дело в том, что статус Казахстана на мировой арене, в международных отношениях достаточно специфический. Это малое государство, которое находится на периферии международных отношений. И такие государства всегда, как правило, придерживаются политики многовекторности. Это уже проверенная десятилетиями стратегия, которая является наиболее успешной, — отмечает Бурнашев.
На стремление Казахстана придерживаться прежней стратегии указывает и ряд внешнеполитических событий. Уже 4 февраля Касым-Жомарт Токаев отправился в Пекин, чтобы принять участие в церемонии открытия XXIV зимних Олимпийских игр, куда приехал и президент России Путин. А на следующей неделе, согласно информации из неофициальных источников, Токаев собирается в Москву, где планируется подписание большого пакета соглашений. В том числе и с российскими техническими вузами для подготовки инженерно-технических кадров в Казахстане.
При этом четыре ведущих технических вуза России в Казахстане уже включены в топ зарубежных вузов для обучения молодежи по президентской программе «Болашак», название которой с казахского переводится как «будущее».
