В новостном потоке зацепили внимание две новости разного порядка. В одной одиозный Чубайс напророчил грядущее лет через двадцать почти наполовину уменьшение бюджета РФ по причине отказа от углеводородов всей заграницы; а в другой владельцы какого-то пляжа предлагают спасать отдыхающих за деньги.
Казалось бы что общего?
С одной стороны, это прогноз известного экономиста по поводу, который действительно ожидаем и серьезён. А с другой, эффект жадности местечковых предпринимателей, у которых сорвало нравственные ограничители.
Общее здесь в том, что родоначальником таких вот эффектов является как раз видный экономист А. Чубайс.
В недавней программе «Бесогон» маститым режиссером была пролита слеза умиления по поводу интервью данного экономиста, который с доступной ему эмоциональностью призывал консерваторов и либералов, коммунистов и националистов остановиться в их спорах между собой на некую условную минуту и подумать о том, куда же все-таки идёт страна!
Конечно, любой публицист не откажет себе в удовольствии злорадно спросить данного деятеля: а кто запустил такое поступательное движение, направление которого, как оказалось, неизвестно даже ему, все это начинавшему?
Здесь усматривается запоздалая аналогия с двадцатипятилетней давности призывом президента Ельцина к стране срочно найти для самой себя национальную идею, потому как он, будучи ее главой, не знал такой мелочи как идея существования управляемого им государства.
Сменивший Ельцина президент некую идею обозначил, назвав ее патриотизмом, что соответствовало международной обстановке и потребности момента в оборонном крене страны в целом и мобилизационных настроениях, в частности.
Но прошло некоторое время работы государства и такие настроения уже волнуют людей в меньшей степени, так как в публичной сфере все успокоены нашим военным преимуществом.
То есть идея патриотизма теряет признак лидирующей в общественном сознании. Этим заодно выявляется то, что национальная идея — это не идея момента, конъюнктуры и насущной потребности. Изменился вектор политики, военная тема перестала быть ведущей и на первый план вышли социальные проблемы, как новая идея момента. С акцента на патриотизм к акценту на социальное государство, без отмены одним другого.
А национальная идея живет сама по себе. Есть нация, есть и национальная идея, не зависящая от конъюнктуры. Ельцин по своей авторитарной сути был наследником авторитарной КПСС и, соответственно, временщиком. Временщик в силе, пока жива в людях конкретная цель момента, позволяющая консолидировать общество. Слабеет целеполагание, исчезают ее носители. А народ живёт. И его национальная идея – это хорошая, спокойная, безопасная жизнь!
В чем была идея момента у Ельцина с Чубайсом? Она имела один посыл: обогащайтесь! Первым от нее отказался сам Ельцин, как человек опытный в политике, заявив, что у России нет национальной идеи. Тем самым он закрепил в новых условиях традицию КПСС, суть которой в том, что всякая идея момента в авторитарной системе приобретает статус национальной.
Так национальная идея жизни заменяется то идеей обогащения, то идеей обороны. Все хорошо, если при этом они как-то соответствуют главной, то есть национальной идее. А если идут вразрез?
У Чубайса, в политике менее опытного, чем его покойный шеф, необходимость отказа от идеи безудержного обогащения, судя по его воплю утопающего в собственных грехах, была осознана им с опозданием в несколько десятилетий.
А за эти годы наворочено много чего. Не случайно ведь Чубайс возопил о примирении противоположных взглядов, за разностью которых маячит упорное и нарастающее, все остальное определяющее, главное противоречие между богатыми и бедными. Он, судя по всему, признал, что примирить эти социальные позиции экономически уже невозможно.
За тридцать лет сформирована новая социальная психология, сопровождающая новые экономические отношения. Сегодня социальная поляризация — это не столько имущественное различие между богатыми и бедными, сколько психологическая пропасть между ними.
Основой формирования такой психологии стал способ присвоения прав на государственное имущество путем приватизации. Общеизвестно, что приватизация, как изначально, так и в течение многих лет носила исключительно коррупционный характер.
Этот защищаемый государственной мощью способ обогащения сформировал прослойку владельцев капиталов, которые не могли избежать самогипноза своей исключительности, так как оказались на верху социальной пирамиды неожиданно, без каких-либо усилий, буквально без оснований, без самых минимальных вложений и рисков. Единственная форма риска, которая присутствовала, – риск криминального передела, который купировался при достаточной степени крутизны характера.
Социально-психологическая проблема отношений между богатыми и бедными с течением времени не стала сколько-нибудь смягчаться, хотя и приобрела несколько иные формы. Просто приватизировавшие имущество с помощью власти сами стали властью…
В Китае также происходили процессы высвобождения частной инициативы и снятия ограничений для частной собственности. Но там частная собственность развивалась с нуля, без использования собственности государства, без анархии приватизации, учиненной тем самым, теперь сожалеющим о социальном тупике экономистом, который призывает всех остановиться в движении к назревающему моменту выяснения социальных отношений…
Только опасно остановиться, потому, как в покое люди обычно рассматривают друг друга и могут узреть весь ужас происшедшего с ними и со страной. Это весьма возможно будет остановка не для переговоров и примирения, а для осознания их невозможности…
В мудром Китае государство тоже согласилось перейти от директивного планирования предприятий и министерств к косвенному. Основными методами в этом служили не только вдумчивая финансовая политика, оптимизация налогов, щадящее кредитование, регулирование прибыли, справедливые трансфертные операции, но и регулирование цен, заработной платы, премиальных выплат и др.
А как в России происходит регулирование зарплат и премиальных выплат? Претензий в этом вопросе нет ни у кого…среди высшего менеджмента. Там все в порядке и с размером зарплат и с премиальными золотыми парашютами. В то время от четверти до трети России в буквальном смысле существует на нищенские зарплаты около двухсот долларов в месяц. И такая же часть влачит существование на аналогичные пенсии.
Если в Китае косвенные методы экономического регулирования подразумевают реальное регулирование цены в интересах потребителя, то у нас регулирование в том же продовольственном секторе происходит почему-то в пользу торговых сетей.
В старинном Китае не стали забывать жертвами добытую классовую истину, состоящую в том, что богачи не могут быть партнерами бедняков.
И потому выпуская капитал в свободное плавание, китайская компартия не уступила ему государственной власти. В результате там регулирование цен, зарплат, доходов, всей экономики учитывает, прежде всего, интересы простого человека, то есть интересы нации. Так как капитал разъединяет их носителей не только друг с другом, но и с массой народа. Богачи перестают быть частью нации!
Пониманием этого не обладали те, кто обладал авторитарной властью, унаследованной от КПСС по факту пребывания в тех же властных кабинетах, или был близок к ним. Те, кто приватизировал государственное имущество по коррупционным схемам, после чего вскоре перестал быть частью нации и народа…
И теперь Чубайс призывает и народ и тех, кто перестал быть его частью, но сохраняет над ним власть, остановиться и задуматься…
Опасная остановка. Вряд ли Чубайс это понимает. Как не понимал далеко идущие последствия тотальной приватизации, которую он запустил тридцать лет назад. Как не понимали этого многие из номенклатуры КПСС, составлявших к тому моменту сто процентов аппарата власти. Как не понимал в существенной части и простой народ, исторически привыкший доверяться власти, а за время жесткого авторитаризма коммунистов утративший ставший запретным навык к критическому мышлению, за редкими исключениями.
В этой ситуации следует остановиться. Но не народу! Остановиться следовало бы его элитарной верхушке, переставшей быть частью нации, но цепко удерживающей по преимуществу коррупционную по происхождению собственность практически на все национальные богатства.
Остановка народа и его сближение лицом к лицу с элитой плохо закончится для всех, но прежде всего для элиты.
Помогут не переговоры тех, кто уже не понимает друг друга, а быстрые и умные действия власти, как третьей силы, если она еще способна быть хотя бы отчасти независимой от держателей капиталов. Действия по снижению накала социальных противоречий не в виде подачек бедным, а в виде социальной, не элитарно направленной политики, должны изменить ситуацию к лучшему…
Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист
