В эти дни Россия отмечает 200-летие со дня рождения великого русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского.
О русском гении размышляет в телефонном интервью «Русской народной линии» русский писатель, главный редактор газеты «Завтра» Александр Андреевич Проханов:
Достоевского я вписываю в канву русского сознания, которое наполнено чаяниями Царствия Небесного, чаяниями такого бытия земного, в котором исчезает всякая тьма, всякое насилие, всякое унижение человека человеком, всякая несправедливость. Вот этот высочайший, возвышенный духовный идеал транслируется через всю русскую историю. Все самые возвышенные и богооткровенные русские люди, начиная с языческих времён и кончая большевиками, которые хотели построить Царствие Небесное на земле, мечтали о совершенном бытии.
И русская словесность в лучших своих произведениях тоже мечтала о совершенном бытии, страдала от несовершенства мира. От этого коварного, темного, заблудшего, ветхого мира, где существует зло, насилие, где царствуют демоны - демоны правят этим миром. И Достоевский, как, может, один из самых интенсивных русских визионеров, ясновидящих, он ощущал присутствие в русской душе Царствия Небесного и огромное количество тёмных демонов, которые сидят в русской душе и не пускают Царствие Небесное наружу. Все его произведения об этом - о борьбе добра и зла, о борьбе света и тьмы, о борьбе демонического и ангельского.
И поэтому вот эта борьба с демонами Достоевским велась не только за письменным столом, не только в рукописях, но и в реальной жизни. Мы знаем, что он страдал падучей, у него случались припадки, он падал на пол, он бился в конвульсиях, у него шла пена изо рта. Все считают, что это какая-то болезнь, патология. А мне казалось, что он падает и закрывает своей грудью амбразуру, из которой из преисподней демоны летят сюда, наружу, в Россию. И как Александр Матросов собой закрыл грудью амбразуру, из которой бил этот страшный пулемет, истреблял его друзей и товарищей. Он взял эти пулеметные очереди на себя, он набил себя свинцом, и не пустил этот свинец в своих наступающих товарищей. Так и Достоевский, падая, закрывает грудью эту амбразуру, ведущую в преисподнюю, и все бесы влетают в него – он их там гасит, и мучается, и страдает.
И вот эта метафора, связанная с его припадками, она распространяется на всё его творчество. Достоевский тот человек, кто всю жизнь сражался с бесовским, бесовщиной, мучился, бился. И творчество Достоевского — это огромное поле брани, где и по сей день сражаются бесовское, тёмное, демоническое и щитоносное, солнечное и Божественное.
