Предлагается модернизировать богослужебный язык Церкви по весьма сомнительным и далеким от науки принципам

Проект документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви ХХI века» вызвал бурную дискуссию в православном сообществе. На первый взгляд документ вполне прогрессивен, но при подробном и детальном его изучении возникают серьезные вопросы, связанные, в первую очередь, с деструктивными тенденциями, которые явно прослеживаются в тексте проекта.

Рассмотрим пункт IV подпункта 4, в котором приводятся основные положения предлагаемого реформирования церковнославянского языка:

«Основное внимание следует уделить лексическому составу языка: замене полностью малопонятных церковнославянских слов, а также тех слов, которые в современном русском языке имеют принципиально иное значение по сравнению с церковнославянским. Эквиваленты для них следует находить по преимуществу не в русском литературном, а в церковнославянском языке, что обеспечит сохранение единства стиля и преемственность традиции богослужебного текста. Кроме того, в тех случаях, где это необходимо и возможно, следует устранить чрезмерное подражание греческому синтаксису, усложняющее понимание текста».

Не вполне ясно, что авторы понимают под «полностью малопонятными» церковнославянскими словами? Или есть еще какие-то «частично малопонятные» церковнославянские слова? Если есть, то, по каким критериям ранжируются «полностью» и «частично» малопонятные церковнославянские слова? Что вообще такое «малопонятное» слово? Слово можно либо понимать, либо не понимать. Третьего не дано. Что такое слова, которые имеют в современном русском языке «принципиально» иное значение по сравнению с церковнославянским? Слова могут иметь «непринципиально» иное значение? Авторы документа намекают на омонимию, полисемию, паронимию? На лицо терминологическая путаница, которая пронизывает весь анализируемый текст.

Далее авторы документа предлагают «эквиваленты» для «малопонятных» слов находить не в русском литературном, а в том же церковнославянском языке. Сначала поясним, что такое эквивалент слова. Это словосочетание, совпадающее по функции со словом, выступающее в одинаковой синтаксической роли, например: положа руку на сердце (откровенно, чистосердечно), спустя рукава (небрежно). В этой связи совершенно непонятно, что предлагается делать с церковнославянским языком. Каким образом искать эквиваленты т.н. «малопонятных» церковнославянских слов из церковнославянских же словосочетаний? Фактически предлагается делать совершенно ненужную и неэффективную работу, искусственно расчленять сложившееся единство языковой структуры и формы церковнославянского языка.

В документе предлагается «устранить чрезмерное подражание греческому синтаксису, усложняющее понимание текста». Опять возникают вопросы: что такое «чрезмерное» подражание греческому синтаксису? Где критерий «чрезмерности»? Каким образом такое подражание усложняет понимание текстов? Как раз наоборот, если начать изгонять из нашего церковнославянского языка греческие синтаксические «подражания», то возникнет очевидное противопоставление живой кирилло-мефодиевской традиции. Именно от равноапостольных братьев сквозь века восходит традиция пословного перевода с предельно допустимым сохранением греческого синтаксиса. В этом ее отличительная особенность. Поэтому целью всех книжных справ на Руси являлось приближение именно к греческому оригиналу (а не к русскому языку) с целью прояснения смысла перевода и исправления накопившихся неточностей. Отказавшись от греческого синтаксиса (или значительно сократив его долю) мы фактически откажемся от церковнославянского языка, получим обычный русский текст с лексическими славянизмами, что само по себе будет выглядеть карикатурно.

Подводя итог, следует сказать, что составители документа в завуалированной форме ратуют за реформу богослужебного языка. При этом взят курс на опрощение церковнославянского языка, его русификацию, обмирщение. Создается впечатление, что составители документа сами не имеют точного представления о механизмах и путях предполагаемой языковой реформы. Предлагается модернизировать богослужебный язык Русской Церкви по весьма сомнительным и далеким от филологической и богословской науки принципам. Это приведет к катастрофическим последствиям.

Насилие в отношении церковнославянского языка, его отрыв от более чем тысячелетней кирилло-мефодиевской традиции, приведет к утрате его сакрального начала как словесной иконы. А это, будет означать, что как только в Церкви исчезнет священный язык, то неизбежно изменится и иерархия языковых ценностей, которая, в свою очередь, разрушительно повлияет на церковное богослужение, его таинственный смысл и божественную красоту.

Андрей Мельков, кандидат филологических наук, член Молодежной Общественной Палаты России, специально для «Русской народной линии»