Гений

Опять приходится начинать с Пушкина:


Зачем крутится ветр в овраге,

Волнует степь и пыль несет,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждет?

 

Зачем от гор и мимо башен

Летит орел, угрюм и страшен,

На пень гнилой? - Спроси его!


Зачем арапа своего

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?


Затем, что ветру и орлу

И сердцу девы нет закона.


Гордись! таков и ты, поэт:

И для тебя закона нет.


Честный Михаил Гершензон в своей книге «Мудрость Пушкина» так комментировал сказанное: «Этим "гордись" Пушкин подрывает все основы нравственности и общежития. Гордись не моральным поступком, не успехами разумного строительства; как раз наоборот, пусть толпа подчиняется законам разума, гордиться вправе перед нею тот, кто ощущает в себе беззаконность стихийной воли».

Да, это так. В Пушкине есть всё, но именно потому, что это именно всё, он и есть величайший русский гений. В таком плане гений подобен Абсолюту, которой творит Вселенную и посылает свет на праведных и неправедных. И вместе с тем - а может, в каком-то несказанном смысле это и есть тайна абсолютности как таковой - у Пушкина есть ещё нечто: сокровенная жертва ради творения. Мало сотворить мир, надо ещё спасти его, даровав твари бессмертие.

Это касается, разумеется, не только Пушкина. Любого гения Бог в макушку поцеловал, и предъявлять ему какие-либо требования и претензии можно только с точки зрения святости - и ни с какой другой. И вот тут коса находит на камень.

Абсолют может быть только один. Если я гений, я не потерплю рядом с собой никакого другого. Либо я - либо Бог, как заявляет священнику Овод в популярном когда-то романе Э.Войнич. Иначе я буду его ревновать и ненавидеть. Так, собственно, и произошло в Европе, начиная с Возрождения и Романтизма, когда ряд гениев один за другим отвергали Бога. Гете, Байрон, Гегель, Маркс, Ницше, Фрейд, всех не перечислишь. Гегель дошел до того, что приписал себе мысли Бога, существовавшие ещё до сотворения мира, а Ницше и вовсе заявил, что Бог умер. Бог умер -- сказал Ницше. Ницше умер -- сказал Бог.

На Руси даже величайшие гении перед Богом «на цыпочках ходили», как выразился однажды Розанов. И в модерне, и даже позднее... Гоголь поехал в Иерусалим, Достоевский писал религиозные романы-мистерии, Толстой пытался создать свою веру, но под конец жизни оказался перед воротами Шамординского монастыря. Да и при советской власти «всё про то же» -- и Шолохов, и Леонов, и Булгаков, и Пастернак, и Белов, и Распутин, и Рубцов, и Шукшин, и Тарковский, и Солженицын... Уж куда ни завернет русский гений по своим таинственным путям - путям Отца, а неизменно (почти) откликнется на тихий зов Сына. Русь почти не знала злых гениев, вроде Пикассо. Высшие достижения «темной» русской гениальности - Лермонтов или «дионисийцы» Серебряного века -- только подтверждают это. Тот же Вяч. Иванов уже в Риме писал:

Но на себя, на лицедея,

Взглянуть разок из темноты

Вмешаться в действие не смея,

Полюбопытствовал бы ты?


Аль жутко?.. А гляди, в начале

Мытарств и демонских расправ

Нас ожидает в темной зале

Загробный кинематограф (1944)

Вот потому-то Пушкин и есть гений гениев, наш «геииалиссимус», хоть и с осьмушкой африканской крови. От него не убудет. Куда б его ни бросила судьбина - то ли в масонский лицей, то ли в вихрь светской жизни или дуэльной страсти, то ли в очередной «донжуанский» подвиг - в неисповедимой глубине его духа была некая точка, где гениальность совпадала со святостью. И няня Арина Родионовна всегда была с ним. И, таким образом, сам собой разрешается вопрос о даре и Духе, так заботивший Бердяева в его книге «Смысл творчества». Для поэта действительно нет закона: есть кое-что поважнее. 

Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор