О том, что в Полтаве готовится выставка русской домовой иконы, шли разговоры уже давно, и вот 5 апреля эта выставка открылась. Ее создатель – полтавский коллекционер Сергей Козлов, известный в городе своей неожиданной (для околомазепинского бомонда) выставкой наград солдат и нижних офицерских чинов Русской Императорской армии с 1831 по 1918 год.
Нынешняя выставка называлась «Русская и украинская домовая икона XVIII – начала XX веков» проводится в музее имени И.П. Котляревского. Однако ожидаемое настроение было несколько оттенено форматом презентации, где главную роль сыграли свидомые граждане с русофобским душком.
На презентации выставки выступил функционер организации гражданина Денисенко под названием «УПЦ-КаПе», так называемый «владыка Полтавский и Кременчугский Федир», - по всей видимости, признанный знаток в области иконографии и церковного письма. По какой-то причине, представителей канонической Церкви на презентации не было.
Не удивительно, что после такой «закваски» общий тон последующих, довольно нудных выступлений стал меняться от искусствоведческого в сторону этно-эмоционального. Выступавший искусствовед Ким Скалацкий, прочитавший лекцию об истории икон, для чего-то акцентировать внимание на том, что чтимая в России икона Владимирской Божией Матери, на самом деле есть иконой Вышгородской Божией матери, якобы украденной Андреем Боголюбским во время киевского погрома, и вывезенной им во Владимир, где и «превратилась во Владимирскую». До сих пор кажущийся «общественно-нейтральным» искусствовед вдруг ударился в размышления об уходе в примитивизм русской иконографии после исчезновения Киевской Руси, намекая, что Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий – иконописцы исконно украинские, а к примеру, русский иконописец Симон Ушаков есть «типичное проявление упадка».
Но все же, прежде всего, были иконы. Сергей Козлов, представляя свои находки и приобретения, подолгу останавливался на каждой, пересказывая историю иконы и историю их появлений у него.
Наибольший интерес вызвала история иконы Преподобной Астраханской Богоматери 1817 года, которую за считанные часы внесли из храма до его уничтожения большевиками. Великолепны также иконы Преподобной Богородицы с Ангелом-Хранителем и тремя святыми 1834 года, Вседержитель на троне конца XVIII века, Тихвинская Богородица, иконы «мстерской школы» и несколько небольших, похожих на образы, домовые иконки.
В любом случае, попытки некоторых полтавских искусствоведов придать выставке некую национал-исключительность, столкнулись с визуальным воплощением совершенства прежде всего, русской иконы. Да и вообще, могут ли иконы носить национальные характеристики…
Ксения Рябинова, «Русская народная линия»
Нынешняя выставка называлась «Русская и украинская домовая икона XVIII – начала XX веков» проводится в музее имени И.П. Котляревского. Однако ожидаемое настроение было несколько оттенено форматом презентации, где главную роль сыграли свидомые граждане с русофобским душком.
На презентации выставки выступил функционер организации гражданина Денисенко под названием «УПЦ-КаПе», так называемый «владыка Полтавский и Кременчугский Федир», - по всей видимости, признанный знаток в области иконографии и церковного письма. По какой-то причине, представителей канонической Церкви на презентации не было.
Не удивительно, что после такой «закваски» общий тон последующих, довольно нудных выступлений стал меняться от искусствоведческого в сторону этно-эмоционального. Выступавший искусствовед Ким Скалацкий, прочитавший лекцию об истории икон, для чего-то акцентировать внимание на том, что чтимая в России икона Владимирской Божией Матери, на самом деле есть иконой Вышгородской Божией матери, якобы украденной Андреем Боголюбским во время киевского погрома, и вывезенной им во Владимир, где и «превратилась во Владимирскую». До сих пор кажущийся «общественно-нейтральным» искусствовед вдруг ударился в размышления об уходе в примитивизм русской иконографии после исчезновения Киевской Руси, намекая, что Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий – иконописцы исконно украинские, а к примеру, русский иконописец Симон Ушаков есть «типичное проявление упадка».
Но все же, прежде всего, были иконы. Сергей Козлов, представляя свои находки и приобретения, подолгу останавливался на каждой, пересказывая историю иконы и историю их появлений у него.
Наибольший интерес вызвала история иконы Преподобной Астраханской Богоматери 1817 года, которую за считанные часы внесли из храма до его уничтожения большевиками. Великолепны также иконы Преподобной Богородицы с Ангелом-Хранителем и тремя святыми 1834 года, Вседержитель на троне конца XVIII века, Тихвинская Богородица, иконы «мстерской школы» и несколько небольших, похожих на образы, домовые иконки.
В любом случае, попытки некоторых полтавских искусствоведов придать выставке некую национал-исключительность, столкнулись с визуальным воплощением совершенства прежде всего, русской иконы. Да и вообще, могут ли иконы носить национальные характеристики…
Ксения Рябинова, «Русская народная линия»
