Совпадение григорианской и юлианской Пасхи - не такое уж и редкое явление. В этом можно убедиться, просмотрев график, прилагаемый к этой статье. Но совпадение Пасхи два года подряд – явление действительно довольно редкое. Последний раз такое было почти 70 лет тому назад – в 1942 и 1943 годах (в следующий раз - в 2037 и 2038 годах), в страшные военные годы, когда православный мир в своем большинстве, за исключением Румынии и Болгарии, боролся против фашистской чумы. И не только против фашистской чумы, но, по сути дела, против католическо-протестантской Европы. Как известно, Римский папа во время войны отказался осудить нацизм, хотя позже охотно осудил коммунизм. При формальном совпадении Пасхи происходило отнюдь не сближение, а глубокий раскол христианского мира.
Нередкое совпадение григорианской и нашей Православной Пасхи вызвано переносами внутринедельного цикла, которые нивелируют пяти-шестидневную разницу в лунном цикле, на что указал один из выдающихся специалистов в области византологии и хронологии, консультант фильма «Гибель империи. Византийский урок» Павел Кузенков.
Думаю, что не стоит искать знамений на пустом месте. Поиск «сходящихся звезд» – болезнь современного человека. Несмотря на свою кажущуюся рационалистичность, он весьма суеверен. И как древнему римлянину, в карканье ворон ему чудится приговор судьбы, в появлении мышей – признак конца света и т.д.
Так что совпадение Пасхи ни о чем не говорит. В раннехристианском мире существовало серьезное различие практики малоазийских христиан, которые праздновали Пасху первого нисана, и римской практики, близкой к современной, - празднования Пасхи после первого весеннего полнолуния.
Даже Первый Вселенский собор не везде смог навести порядок с единообразием пасхалий. Но это не мешало единоверию и единомыслию христиан. И, напротив, с 1054 по 1583 годы, после т.н. «великой схизмы», ухода римского патриархата из Православия, при едином календаре, единой пасхалии у нас не было абсолютного никакого единства в вере. Его и не могло быть по вине Римо-католической церкви, которая попрала наиболее существенные догматы Христианства. Это и «филиокве», и неверие в то, что смерть Христова была животворящей, и в пребывание Духа Святого в теле Его в смерти. Это и отдача всей власти над Вселенской Церковью папе с приписанием ему вероучительной непогрешимости и непозволительным смешением начала светского и церковного в «теории двух мечей» – соединения в лице папы светской и верховной власти. Католики отсекли себя от Вселенской Церкви. И пока эти и прочие заблуждения преодолены не будут, невозможно говорить о нашем единстве и евхаристическом общении.
В литургии св. Иоанна Златоуста есть замечательный возглас: «Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу единосущную и нераздельную». Мы видим, как любовь и единомыслие ставятся воедино. Как невозможна любовь без единомыслия, так и невозможно единомыслие без любви.
Блаженный Августин говорит: «В главном единство, во второстепенном свобода, во всём любовь». Но в главном у нас единства нет. За века выработался совершенно различный взгляд православного и католика на Бога, на мир, на спасение, на человека. Нам необходимо очень и очень много усилий для того, чтобы эти завалы преодолевать.
Развитие постхристианского мира, давление атеистических структур, которые вызрели в недрах католицизма и протестантизма, настолько изуродовали саму Римо-католическую церковь, что сейчас невозможно о ней говорить ни как о церкви Тридента, ни как даже о церкви первой половины XX века. Она принципиально другая.
С кем быть в единомыслии? В настоящий момент разномыслие в самой Католической церкви во много раз больше, чем внутри Православной. Мы привыкли к образу Католической церкви как некоего монолита, но на самом деле это далеко не так. Существуют и консервативные, и либеральные (куда более влиятельные, чем у нас), и радикальные (типа «теологии освобождения») течения в Католической церкви. Пристально ознакомившись с трудами кардинала Йозефа Ратцингера, папы Бенедикта XVI - признанного католического консерватора и богослова с мировым именем, я пришел в ужас от его либерализма. С моей, может быть, «ретроградной» православной точки зрения, если это «консерватизм», то тогда что назвать либерализмом?
Римский папа расшаркивается перед вудуистами, признает обезьяну нашим предком и считает возможным для гомосексуалистов совершать богослужения. И это признанный «консерватор»!
Апостасийные процессы на Западе, в особенности после Второго Ватиканского собора, нанесли Римо-католической церкви страшный ущерб. Мы готовы помогать нашим западным братьям преодолевать эти духовные проблемы, мы готовы свидетельствовать им о Православии. Но вступать с ними в молитвенное, а тем более в евхаристическое общение в настоящее время мы не можем по долгу нашей христианской совести. Когда римский патриархат будет готов к возвращению в Православие, то тогда мы с радостью с ними отпразднуем Пасху и признаем первенство чести, но не власти римского первосвященника. Но от этого мы намного дальше, чем в 1054 или 1941 году…
Диакон Владимир Василик, специально для «Русской народной линии»
