Единственное подлинное измерение жизни

Старец Силуан — один из тысяч монахов, подвизавшихся на Афоне, — оставил как будто единственный след после своей жизни — запись в Афонских архивах. Как пишет об этом архимандрит Афанасий (Сахаров) в предисловии к книге «Старец Силуан» — ничего, кроме даты рождения, даты поступления в монастырь и дня кончины (24 сентября 1938 года). Однако этот монах запечатлел в своих писаниях наше время, и его духовное сияние, к которому как будто не предрасполагали ни его крестьянское происхождение, ни скромность его личности, осветило многие поколения. Прожив в полной безвестности в течение сорока лет в уделе Пречистой, теперь он известен всему миру. Его писания переведены на множество языков, и его учение привело многих к истинному покаянию.

Этот человек Божий стал близким для многих узнавших его. Никто как он — не искавший себе учеников или памяти потомков — не мог лучше ответить на востребованность истины и подлинности, которые ищет наш смятенный мир. Его смирение впечатляет. Простота его писаний, присущая им подлинность таковы, что самые разные люди могут узнавать себя в его вопросах и сражениях на пути к Богу. Ответы, которые он дает, просты по видимости. В них — знакомое нам учение Церкви, но они выделяют самые существенные и очевидные для всех моменты. Все его слова как одно слово — любовь. Такое, наверное, можно сказать только об апостоле любви Иоанне Богослове. В них та же предельная простота и та же необыкновенная глубина — благодать. Любовь, смирение, послушание — не стираются ли эти слова в нашем восприятии от частого и слишком легкого их употребления?

Старец Силуан показывает нам своей жизнью и своими писаниями путь, предупреждая об опасностях. Его духовный опыт, осуществление в жизни евангельских истин — не духовные теории, обращенные только к уму человека. Он «подвигом добрым подвизался», выйдя из него победителем, и мы видим, что значит взять крест и следовать за Господом. Любовь к Богу была неотделима у него от глубоко человеческой любви к ближнему и от сострадания к каждому человеку, всему человечеству. Не потому ли он столь доступен нашим современникам, заблудившимся в дебрях неверия, в болоте ложного богословия, в кровавых испытаниях истории и человеческих идеологий, слишком человеческих, так что под знаменем свободы (и на Западе, и на Востоке) оказалась порабощенной большая часть планеты? Перед огромностью уныния нашего времени этот простой по видимости путь превосходит все. Исцеление любовью Христовой и состраданием к миру в совершенном забвении себя дает возможность обрести единственное измерение подлинности жизни для того, кто хочет быть христианином. Это путь крестный, путь Самого Христа. Ад будет гудеть вокруг, но в каком-то смысле мы не должны обращать на это внимания. «Держи ум свой во аде, и не отчаивайся», — пишет преподобный Силуан. Мы должны видеть только Христа и Его милосердие, Его непобедимое сострадание, Его неколеблющуюся любовь. И благодатью Божией наша любовь, наше сострадание, соединяемые с Его, дадут нам жить только Его жизнью.

Во все времена Церковь проповедовала об этом, но мир, с его прогрессирующей секуляризацией, особенно начиная с эпохи псевдопросвещения, добился того, что мало-помалу этот идеал жизни во Христе умалился до соблюдения только внешних правил. Их незаменимый характер никто не оспаривает, ибо они были установлены Духом Святым, действующим в Церкви. Но святое благочестие стало в какой-то мере для многих механическим — пустой скорлупой. Разумеется, это не означает, что Церковь должна отказаться от каких-то своих обрядов или адаптировать их к миру, чтобы идти в мир, — недавние примеры на Западе достаточно ясно показали безумие этой иллюзии. Но когда люди оказываются в тупике, Промысл Божий посылает святых людей, чтобы прямыми сделать кривые пути. Святой Иоанн Креститель исполнил это служение в ветхозаветной Церкви. И в своей мере — преподобный Серафим Саровский, святой Иоанн Кронштадтский, святые оптинские старцы — накануне небывалых испытаний нашей Церкви. Мы знаем подвиг святых Царственных страстотерпцев и сонма новых мучеников и исповедников Российских. И в это же время в XX веке явился старец Силуан Афонский. «Молиться за других — это кровь свою проливать», — записал он в своем дневнике, когда реки крови лились на нашей земле.

Простой человек, с которым могут отождествлять себя другие простые люди, он принес миру очень сильное слово, которое звучит и за пределами Церкви, вдохновляя многих на всецелое служение Богу.