«…наступило что-то новое, очень уж непохожее на прежнюю тишину, и что-то очень уж странное, но везде ощущаемое…» (Ф.М. Достоевский, «Бесы»)
Проекты, проекты… Одно из заметных достижений нашего массового кинематографа в его бессознательной погоне за тем, чем живет Запад, – это то, что психолог у нас вполне стал штатным киногероем. Он начинает вполне закономерно присутствовать там, где кто-то решает сложную проблему в отношениях, кто-то что-то «копает», чего-то добивается, за кем-то гоняется, как, например, делает это следователь, полицейский, бывший, спецназовец, бизнесмен, и т.д.
Только навскидку на память приходит целый ряд сериалов разного художественного достоинства: это и «Триггер» (реж. Д. Тюрин), в котором действует неунывающий психотерапевт-провокатор; и «Садовое кольцо» (реж. В. Тодоровский), где работники психологического фронта сами попадают в ситуации сложных семейных отношений; и раскованные, сексуально раскрепощённые, длинноногие, гламурные, психологически хорошо вооруженные «Психологини» (реж. Р. Фокин); и «Метод Фрейда» (реж. М. Вайнберг) с нетривиальным подходом и к поиску преступника и одновременно к достижению самых интимных глубин женского сердца; и «Частица вселенной» (реж. А.Званцова), где в отношениях героев фильма образуется ситуация такой сложности, что в одиночку, без соответствующей помощи и патронажа выйти из неё никак просто уже невозможно; и т.д.; и т.д.
Особое место, на мой взгляд, в этом кино-психологическом ряду занимает совсем свежий сериал, прошедший недавно на экране ВГТРК «Ключ от всех дверей» (реж. М. Демченко). Здесь авторы сериала и главная героиня (артистка Светлана Колпакова) практически разворачивают перед нами всю сложную линейку профессиональных психотерапевтических действий, в ходе которых показывают себя эффективными врачевателями внутреннего мира человека. Экранные претензии авторов сериала явно не ограничиваются рамками только кинематографии, они пытаются не только показывать «психотерапевтические истории», всегда вызывающие интерес у зрителя, не только раскрывать сакральные сложности психологической работы, но в какой-то степени показать показывать и современное смысловое назначение этой работы.
Они, эти психологи, всё то, что есть в нашей душе, видят, что говорится, насквозь. Еще Ф.М. Достоевский в своём теперь знаменитом для нас романе «Бесы» словами одного из своих главных героев довольно смело высказался по этому поводу: «Я не люблю шпионов и психологов, по крайней мере, таких, которые в мою душу лезут. Я никого не зову в мою душу, я ни в ком не нуждаюсь, я умею сам обойтись». А кто же там, в романе, «психолог»? Да он сам, великий наш писатель, «жестокий талант» и есть тот самый психолог, точнее – «проклятый психолог». То поле, «поле битвы», где расколовшийся наш мир сошёлся всеми своими несоединимыми, острыми осколками – это душа человека, это «сердца людей», разрываемые на части. Так что в то утверждение, что «я ни в ком не нуждаюсь, я умею сам обойтись», поверить уже трудно, порой просто невозможно, ибо в одиночку человеку своё расколотое Я собрать уже крайне трудно. Так что это заносчивое утверждение литературного героя сейчас можно расценивать либо как манифестацию личностной гордыни, либо как признак его глубинного психологического, душевного нездоровья, если, конечно же, сколько-нибудь уместно применить такого рода оценки по отношению к литературным героям.
А вот в наше время уже никак не можно «самому обойтись»! Ведь всё стало неизмеримо сложней и невыносимее. И теперь принято уже доверять «профессионалам-психологам», которых уже нельзя обвинить в том, что они собираются «подглядывать в замочную скважину», ведь это не стоит труда и деятельностью такое занятие уж никак быть не может. Они как-то пытаются подбирать свои «ключи» к нашим заклинившим душевным замкам, чтобы затем попытаться открыть запертые наглухо двери.
Однако какое личностное обаяние исходит от главной героини «Ключей», Анны Борисовны! Да и сюжетная, событийная балансировка сериала выстроена мастерски, как-никак – «от создателей "Тайн следствия"». В «Ключе» мы не только приблизились и воспроизвели один из кинематографических форматов на наших глазах нищающего Голливуда, но даже по каким-то, морально-художественным, профессионально-личностным показателям явно превзошли его по линии построения образа психолога. Там, на Западе, психолог (или психиатр) – это, как правило, холодный, беспринципный, циничный тип. Из тех, «которые в мою душу лезут». Неконструктивно и навязчиво он пытается под влиянием каких-то своих тёмных, бессознательных мотивов вскрыть, подчинить, подавить, переформатировать и без того израненное Эго своего пациента. В «Ключах» же мы встречаем безусловно позитивный образ психолога, строго и достаточно органично действующего в соответствии с гласными и негласными нормами этики.
Психолог Анна Борисовна Королёва – это милая, обаятельная женщина, внимательная, отзывчивая к своим клиентам и ко всем окружающим её людям. В неё невозможно не влюбиться. И уж совсем она не похожа и на тех наших одержимых жаждой самопрезентации, самовлюблённых «психологинь» с их непомерно раздутым Эго. Никак уж не похожа Анна Борисовна и на тех стервозных, эгоцентричных, циничных безвкусных тёток, проповедующих всем известные по западным сериалам попсовые идеи – «открытости», «аутентичности», «самоценности» и т.д. («Ведь мы этого достойны!»). Она в профессиональном плане ничего общего не имеет и с той сворой раскрепощённых, психологически и социально незрелых полуюношей-полумужчин с запыленными дипломами гинекологов, хирургов, невропатологов и пр., а иногда и просто мошенников. Одурели от профессионального непризнания и, в конце концов, начали безо всяких профессиональных комплексов вести оригинальные психологические тренинги, главная цель которых – быстрое и лёгкое зарабатывание денег и авторитета (что опять же деньги!). Необыкновенно приятное занятие – форматировать поведение и душу другого, да еще получать за это деньги. Все эти разнообразные супер-профессионалы назойливо тиражируют себя и свои «наработки» в своих бесконечных роликах (ставьте лайки!).
Кроме конкретного кинематографического материала – потока «историй», разнообразия лиц героев, сложных коллизий, запутанных отношений и т.д. – сериал привлекает внимание еще одним моментом, как-то непреднамеренно, ненавязчиво, но всё же содержательно возникающего вслед за кадром. Через образ главной героини и целый ряд других образных находок как-то естественно начинают вырисовываться многие современные методологические, практические, социальные и даже в определённой мере политические представления о профессиональной деятельности современного психолога. Вольно-невольно наталкиваешься на открытые, скрытые и скрываемые проблемы в деятельности психолога. В первую очередь за жанром психотерапевтических «историй» (как принято сейчас говорить, «нарративов») работа психолога просматривается и подаётся режиссёром и главным героем еще и как социально-гуманитарная миссия. Миссия спасения и построения человеческой психики, т.е. души, даже шире – психик, душ. По сути, сериал является образной, сюжетной, кинематографической подачей не только определённого вида общественно значимой темы, но ко всему прочему образно представляет собой своеобразный психотерапевтический антропологический проект. К чему достаточно явно и недвусмысленно подталкивает уже и само название сериала – «Ключ от всех дверей». И этим психологическим «ключом», предназначенным для исцеления людей, виртуозно владеет Анна Борисовна, женщина-психолог.
И именно от того, как и насколько убедительно в артистическом, в художественном плане будет представлена роль психолога Анны Борисовны Королёвой зависит состоятельность «психотерапевтического проекта». Ну, понятно, конечно же, с построением образа Анны Борисовны, т.е. с игрой артистки Светланы Колпаковой связано и наличие кинематографической, смысловой ценности этого сериала.
Двойственная психологическая задача. В данном случае перед талантливой актрисой, играющей роль психолога Анны Борисовны Королёвой, выстраивается, если можно так выразиться, двойственная психологическая задача.
Первая, общая для всякой сцены, была определена еще в рамках знаменитой «системы Станиславского» – актёр должен быть в своей роли на сцене психологически истинным и оправданным. Это есть первейшая основа для создания полноценного, убедительного сценического образа.
Вторая задача в данном случае определяется уже спецификой самой роли. Ведь Анна Борисовна – психолог, значит, в своей роли артистка должна представить еще одно действие – представить работу психолога со своей клиентурой верно в психотехническом и этическом плане. И сама профессиональная личность психолога должна нести в себе целый ряд необходимых и естественных качеств и умений, как принято говорить теперь, «компетенций»: способность к эмпатии, умение выслушать другого, самоанализ, критичность по отношению к себе, рефлексия, навык невербальной коммуникации, и т.д., и т.д. Без этого психолог не сможет создать то, что позволит ему проводить терапевтическую работу – «уникальные терапевтические отношения» (К. Роджерс), они составляют основу для реальных психологических изменений. И все эти компетенции (в этом случае – действительно «компетенции»!) невозможно усвоить, выработать вне определённой личностной организации психолога, вне его личностной позиции.
Как ни гламурна, как ни самоуверенна, как ни мало зрела социально и психологически наша современная практическая психология, как ни почитается она одним из символов либеральности и внутренней свободы (в особенности – психология менеджмента), она всё же не может отрицать необходимость наличия у психолога комплекса этих качеств и умений. К сожалению, далеко не все психологи и всегда считают их обязательными в своей работе. А в психиатрических подходах к личности пациента (не «клиента») эти «качества» уже вовсе теряют свою личностно-этическую строгость и становятся всего лишь дополнительными рабочими приемами. А значит, ими можно воспользоваться не обязательно в контексте терапевтической беседы с клиентом, а в зависимости от индивидуальных мотиваций профессионала-клинициста: или как «ключи» в процессе лечения пациента, или как обыкновенные отмычки в руках тех, «которые в мою душу лезут».
На протяжении всего сериала Анна Борисовна самоотверженно и блестяще справляется буквально со всеми «замками», даже с самыми сложными, хитроумными, а порой еще и с по-настоящему опасными «замками». Главное – это то, чтобы пациент сам понял, осознал свои проблемы с собой и окружающими, осознал причину и источник своего внутреннего неблагополучия. И Анна Борисовна делает это, не жалея ни своего времени, ни сил, ни здоровья, ни покоя семьи, ни даже своих колготок, которые буквально не выдерживают ее интенсивного бега на пути к одному, пусть несколько условному, но совсем уж отчаявшемуся пациенту. Ведь уже никак невозможно остановиться в этом гуманном терапевтическом устремлении. Надо спасать, спасать людей от их же симптомов, от гнёта их же бессознательных детских воспоминаний, от их же неправильных представлений о реальности и т.д., одним словом – от них самих, от их же внутренней, психологической тирании.
Личностная доброта, безмерная широта сердца, высокая профессиональная квалификация и профессионально-личностная авторитарность («директивность» по К. Роджерсу) Анны Борисовны – это и есть те самые «ключи от всех дверей». Да всех нас, всех надо лечить! Возьми любого с улицы или из своего ближайшего окружения! Каждому обязательно нужно встретиться с психологом! Все «нуждаются» и все никак не могут «обойтись». И какой возникает калейдоскоп лиц! И многие из них просто мастерски сыграны, но большинство представляют из себя какие-то условные фигуры. Например, убедительно представлены образы мужа-насильника, мужа-тирана, его жены, уставшей от его психологической тирании и др. И Анна Борисовна со своим профессиональным, т.е. психологическим видением окружающей ее реальности сразу же начинает подбирать необходимый «ключ». И в душу пациента или даже и в его дом наконец-то приходит покой. И нет и не может быть в этой тотальной просветительской работе перерывов ни на сон, ни на отдых. А какие незаурядные при этом у Анны Борисовны проявляются энергия, упорство, сосредоточенность, ответственность!
То, что в социальном плане обозначается таким общим определением, как «проблема», под её проницательным взглядом волшебным образом начинает системно обозначаться как вполне определённый психиатрический симптом, комплекс, невроз, инфантильная травма, невротические реакции и т.д., что становится предметом самой тщательной психотерапевтической работы. Эти болезненные психические проявления идут из самой глубины психики пациента, эти проявления бессознательны, не управляемы, они чаще всего агрессивны, и их острие нередко оказывается направленным именно на того, кто так самоотверженно вызвался помочь ближнему.
Однако, в каком сложном, предельно насыщенном и по-настоящему опасном мире приходится жить Анне Борисовне как психологу! И всюду страсти роковые, и никому нельзя довериться. Всё скрытое и скрываемое в глубине души, всё ранее тщательно маскируемое под воздействием бесед Анны Борисовны стремиться вырваться наружу, пытается реализоваться. Анна Борисовна будто бы в одиночку движется по нескончаемому тёмному коридору людских бессознательных мотивов. И не всегда в этих случаях она успевает принять необходимые меры для своей безопасности. Какой, однако, великолепный материал для экранного психологического триллера!
Даже самый близкий друг, непременный помощник во всех чрезвычайных терапевтических акциях, пусть и бывший её пациент, но и он неожиданно становится крайне опасным, когда ломает сложившиеся дружественные отношения – производит «эротическую атаку» в отношении Анны Борисовны, выдаёт ту реакцию, что по доктору Фрейду носит определение «эротизированного трансфера». Эта реакция мастерски построена режиссёром и талантливо сыграны артистами в развивающихся отношениях «психолога» и его бывшего «пациента». Психологическую устойчивость, внутренний и внешний покой Анны Борисовны спасает её незаурядное умение давать точную психиатрическую квалификацию действиям и состояниям окружающих и принимать в этих случаях верные терапевтические решения.
Единственной житейской опорой для Анны Борисовны является разве что её мудрый, бесконечно терпеливый, психологически непрогибаемый муж, великолепно, психологически точно в пространстве своей роли представленный артистом Алексеем Фатеевым. Трудно, практически невозможно быть мужем жены-психолога. Того и гляди не выдержишь напряжения от того, что тебя всегда «прочитывают», и в раздражении от этой неуютной прозрачности возьмёшь вобьёшь себя в какой-нибудь «симптом» (в какую-нибудь сверхкритичную или сверхоборонительную позицию и т.д.), с которым она затем неизбежно по-семейному, по-домашнему начнёт «работать». И к чему это способно привести семейные отношения? А вот у мужа Анны Борисовны всё получилось как-то психологически реалистично и по-человечески точно, непрекращающийся семейно-терапевтический «сеанс», таким образом, явно протекает в пользу психологического здоровья потенциального «клиента», его устойчивой идентичности и здравости человеческих отношений.
Чего уж никак нельзя сказать о дочери Анны Борисовны. Из неё у авторов сериала получилась какая-то условная фигура, но при этом точно наделённая режиссёром формирующимися у неё невротическими чертами. Внутренне она нацелена на то, чтобы в сложных ситуациях всегда истерить, навешивать на окружающих комплекс вины, конфликтовать с окружением, агрессивно отстаивая своё еще не сложившееся, но в основе своей уже крайне несимпатичное Эго. И перед напором этой тёмной силы Анна Борисовна со всеми её психологическими штучками неожиданно оказывается бессильна, даже сломлена, загнана в угол. Но и режиссёр и актриса явно пытаются не развивать этой «истории». Пробелов, психологически незавершённых экранных кусков, рыхлых мест такого рода в сериале много. Но вот эта сценическая и психолого-коммуникативная недоработка с дочерью Анны Борисовны просто режет глаз, вызывает сильное недоумение.
От этой явно незавершённой психологической линии, никак не совпадающей с общим терапевтическим проектным трендом, видимо, и призвана спасти нелепая, надуманная криминальная история с похищением дочери Анны Борисовны. А саму психологическую пустоту Анны Борисовны в отношениях с дочерью спасает всем знакомая по голливудским фильмам известная формула вербальных напоминаний о любви к ближнему: «Я люблю тебя». Рабочее эротическое заклинание. Такая вот мягкая «эротическая атака» со стороны уже самой Анны Борисовны. Сценически примитивно, но внешне красиво и возразить тут, конечно же, нечем. Формула эта всегда может спасти нас, мы всегда можем спрятаться за нею, когда мы испытываем беспомощность для проявлении своих искренних чувств или слабо выраженное желание достучаться до другого.
А давайте-кане будем рассуждать, давайте не будем стремиться к тому, чтобы дать точную психиатрическую или психологическую квалификацию действиям и состояниям окружающих. Не надо никакой психотерапии! А лучше возьмём да и поверим в исцеляющую силу этих вербальных формул, этих словесных трансляций: «Я люблю тебя». «Любовь» – она ведь тоже может стать «ключом» от всех дверей и замков. И давайте всё простим друг другу, всё дурное забудем, станем выше своих обид и своих злобных намерений, давайте, наконец, возьмёмся за руки… Новый гуманитарный проект, реализованный под самый занавес сериала. Анна Борисовна может всё.
«Истории», фантазии, рассказы… От серии к серии мы видим, что она решает психологические задачи уже какой-то сложности, так что становится уже не только штатным психологом, а набирает какую-то невероятную компетентностную высоту, вырастает до уровня психотерапевтического мессианства. По всё возрастающей силе своей психологической проницательности и психотерапевтического воздействия на людей она становится уже каким-то самодостаточным и всесильным существом, которое ни в чём и ни в ком «не нуждается» и умеет «само обойтись». В психологическом плане Анна Борисовна с головы до пят впадает в архетип «Целителя», «Великого Врачевателя» (К.-Г. Юнг), т.е., по сути, становится чем-то вроде Сверхчеловека. Кто бы ей самой помог в этом разобраться. Но такого рода «история» никак не может сложиться. Ведь ситуация сверх самодостаточности является достаточно типичной для тех, кто с высоты своей уверенности в своём медицинском и человеческом могуществе берется избавить нас от наших болезней.
Принцип врачевательного, чисто медицински необходимого вмешательства в жизнь своих пациентов недвусмысленно поддерживается немигающим взглядом голодного удава из-под круглых очков – руководителя Анны Борисовны, крупного и очень квалифицированного руководителя клиники неврозов (настоящая художественная находка!).
В каждой уникальной сериальной «истории» при всём том гуманном пафосе, которым она окружена, всегда не столь явно, но всё же достаточно уловимо присутствует обыденное, всем нам знакомое явление – врачебное доминирование («резать всё к чертовой матери!»). А с этим всесильным «ключом» мы с вами, обращаясь за медицинской помощью, уже от самого порога встречаемся в любой районной поликлинике. Клиент-пациент рассматривается исключительно через рамку «картины болезни», через наличествующую у него симптоматику.
За таким подходом явно не вырастают перспективы психологического взаимодействия психолога и клиента. За этим подходом проглядывается очевидное непринятие житейских исканий своих клиентов, невнимание к их накопившейся внутренней боли, отрицается терапевтическая возможность самоанализа и т.д. Всё это отражает вполне определённую и вполне распространённую позицию в клинической психотерапии – профессиональная, концептуальная опора на освоенные методы лечения и личностное неверие в человека, неверие в его психологические, духовные возможности. Есть вера только в свою правоту, в свою квалификацию, в свой метод, в свои уникальные возможности. Что, конечно же, никак не является препятствием для достижения «конкретных результатов». Но что уже никак не способно создать подлинной «истории», по своему смыслу важной настолько, чтобы стать еще и кинематографической, экранной «историей».
Вера в человека, с которым психолог имеет дело в своей терапевтической работе, – это не столько «ключ», сколько энергия, сколько та продуктивная среда, в которой становится возможным необходимое психологическое изменение человека и, возможно, даже его преображение. Вера в человека и создаёт ту особую «историю», героем которой при этом становится еще и сам психолог.
То внутриличностное, психологическое, профессиональное рассогласование (это также можно назвать «сдвигом», «сбоем», «конфликтом» и др.), в котором Анна Борисовна пребывает – ситуация достаточно типичная, повсеместно наблюдаемая в психотерапевтической работе. Но стоит сразу выяснить: «конкретные результаты»-то у неё есть? «Конкретные» есть. Надо ли, например, хирургу «верить» в своего пациента, надо ли «лезть ему в душу»? Там, на операционном столе, только и нужны, что «конкретные результаты». И в психотерапии они тоже есть, обязательно есть. К тому же и «истории» никак не лгут, они говорят сами за себя. Иногда они даже сами себя реализуют. «Истории» живут своей, независимой ни от кого жизнью, такова притягательная сила и внутреннее свойство всякого «нарратива».
Если тот, кто полагает, что он действует как психолог, но при этом он не уделяет внимания таким требованиям «протокола» психологической работы, как установление терапевтического контакта, проявление эмпатии, включение активного слушания, построение глубинной коммуникации и пр., то психологический «ключ» не провернётся в замке. Без этих психологических «приспособлений», «пристроек», как принято выражаться в работе над ролью, мы не сможем достучаться до сознания клиента, дойти до глубоко запрятанных его невротических переживаний. Соответственно, мы тогда не сможем реально поддержать его, реально психологически передать ему нашу поддержку. И клиент наш не сможет переступить границы психологической реальности своего невроза, не сможет преодолеть тесный круг своего внутреннего неблагополучия. Без этих психологических «приспособлений» и «пристроек» наш клиент не сможет быть психологически представлен, репрезентирован в необходимой для него в здоровой реальности – в реальности человеческих отношений. А без этого перехода – от реальности своей травмы к реальности человеческих отношений – терапевтические «истории» будут носить всего лишь только виртуальный характер. И тогда «истории» по своему внутреннему содержанию становятся уже не «историями», а всего лишь нашими терапевтическими фантазиями или же являются конкретным материалом для рассказов о «конкретных результатах» лечащего его «психолога».
Что, конечно же, совсем не так уж и плохо. Да лишь бы пациенту не было плохо, а было только хорошо. А сами терапевтические «фантазии» при этом могут стать вполне подходящим материалом для художественных, кинематографических экспериментов, т.е. будут стимулировать уже и наши фантазии, нашу веру в наши фантазии и прочее. «Ведь мы этого достойны»!
Владимир Павлович Пахомов, кандидат психологических наук, г.Томск
