Как совершается восхождение к благодатному свету

Второе воскресенье Великого поста посвящено памяти святителя Григория Паламы — великого богослова ХIV века, который учил о нетварном Фаворском свете. Эта неделя называется Неделей светотворных постов.

Постом, молитвой и покаянием мы должны узнать о том, что Господь призывает нас к жизни, где свет и радость и где мы делаемся причастниками Божественного естества. Мы призваны вкусить и увидеть, что Господь благ. Мы призваны узнать, что эта благодать дается в Церкви Христовой не только для великих святых, но и для каждого без исключения христианина, и что все мы, приходящие в храм и молящиеся Господу в течение Поста молитвой преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего», молимся именно в этом благодатном свете.

Мы молимся о том, чтобы Господь избавил нас не просто от праздности, уныния и празднословия, а от духа зла, которым живы эти грехи. И чтобы он даровал нам дух целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви — тот свет, который нам дано было ощутить как новую жизнь, ради которой создан человек; как жизнь, ради которой Бог воплотился и принял все, что есть в нашей человеческой судьбе. Жизнь, ради которой Он постился сорок дней, чтобы через этот пост мы соединялись с Ним и приобщались Его Кресту и Воскресению.

Этот свет, эта благодать дают нам понять, почему в нашей главной молитве Великим постом Церковь молится словами, которые являются печатью всех прошений: «Господи, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». Чтобы понимать, что каждый человек призван Господом к вечности, и ради каждого из нас Господь воплотился и принял страдания.

В духовной жизни существует порядок, и мы понимаем, что начинаем видеть свои грехи, только когда в нашей жизни появляется хоть капля благодатного нетварного света. Если этого света нет, нам кажется, что у нас все благополучно. Мы не видим грехов, не потому что их нет, а потому что так темно, что мы не отличаем уже свет от тьмы, и только по мере нашего приближения к этому свету начинаем видеть в себе ту страшную тьму, которая присутствует в каждом из нас. Порядок духовной жизни заключается в том, чтобы прежде чем стремиться достигнуть благодати, мы научились противостоять всякому греху. Чтобы мы старались изо всех сил стяжать те главные качества, о которых напоминает нам Церковь. И только после этого можем мы надеяться, что нам будет дано приобщиться духу, стоящему за красотой нашей внутренней жизни.

Есть один известный рассказ в «Добротолюбии» о том, как один монах пришел к прославленному старцу, чтобы получить от него наставление. Уже вкусив благодать Христову, он стал говорить о том, какой у нас дивный Бог, какую красоту Он открывает, и как радостно быть причастником этой новой жизни. Он говорил очень долго, хорошо и глубоко, а старец молча слушал, не проронив ни одного слова, и монах в разочаровании ушел. «Как же так? — думал он. — Я проделал такой длинный путь, надеялся научиться от старца чему-то очень важному, а ушел без всякого плода». И только потом он узнал, что этот великий церковный учитель молчал именно потому, что его гость сразу начал говорить о чем-то очень высоком. Когда же монаху посоветовали прежде беседы о благодати рассказать старцу о своих грехах, он снова пришел к нему и получил много существенно важных для него советов. Когда человек по благодати Божией начинает видеть свои грехи и каяться в них, смиряясь не на словах, а всем своим существом, — то он сподобляется в меру своего покаяния видеть свет Христов.

Все преподобные и богоносные отцы и святитель Григорий Палама говорят нам, чтобы мы в искании благодати (да, в этом заключается смысл христианской жизни!) помнили, что нам недостаточно хранить только личное благочестие. Они предупреждают нас, что человек, вступающий на путь Христов, должен очень хорошо понимать и видеть всю духовную картину жизни, которая его окружает.

Святой Феофан Затворник говорит, что для христиан нашего времени, живущих в миру, очень важно понимать, что подвиг, который несли отцы-пустынники и несут монахи, отличается от подвига, к которому призваны миряне. Не то чтобы действовала какая-то другая благодать или нам даны были какие-то другие заповеди — мы стоим перед лицом той же самой правды Христовой и причащаемся тех же самых Святых Таин, но путь покаяния, путь познания нашего греха бывает различным, а значит — и путь восхождения к благодатному свету.

Эта разница заключается в том, что человек, ведущий монашеский образ жизни, прежде всего обращает внимание на внутреннее состояние своего сердца, на помыслы, потому что с миром он уже распрощался. Он как бы вступает уже в открытую брань с самим сатаною — в том самом идеальном случае, когда у избравшего монашеский путь серьезное глубокое призвание. Но это не означает, что он не участвует в скорбях и бедах мира. Бывают такие скорби и беды мира, когда и древние подвижники оставляют свою пустыню и приходят в мир, чтобы засвидетельствовать о правде, которая спасительна для всех.

Живущий же в миру, говорит святитель Феофан, должен помнить, что не борьба с помыслами должна быть у него на первом месте (хотя и это тоже должно присутствовать), но в первую очередь надо хранить себя неоскверненным от мира, по слову апостола Иакова. Вот к чему призван живущий в миру. И особенно в наши дни, когда зло в мире достигает такой силы, что каждый человек, желающий иметь добрую совесть, должен изо всех сил стараться, чтобы не оскверниться мерзостью этого мира, — не дать аду, который окружает его, войти к нему в сердце.

Как-то мне пришлось беседовать с одной очень старой монахиней, ей около девяноста лет. Она рассказала, как в годы гонений на Церковь юные христиане несли свое послушание. Их было семь девушек-послушниц у епископа Августина, будущего священномученика. У них было молитвенное правило, и они исполняли его полностью, как полагается. Но что являлось их каждодневным деланием, когда они готовились к принятию монашеского пострига? Они каждый день ездили на Николаевский вокзал, провожая поезда, которые отправлялись оттуда. Если вагоны с решетками, то ясно было, что отправляют заключенных. И каждый день они, рискуя собственной свободой, приносили туда разные теплые вещи и еду, чтобы передать их страждущим людям. Они заботились не только об арестованных христианах, хотя на Церковь были в то время особые гонения. Поразили слова этой старой монахини: «Нам особенно жалко было узбеков, когда они выходили на платформу в халатах. Стояла холодная зима; страшно было представить, что с ними будет там, на севере, куда увезут их вагоны, и мы старались быстро, минуя конвоиров, вручить им варежки, шапочки, шерстяные вещи».

В другие дни эти юные девушки приходили с вечера в Бутырскую тюрьму. Там была высокая лестница, и они садились на этой ледяной лестнице и до трех часов ночи сидели, совершая свое молитвенное правило. А в три часа ночи можно было сойти с лестницы, чтобы занять очередь для тех, кто хочет навестить заключенных. Они занимали очередь не для себя и не для каких-то своих знакомых, а для тех людей, кто по каким-то причинам не мог придти вовремя, и для которых невозможность увидеть своих близких была бы катастрофой. Сколько людей с благодарностью, со слезами говорили, что они никогда не забудут то, что сделали для них эти христианки.

Это была нормальная христианская жизнь. Молодые послушницы могли бы, конечно, ограничиться своим благочестием, своим молитвенным правилом и не видеть при этом страдания мира. Они могли бы думать, что это их не касается. Они могли бы искать благодать через молитву и быть глухими и слепыми к тому, что совершается в мире. Но настоящие христиане никогда, конечно, не были такими. Христос таким не был. Он плакал над Иерусалимом. Он сострадал людям, не знающим Бога. Он не сошел бы с небес, Он не распялся бы никогда, если бы христианство было таким — не участвующим ни в чем, не видящим боль и ужасы, какие переживает сегодня мир. Ужасы более страшные, конечно, чем телесные скорби, когда миллионы душ человеческих погибают от диавольской пропаганды греха.

Будем молиться нашему Всемилостивому Господу, чтобы Он сподобил нас благодатного нетварного света. Чтобы светел был путь нашего Поста. Чтобы мы узнали, что только этим светом можно увидеть все зло мира, всю изощренность лжи сатанинской, которой мы противостоим сегодня. И только этим светом, только этой крепостью любви Христовой, Его Креста и Воскресения можем мы быть навеки причастниками жизни.