Призыв А.Д.Степанова создать новое патриотическое движение в целях поддержки Президента Владимира Путина по сути своей, как я понимаю, мотивирован следующими обстоятельствами:
Первое, это то, что иной реальной фигуры, кроме Путина, в политике просто нет.
Говоря о реальности фигуры, следует иметь в виду как личные качества, так и вполне конкретную поддержку финансовую, СМИ, силовых структур, авторитет у большинства населения. Следует признать, что к Путину неизбежны масса претензий в плане образования, культуры, экономики. Но при этом, как правило, все критики, являясь потребителями результатов той или иной политики, сами по себе силой в политике быть не могут. Выборы и, соответственно, избиратели дают власти только легитимность. Пенсионеры, проголосовав за Путина и создав большинство, дело делать не могут. Мелкие предприниматели также не могут настроить экономику большой страны. Власть, имея в руках только бюджет, сама не может сделать всей экономики. Так или иначе, приходиться обращаться к ресурсодержателям, отделенным от государства в целях создания свободной рыночной экономики.
Хорошо или плохо получилось – отдельный вопрос. Если бы в России хорошо получались бы какие-то планы, то я бы очень удивился. Неумение просчитывать является нашей национальной чертой. Мы становимся рациональными, когда понимаем, что покровительство свыше перестает действовать без нашего собственного реального расчета. То есть, оказавшись у края пропасти, мы становимся расчетливыми, чтобы выжить. Лично я не считаю это недостатком, так как наши недостатки это, как известно, продолжение достоинств. Не зацикливание на определенной форме, «мягкие ноги», как говорится в спортивной борьбе (Колосс на глиняных ногах – это распространенная характеристика России, по сути, раскрывающая причину ее силы), то есть умение исторически быстро изменить позицию – это свойство позволяющее России быть той птицей-фениксом, что возрождается из пепла всякий раз после того как ее уже похоронили. Ведь устойчивость цивилизации определяется не ее мощью, а выживаемостью в кризисах и после них. Мало ли великих народов сгинули без следа, оставив на память лишь факторы культуры!
Второе – это то, что общество не готово к реальной политической конкуренции.
Заводя бунты в центре оппозиция, как правило, не понимает и не подвергает даже приблизительной оценке то, как это отразится на местах.
А на местах это превратиться в чистый бандитизм или противостояние ему, в гражданскую бойню.
Выводя рулады политической риторики необходимо понимать, что страна никогда не жила по законам политической конкуренции. И если б реально хотела и могла так жить, то наверняка бы давно эту конкуренцию имела. Единственно реальным способом выражения несогласия с политикой центра были русские бунты: бессмысленные и беспощадные. Некий навязанный смысл событиям 17-го года придали инородцы. Но русские имеют возможность видеть, что проверять на себе чужие гипотезы вредно, что жесткая централизация страны не исключительно результат плохих людей во власти, а естественное состояние народов, которые в иной форме политических отношений мгновенно переходят к хаосу, что это особенность, в частности русского народа, которую нельзя определить как недостаток, потому что в условиях войны – это, несомненно, достоинство.
Третье. Патриоты, конечно, являются опорой Президента в том смысле, что большинство населения страны мыслит патриотично, будучи воспитано в соответствующей традиции.
Но, как свидетельствует история, патриоты на местах никогда не могли ни противопоставить что-либо власти, ни собраться в реальный политический кулак в целях ее поддержки. Любая такая попытка полезна для народа, так как позволяет учесть ошибки прошлых времен и дает возможность при структурировании движения наделить его свойствами устойчивости и выживаемости.
Поэтому структурирование патриотической массы, в любом случае, полезно. В нас ведь с молоком матери вошло одно представление о политике: создать РСДРП и захватывать власть. Простое присутствие в политическом поле, простое влияние на политику путем концентрации мнений, - все это, к сожалению, не наше, потому как предполагает не сезонную, революционную работу короткого сверх напряжения, а работу непрерывную.
Четвертое. Для РНЛ, вне всякого сомнения, полезно присутствие в обществе не только в качестве информационного ресурса, но и как некого собирателя общественных сил. Движение в этом смысле является той формой собирания, которая наиболее приемлема. Авторитет РНЛ как инициатора движения и как аналитического ресурса будет расти.
Пятое. Движение позволяет соборно восстановить представление о легитимности политической русской традиции, суть которой не только в одной монархии, но и в образе жизни, что, наверное, главное. Основным критерием такого образа жизни было стремление к достатку и простому, насыщенному религиозными ценностями, неторопливому миру. Реактивные реакции на проблемы и вызовы времени возлагались на избранный слой. Основная же масса народа предпочитала тихое, неторопливое бытие, что можно рассматривать как метод накопления народных сил на периоды внешних кризисов, которые в нашей истории были часты и неизбежны и которые за счет русских народных сил и решались, и, очевидно, будут решаться впредь.
При этом следует видеть, что нынешний расклад экономических сил во многом традиционен для России. У нас ведь всегда была вялой промышленность, при сильном ВПК, довольно стабильным сельское хозяйство за счет организации крестьян помещиками или общинами-колхозами. А все остальное – торговля ресурсами: лесом, пенькой, мехом, рудой и пр. и продукцией того же сельского хозяйства, то есть пшеницей, кожей и т.д. Сейчас – торговля ископаемыми. Это естественная для России организация экономики в условиях экономической свободы. При социализме, в условиях экономической несвободы, экономика была по структуре той же, но инородческой по сути, другой. Она требовала железного занавеса для всех, всеобщей бедности, распределения ресурсов, постоянной милитаризации жизни, так как режим военного лагеря единственное, что может оправдать такой образ жизни, по сути направленный к изведению народа на фоне имперских претензий, не имевших для людей практического смысла. Сейчас экономика инородческая по составу держателей собственности. Но это не сколько свойство свободной экономики, сколько следствие антирусской национальной политики коммунистов.
Многим полувоенный порядок той жизни до сих пор дорог сердцу. Но героика, становясь основным способом официального мышления, теряет опору здравого смысла, который допускает лишь временное напряжение чувств людей до героизма. Вообще-то наши люди предпочитают жить просто и спокойно, без ежедневной подготовки к войне, что было основным способом официального мышления и основным мотивом экономики распределения. Правда, Китай демонстрирует некую новую ипостась распределительной экономики, сводя рыночные и распределительные экономические системы в нечто единое, в то, что никто еще не понял. Но эта конвергенция имеет смысловые пределы. И рано или поздно свои внутренние противоречия вынуждена будет решать за счет внешней экспансии.
Шестое. Общественное движение – это по сути своей современный вариант Черной сотни; только без монарха, но с ориентацией на патриота-президента, рассматриваемого в качестве вождя народа. Здесь следует учитывать причины схождения черносотенного движения с исторической сцены. Основная, я думаю, в избыточной надежде на помощь власти и Царя. То есть, то движение, оказавшись в ситуации отсутствия поддержки властей, сдало позиции либералам, не став самостоятельной общественной силой. Это, вообще, проблема русской жизни. Склонность к тихому незамысловатому бытию, как бы накоплению сил для отпора внешним жестоким вторжениям, нивелировала тягу к решению внутренних противоречий путем настойчивого диалога или активного разумного протеста. Внутренние противоречия русские, к сожалению, так и не научились пока проговаривать, легко переходя к драке. Любая угроза интересам, исторически ассоциируется у нас с угрозой существованию, потому как эти угрозы, по сути, веками совпадали. Проблема снижения у общества потребности в самоорганизации, ожидание организации сверху, предопределяет пассивность общественных движений в условиях кризиса. Конечно, не малое значение имеет и устойчивое финансирование. Потому как на одних личных связях общественная структура существовать не может. Все эти и другие существенные обстоятельства нуждаются, на мой взгляд, в оценке при формировании движения на практике.
Павел Иванович Дмитриев, адвокат, публицист, Санкт-Петербург
Первое, это то, что иной реальной фигуры, кроме Путина, в политике просто нет.
Говоря о реальности фигуры, следует иметь в виду как личные качества, так и вполне конкретную поддержку финансовую, СМИ, силовых структур, авторитет у большинства населения. Следует признать, что к Путину неизбежны масса претензий в плане образования, культуры, экономики. Но при этом, как правило, все критики, являясь потребителями результатов той или иной политики, сами по себе силой в политике быть не могут. Выборы и, соответственно, избиратели дают власти только легитимность. Пенсионеры, проголосовав за Путина и создав большинство, дело делать не могут. Мелкие предприниматели также не могут настроить экономику большой страны. Власть, имея в руках только бюджет, сама не может сделать всей экономики. Так или иначе, приходиться обращаться к ресурсодержателям, отделенным от государства в целях создания свободной рыночной экономики.
Хорошо или плохо получилось – отдельный вопрос. Если бы в России хорошо получались бы какие-то планы, то я бы очень удивился. Неумение просчитывать является нашей национальной чертой. Мы становимся рациональными, когда понимаем, что покровительство свыше перестает действовать без нашего собственного реального расчета. То есть, оказавшись у края пропасти, мы становимся расчетливыми, чтобы выжить. Лично я не считаю это недостатком, так как наши недостатки это, как известно, продолжение достоинств. Не зацикливание на определенной форме, «мягкие ноги», как говорится в спортивной борьбе (Колосс на глиняных ногах – это распространенная характеристика России, по сути, раскрывающая причину ее силы), то есть умение исторически быстро изменить позицию – это свойство позволяющее России быть той птицей-фениксом, что возрождается из пепла всякий раз после того как ее уже похоронили. Ведь устойчивость цивилизации определяется не ее мощью, а выживаемостью в кризисах и после них. Мало ли великих народов сгинули без следа, оставив на память лишь факторы культуры!
Второе – это то, что общество не готово к реальной политической конкуренции.
Заводя бунты в центре оппозиция, как правило, не понимает и не подвергает даже приблизительной оценке то, как это отразится на местах.
А на местах это превратиться в чистый бандитизм или противостояние ему, в гражданскую бойню.
Выводя рулады политической риторики необходимо понимать, что страна никогда не жила по законам политической конкуренции. И если б реально хотела и могла так жить, то наверняка бы давно эту конкуренцию имела. Единственно реальным способом выражения несогласия с политикой центра были русские бунты: бессмысленные и беспощадные. Некий навязанный смысл событиям 17-го года придали инородцы. Но русские имеют возможность видеть, что проверять на себе чужие гипотезы вредно, что жесткая централизация страны не исключительно результат плохих людей во власти, а естественное состояние народов, которые в иной форме политических отношений мгновенно переходят к хаосу, что это особенность, в частности русского народа, которую нельзя определить как недостаток, потому что в условиях войны – это, несомненно, достоинство.
Третье. Патриоты, конечно, являются опорой Президента в том смысле, что большинство населения страны мыслит патриотично, будучи воспитано в соответствующей традиции.
Но, как свидетельствует история, патриоты на местах никогда не могли ни противопоставить что-либо власти, ни собраться в реальный политический кулак в целях ее поддержки. Любая такая попытка полезна для народа, так как позволяет учесть ошибки прошлых времен и дает возможность при структурировании движения наделить его свойствами устойчивости и выживаемости.
Поэтому структурирование патриотической массы, в любом случае, полезно. В нас ведь с молоком матери вошло одно представление о политике: создать РСДРП и захватывать власть. Простое присутствие в политическом поле, простое влияние на политику путем концентрации мнений, - все это, к сожалению, не наше, потому как предполагает не сезонную, революционную работу короткого сверх напряжения, а работу непрерывную.
Четвертое. Для РНЛ, вне всякого сомнения, полезно присутствие в обществе не только в качестве информационного ресурса, но и как некого собирателя общественных сил. Движение в этом смысле является той формой собирания, которая наиболее приемлема. Авторитет РНЛ как инициатора движения и как аналитического ресурса будет расти.
Пятое. Движение позволяет соборно восстановить представление о легитимности политической русской традиции, суть которой не только в одной монархии, но и в образе жизни, что, наверное, главное. Основным критерием такого образа жизни было стремление к достатку и простому, насыщенному религиозными ценностями, неторопливому миру. Реактивные реакции на проблемы и вызовы времени возлагались на избранный слой. Основная же масса народа предпочитала тихое, неторопливое бытие, что можно рассматривать как метод накопления народных сил на периоды внешних кризисов, которые в нашей истории были часты и неизбежны и которые за счет русских народных сил и решались, и, очевидно, будут решаться впредь.
При этом следует видеть, что нынешний расклад экономических сил во многом традиционен для России. У нас ведь всегда была вялой промышленность, при сильном ВПК, довольно стабильным сельское хозяйство за счет организации крестьян помещиками или общинами-колхозами. А все остальное – торговля ресурсами: лесом, пенькой, мехом, рудой и пр. и продукцией того же сельского хозяйства, то есть пшеницей, кожей и т.д. Сейчас – торговля ископаемыми. Это естественная для России организация экономики в условиях экономической свободы. При социализме, в условиях экономической несвободы, экономика была по структуре той же, но инородческой по сути, другой. Она требовала железного занавеса для всех, всеобщей бедности, распределения ресурсов, постоянной милитаризации жизни, так как режим военного лагеря единственное, что может оправдать такой образ жизни, по сути направленный к изведению народа на фоне имперских претензий, не имевших для людей практического смысла. Сейчас экономика инородческая по составу держателей собственности. Но это не сколько свойство свободной экономики, сколько следствие антирусской национальной политики коммунистов.
Многим полувоенный порядок той жизни до сих пор дорог сердцу. Но героика, становясь основным способом официального мышления, теряет опору здравого смысла, который допускает лишь временное напряжение чувств людей до героизма. Вообще-то наши люди предпочитают жить просто и спокойно, без ежедневной подготовки к войне, что было основным способом официального мышления и основным мотивом экономики распределения. Правда, Китай демонстрирует некую новую ипостась распределительной экономики, сводя рыночные и распределительные экономические системы в нечто единое, в то, что никто еще не понял. Но эта конвергенция имеет смысловые пределы. И рано или поздно свои внутренние противоречия вынуждена будет решать за счет внешней экспансии.
Шестое. Общественное движение – это по сути своей современный вариант Черной сотни; только без монарха, но с ориентацией на патриота-президента, рассматриваемого в качестве вождя народа. Здесь следует учитывать причины схождения черносотенного движения с исторической сцены. Основная, я думаю, в избыточной надежде на помощь власти и Царя. То есть, то движение, оказавшись в ситуации отсутствия поддержки властей, сдало позиции либералам, не став самостоятельной общественной силой. Это, вообще, проблема русской жизни. Склонность к тихому незамысловатому бытию, как бы накоплению сил для отпора внешним жестоким вторжениям, нивелировала тягу к решению внутренних противоречий путем настойчивого диалога или активного разумного протеста. Внутренние противоречия русские, к сожалению, так и не научились пока проговаривать, легко переходя к драке. Любая угроза интересам, исторически ассоциируется у нас с угрозой существованию, потому как эти угрозы, по сути, веками совпадали. Проблема снижения у общества потребности в самоорганизации, ожидание организации сверху, предопределяет пассивность общественных движений в условиях кризиса. Конечно, не малое значение имеет и устойчивое финансирование. Потому как на одних личных связях общественная структура существовать не может. Все эти и другие существенные обстоятельства нуждаются, на мой взгляд, в оценке при формировании движения на практике.
Павел Иванович Дмитриев, адвокат, публицист, Санкт-Петербург
1. Re: Все новое – это хорошо забытое старое