Предоставлено М. Золотаревым
Россия - воинская держава по образу жизни, по судьбе. И роль исторического героя, олицетворяющего солдатскую доблесть и полководческую славу, для нас первостепенна.
Удивительный факт: всенародный герой, воплотивший в веках образ русского полководца, ни разу не принимал участия в оборонительных войнах. Так сложилось, что, когда Александр Васильевич Суворов (1730- 1800) служил в армии, ни одна держава не решалась напасть на Россию. То было время, когда империя набирала силу, прежде всего силу армейскую. Тягалась со Швецией на севере, с Османской империей на юге, а на западе - то с Пруссией, то с Польшей. И Александр Суворов довел до совершенства наступательную тактику, приносившую русской армии победу за победой.
Суворов был кавалером всех высших степеней российских орденов. Недоставало в его «иконостасе» только низшей степени ордена Святого Георгия
Когда Суворов был молод, офицерство проходило ускоренные курсы современной войны в сражениях с пруссаками. Прусская армия короля Фридриха Великого считалась сильнейшей в мире, и вполне обоснованно. Но судьба распорядилась так, что Суворов через много лет воскликнет: «Русские прусских всегда бивали!»
Точнее и глубже всех объяснил суворовский феномен, пожалуй, поэт-гусар Денис Давыдов: он «положил руку на сердце русского солдата и изучил его биение». Давыдов был мальчишкой, когда Александр Васильевич благословил его в герои, и партизан 1812 года стал подлинным учеником Суворова.
КАВАЛЕР ВСЕХ ОРДЕНОВ
Официально Александра Суворова величали так: «всех российских и многих иностранных орденов кавалер». Тут необходимо уточнение: он был кавалером всех высших степеней российских орденов. А вот низшей степени ордена Святого Георгия в его «иконостасе» недоставало. Почему? Ответ - на острие суворовской шпаги, с которой он штурмовал Ландскрону. То было в 1771 году, во время войны с польскими конфедератами.
В Ландскроне расположились лучшие силы Барской конфедерации, командование которыми осуществлял французский бригадир Шарль Дюмурье, облюбовавший эти укрепления. После быстрых переходов Суворову удалось появиться там, когда Дюмурье не ожидал нападения. Ландскронский замок французский бригадир насытил артиллерией, разместил там полуторатысячный гарнизон. Остальные силы заняли удобные высоты возле крепости: одним флангом польские позиции упирались в обрыв, другим - в укрепления замка. Дюмурье считал позицию неуязвимой, но Александр Суворов принял вызов. Поляки не выдержали кавалерийского напора - и начали паническое бегство. Князь Сапега был убит своими солдатами, когда пытался остановить отступление. В бою за Ландскрону погибли и другие известные заправилы Барской конфедерации, например маршалок Оржевский.
А что же искусный французский бригадир? Как писал Суворов, «Мурье [Дюмурье. - Прим. ред.] управлял делом и, не дождавшись еще карьерной атаки, откланялся по-французскому и сделал антрешат в Бялу на границу». Вспоминая проигранную кампанию, Дюмурье сетовал, что Суворов воевал неправильно, с нарушением постулатов военного искусства, полагаясь только на удаль и быстрый напор, оставляя уязвимыми свои позиции. Подобные упреки Александр Суворов будет выслушивать еще не раз, как и оскорбительные выводы о том, что ему, неискусному полководцу, сопутствует счастье, случайная удача.
«ГЕРОЙСТВО ПОБЕЖДАЕТ ХРАБРОСТЬ,
терпение - скорость, рассудок - ум, труд - лень, история - газеты»
Екатерина II по достоинству оценила победителя: Суворов получает орден Святого Георгия 3-й степени. У него еще не было Георгия 4-й степени, но императрица посчитала подвиг достойным более высокой награды и перешагнула через правила. Так 4-я степень Георгия ему и не сверкнула...
А уж за победы лета 1789 года, когда в двух сражениях - при Фокшанах и на берегах реки Рымник - он разгромил османскую армию великого визиря и спас от гибели австрийские войска принца Кобургского, Александр Васильевич получит, не считая австрийских наград и титула графа Рымникского, и два главных ордена Российской империи. В письме дочери - любимой Наташе «Суворочке» - он расскажет об этом весьма эмоционально: «Слышала, сестрица, душа моя, еще от великодушной матушки рескрипт на полулисте, будто Александру Македонскому, знаки св. Андрея, тысяч в пятьдесят, да выше всего, голубушка, первой класс св. Георгия. Вот каков твой папенька за доброе сердце! Чуть, право, от радости не умер!»
«ОТЕЦ СОЛДАТАМ»
Героизм - это прежде всего жертвенность. «Служить, не щадя живота своего» - такую программу предложил армии Петр Великий, первый император всероссийский, соратником которого был отец Александра Суворова.
Великий русский полководец и почти в 70 лет на берегах Тидоны и Треббии крепко сидел в седле, мог проскакать сотню верст и броситься в бой. «Смелость города берет» - этому своему девизу, ставшему афоризмом, он следовал до последних дней. Александр Суворов - единственный полководец в истории революционных войн, которому удалось победить французскую армию в трех генеральных сражениях подряд. Адда, Треббия, Нови - «славные сестры», как он их называл. Своими победами Суворов невольно помог Бонапарту, дал ему основания для переворота 18 брюмера: корсиканец обвинил в поражениях Директорию и сверг неудачливых предшественников...
Суворов создал непобедимого солдата, набросал подробный чертеж побед. «Береги пулю на три дни, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять! Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко, пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля дура, штык молодец. Коли один раз, бро-сай басурмана со штыка: мертв на штыке, царапает саблею шею. Сабля на шею, отскокни шаг. Ударь опять. Коли другого, коли третьего. Богатырь заколет полдюжины, а я видал и больше. Береги пулю в дуле. Трое наскачат - первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун. Это редко, а заряжать неколи. В атаке не задерживай» - это руководство к действию суворовский солдат затвердил крепко.
Солдат... «Долговременное мое бытие в нижних чинах приобрело мне грубость в поступках при чистейшем сердце и удалило от познания светских наружностей; препроводя мою жизнь в поле, поздно мне к ним привыкать. Наука просветила меня в добродетели; я лгу как Эпаминонд, бегаю как Цесарь, постоянен как Тюренн и праводушен как Аристид», - признавался Суворов в одном из писем всесильному Григорию Потемкину. Но в этих словах можно разглядеть и скрытую гордость: Александр Васильевич знал, что стал солдатским генералом, и видел в этом свое преимущество. Он легко находил общий язык с теми, кого иные аристократы воспринимали как «медведей». Понимал сильные стороны русского воина: выносливость в походе, ярость в решающие минуты боя. Только с такими чудо-богатырями можно было разработать не знавшую осечек тактику штыковой атаки.
Это проявилось и в одном из последних боев Суворова - в Мутенской долине, в последние дни Альпийского похода. Французский генерал Андрэ Массена бросил 15-тысячный корпус против изможденных, израненных солдат Андрея Розенберга и Михаила Милорадовича, которых было не более 7 тыс. Милорадович навязал французам рукопашный бой - и тут гренадеры показали суворовскую науку! Атака прошла, как говаривал Александр Суворов, «с храбростию и фурией», свойственными русским воинам. Массена чудом успел убежать, оставив в пятерне солдата Ивана Махотина свой золотой эполет. Храбрецы, испытавшие все тяготы альпийских переходов, вышли из Мутенской долины с трофеями, с сотнями пленных французов... А ведь им противостояла лучшая армия Европы! И Андрэ Массена - не последний в плеяде выдающихся революционных генералов.
Предоставлено М. Золотаревым
ОХРАНИТЕЛЬ
В советской историографии о политических взглядах Суворова принято было не упоминать. Еще бы, победитель внешних врагов был беспощаден и к врагам внутренним.
Александр Суворов действительно выбивался из ряда великих деятелей века Просвещения. Он не принимал модного тогда антиклерикализма. Его приверженность православным устоям современники расценивали как чудачество. Узнав об антицерковных художествах якобинцев, Суворов стал сознательным противником революции.
Не будем воспринимать XVIII столетие в России как эдакую имперскую идиллию. Да, понятие «пятая колонна» появится только в ХХ веке, но элита молодой империи вовсе не была монолитной шеренгой единомышленников. Немало «соблазнов» раздирало русскую аристократию того времени. Кто-то в душе ощущал себя французом или германцем, а другие относились к мужику как к скотине, зверели от барского высокомерия. И не случайно Пугачевское восстание, которое началось с казачьих и башкирских волнений, привлекло на свою сторону тысячи крестьян.
Пугачевский мятеж на Яике вспыхнул во время Русско-турецкой войны 1768-1774 годов и стал для екатерининской системы генеральным испытанием на прочность. Тучи сгустились не только над спокойной жизнью одной-двух губерний. Это была большая крестьянская война, которой могли воспользоваться и французы, давно действовавшие в Польше против России, и шведы, и вечные противники османы. Опасность грозила и самому государственному строю, утвержденному отцом империи Петром Великим, и пребыванию на троне императрицы Екатерины...
Чтобы спасти устои государства от такой угрозы, потребовались опытные генералы, знавшие толк в усмирении смут. Александр Суворов проявил себя таковым в Речи Посполитой, в войне против конфедератов. Он быстро и решительно разбивал вооруженные отряды противников и, в отличие от многих других действовавших в Польше русских и австрийских командиров, умел поладить с местным населением. Умел замирить враждующих. Предусмотрительность, точность, умение быстро сориентироваться в незнакомой среде - вот качества, которые проявил Суворов в пугачевском деле. Феномен Емельки, несомненно, занимал полководца. Пугачев замахнулся на основы тогдашнего мироздания. Ведь, согласно указу самозваного императора Петра III, все крестьяне, находящиеся в собственности помещиков, награждаются «вольностию и свободой и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и прочих денежных податей». С дворянством Емельян Пугачев намеревался поступать круто, насаждая новые порядки.
Генерал-поручик Суворов со своим отрядом за неделю прошел 600 верст по распутице и бездорожью в неспокойных, охваченных бунтом краях. Поймал Пугачева, доставил его в Симбирск, передал генерал-аншефу Петру Панину. В дороге он не проявлял ярости по отношению к пленнику. Сохранились сведения, что он с любопытством расспрашивал «маркиза Пугачева» о том, как тот штурмовал крепости, как управлял разноперыми войсками. В Симбирске Петр Панин принародно поблагодарил Александра Суворова от имени императрицы, а общение с Пугачевым начал с резкого рукоприкладства... Суворов ожидал высокой награды, и, надо сказать, об этом хлопотал перед государыней и Панин. Но придворная партия Паниных в то время уже находилась в опале.
Изображение Пугачева в клетке, в которой его показывали народу. Предоставлено М. Золотаревым
Победителем Пугачева решено было провозгласить полковника Ивана Михельсона (действительно разгромившего войска самозванца). Впрочем, князь Потемкин-Таврический, ценивший Суворова, предложил императрице наградить и старательного генерал-поручика. Сохранившийся письменный ответ императрицы был резок: «Суворов тут участия более не имел, как Томас, а приехал по окончании драк и по поимке злодея». Сравнение с Томасом - комнатной собачкой Екатерины II - было обидным. Острота императрицы, конечно, была подхвачена в столичных кругах. Так была нанесена Александру Суворову одна из придворных ран, которые, по признанию полководца, болели сильнее боевых...
Короткий отпуск в Москве с женой - и снова Суворов прибывает на Волгу. Продолжается его миссия по подавлению мятежа. Он энергично расправлялся с «остатками пугачевских шаек», боролся с башкирской смутой. Любопытно, что отец руководителя восстания в Башкирии Салавата Юлаева в 1772 году участвовал в боевых действиях русской армии против польских повстанцев. И Салават, и его отец оказались теперь в рядах бунтовщиков, а в конце ноября 1774-го были арестованы отрядом поручика Лесковского.
Карикатурный портрет Суворова, гравированный известным английским карикатуристом Гильраем. В тексте говорится: «Суворов ростом 6 фут 10 вершков; никогда не употребляет ни вина, ни водки; кушает один раз в день и каждое утро принимает ледяную ванну. Его одежда состоит из простой рубашки, белого камзола и штанов, коротких сапог и русской шинели; он ничего не носит на голове ни днем, ни ночью; когда устанет, завернется в шерстяное одеяло и спит на вольном воздухе; он дрался в 29 баталиях и был в 75 перестрелках». Этот рассказ о жизни и привычках Суворова довольно близок к истине. Предоставлено М. Золотаревым
В разоренных войной областях начался голод. Панин и Суворов приняли меры к смягчению последствий бойни: в частности, были устроены провиантские магазины. Для пострадавших губерний - Нижегородской и Казанской - Петр Панин на казенные деньги закупил 90 тыс. четвертей хлеба. Торговцев, повышавших цены на хлеб, считали мародерами и строго наказывали, как в военное время, - вплоть до смертной казни. Крестьянам простили недоимки и начали взимать с них подати с сентября 1774 года, причем «с чистого листа». Если бы не эта деятельность Панина и Суворова, вряд ли пугачевщину удалось искоренить. Ведь на место одного самозванца мог прийти другой, как это случалось в Смутное время XVII столетия.
УЗНАВ ОБ АНТИЦЕРКОВНЫХ ХУДОЖЕСТВАХ ЯКОБИНЦЕВ,
Суворов стал сознательным противником революции
ПОЛЬСКАЯ КАМПАНИЯ
Ну а в 1794-м вспыхнула в суицидальном припадке Польша. Опьянение демократическими идеями, отказ от централизованной власти - и, как результат, несколько гражданских войн, ослабление некогда могущественной страны и гибель независимого королевства Польского. Таков путь этого государства в XVIII веке. Лидер восставших Тадеуш Костюшко принял чин генералиссимуса (на шесть лет раньше Суворова!) и объявил всеобщую мобилизацию. Он действовал весьма энергично и на первых порах не знал поражений. Успехи Костюшко продолжались вплоть до августа, когда в поход двинулся Суворов.
Поразительно быстро он разбил основные силы генерала Кароля Сераковского при Крупчицах и у Бреста. Был открыт путь на Варшаву! По дороге к польской столице, у Кобылок, суворовский авангард разбил 5-тысячный польский отряд. «Неприятель весь погиб и взят в полон», - говорилось в рапорте.
Основные укрепления ждали Суворова в Праге. Это еврейское предместье польской столицы превратилось в крепость. Предполагалось, что в осеннюю распутицу граф Рымникский не решится на штурм... Как бы не так! «В дома не забегать. Неприятеля, просящего пощады, щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолеток не трогать. Кого из нас убьют - Царство Небесное; живым - слава, слава, слава!» - с таким приказом готовились к штурму.
Сатирическая картинка, относящаяся к усмирению Польши Суворовым в 1794 году. Предоставлено М. Золотаревым
Разрушение Варшавы не входило в планы Суворова. Он рассчитывал штурмом взять Прагу и уничтожить войско противника. Беззащитная Варшава сама должна была сдаться на милость победителя. А неизбежные новые жертвы среди обывателей, новые взаимные счеты поляков и русских - всего этого Александр Суворов намеревался избежать.
Ворвавшись в крепость, сломив первоначальное сопротивление поляков, войска принялись добивать противника - тех, кто не сдавался. В кровавой суматохе поляки перебирались через Вислу. До поры до времени - по мосту, потом и вплавь. Солдаты преследовали их ожесточенно, многие защитники Праги погибали в водах. Висла здесь кишела мертвыми телами. Это избиение поляков в занятой Праге очень быстро стало «легендарным», его пересказывали не без впечатляющих добавлений: у страха глаза велики, а у ужаса - еще больше. Но если бы Суворов не приказал сжечь мост через Вислу, побоище переместилось бы на людные улицы Варшавы.
Получается, граф Рымникский спас польскую столицу! Русская армия без боя вошла в Варшаву, и он великодушно отпустил всех пленных с «реверсами» - письменными обязательствами не воевать против России. Многие из них нарушат эту клятву, например знаменитый генерал Ян Домбровский, с которым Суворову приведется сражаться в Италии в 1799-м.
«ВОИНСТВЕННЫЙ ВАРВАР»
В Европе демонизировали Суворова. В 1800 году в Париже и Амстердаме вышла книга, рассказывающая о России и русском герое. «Суворов был бы всего-навсего смешным шутом, если бы не показал себя самым воинственным варваром. Это чудовище, которое заключает в теле обезьяны душу собаки и живодера», - говорилось там. И даже союзники - англичане - публиковали в прессе злые карикатуры на полководца.
«У ЭТИХ НАЕМНИКОВ-ИСТОРИКОВ ДВА ЗЕРКАЛА. Одно - увеличительное - для своих, другое - уменьшительное - для нас»
Демонизируют его и сейчас. В современном эстонском учебнике истории помещена изящная арабеска. Александр Суворов, проезжая в карете, приказал двум эстонским крестьянам освободить дорогу. В ответ герои свободной Эстонии «намяли Суворову бока, явив яркий пример несгибаемого духа». Что ж, нам остается утешаться сознанием, что глупость вечна. Но вечно ли она будет в чести?
Александр Суворов сам лучше всех ответил на карикатурные выпады против русской воинской славы: «У этих наемников-историков два зеркала. Одно - увеличительное - для своих, другое - уменьшительное - для нас. Но история разобьет оба зеркала и выставит свое, третье. В нем мы не будем казаться пигмеями». Русский полководец верил: «Геройство побеждает храбрость, терпение - скорость, рассудок - ум, труд - лень, история - газеты».
