Освящение Манараги

Начало пути

Каждое лето мы стараемся побывать в горах и помолиться у Поклонного креста, который наша редакция установила в 1998 году на самой высокой вершине Урала, горе Народной. Когда я узнал, что в этом году с нами идёт иеромонах Варфоломей (Потапов), сразу успокоился. Батюшка уже дважды ходил с нами в горы, и оба раза поход получался успешным. И действительно, всё пошло как по маслу: и с организацией, и с группой. Нас собралось семь человек, все по несколько раз были в горах, кроме Александра Касева - 21-летнего студента-медика, работающего медбратом в Детской республиканской больнице.

Специально ради похода из США приехала Света Кафке. Уже пять лет, как она переехала туда к своему мужу. Из окна её дома в Калифорнии видны местные горы, и по ним она путешествует часто, но... тянет её сюда, к нашим сумрачным вершинам, прозрачным озёрам и холодным рекам. Да и походы наши по горам особенные, не совсем туристические, а с молитвой. Света же человек православный. Там, в Америке, ближайший православный храм от её дома за двести километров - часто не поездишь. А здесь все свои. Господи помилуй!

Так что всё начиналось хорошо. Забегая вперёд, скажу, что и закончилось хорошо. Ещё бы! На этот раз батюшке удалось освятить гору Манарага, которая считается визитной карточкой Приполярного Урала и бывает неприступной - несколько лет нам не везло: из-за плохой погоды не могли на неё подняться. А тут всё удалось! Но не обошлось в походе и без искушений...

В горах много мистики, неслучайно они притягивают людей религиозных, в том числе эзотериков, последователей Рериха, и разного рода язычников. И что бы ни случилось в горах, часто это облекается в покровы загадочности. Накануне нашего похода, с 17 на 18 июня, на «холодной стоянке» у Народной пропал человек, 26-летний москвич Артём Трифонов. Вышел из палатки и... исчез. К тому времени, как мы приехали в горы, его ещё не нашли, и мы собирались присоединиться к поискам.

31 июля приехали на базу Желанная, вышли на маршрут. Он полностью совпадает с маршрутом группы, в которой находился Артём. С момента пропажи Артёма прошло более сорока дней. В его поисках принимали участие десятки спасателей и сотни волонтёров, облазили весь район вдоль и поперёк. Знаю, что если случилось худшее, то найти останки очень трудно. В тех местах водятся медведи, рыси, росомахи, которые даже от оленей за пару дней оставляют одни обглоданные косточки. Как бы ни было, найти надо. Родственники Артёма места себе не находят, нужна какая-то определённость.

Ещё когда ехали до Желанной на вездеходе, с неба заморосило. Под дождём мы выгрузились на озере Большое Балбанты, быстро собрались и за пару часов по болотинам и лужам дошли до стоянки оленеводов, расположенной на Малом Балбанты. Несмотря на дождевики, промокли насквозь, из горных ботинок приходилось выливать воду. В домике оленеводов мы приготовили на газовых горелках обед. Пока он готовился, отец Варфоломей отслужил молебен о путешествующих, вместе мы прочитали акафист Николаю Чудотворцу. Дождь прекратился.

Удивительно, но дождь прекратился только над нами. Внизу, в долине, было видно, что он всё ещё идёт, и впереди тоже, а над нами в облаках даже синее окно образовалось, через которое то и дело проглядывало солнце. Так без дождя к вечеру дошли до первой намеченной стоянки у подножия Лимбекоиз, где видны последние кустарники ивы - выше в горах только мох растёт. Через час нас догнала вторая группа из Сыктывкара, ведомая Андреем Ситаром, инструктором турклуба при Молодёжном центре столицы Коми. В его группе десять человек - молодёжь и школьники. Наши маршруты совпали, и почти весь поход мы прошли вместе. Всё время ребята специально искали оставленный туристами мусор, собирали и сжигали пластиковые бутылки, пакеты и прочую дребедень. Завидев очередные кучи мусора, они, забыв про маршрут, с энтузиазмом включались в это благородное дело, словно только ради этого и отправились в горы. Очень печально смотреть на оставленные отходы, которых с каждым годом становится всё больше. А ведь чистый Урал нужен не только нам, людям, но прежде всего обитающим здесь животным, особенно оленям. Бедные, они могут погибнуть даже от выкинутых шкурок колбасы, проглотив их.

Одного павшего оленя мы увидели на второй день на тропе возле озера Верхнее Балбанты, или, как его ещё называют, Восьмёрки. Олень не дикий, а домашний, очень упитанный, килограммов под сто, с ошейником. Ходил по своим тропам, вместе с ягелем и травой лакомился разбросанными остатками от туристов. Погиб, судя по всему, дня за три перед нами.

От Восьмёрки мы планировали пройти на Голубое озеро, которое находится уже за невидимой границей между Европой и Азией, и оттуда подняться на Народную. Прежде мы поднимались с «европейской» стороны, а тут решили соригинальничать. Но человек предполагает, а Господь располагает.

На перевале

С утра после утренних молитв, молебна и акафиста Николаю Чудотворцу больше половины дня дождя не было. Выглянувшее солнце позволило даже некоторым искупаться в озере, где мы встали на обед. После Восьмёрки вдоль горного ручья начинается подъём на перевал. В его долину с крутых, местами отвесных склонов стекает множество ручьёв, устремляясь с многометровой высоты каскадами пенистых водопадов. После дождей они наполнились мощью. Зрелище захватывает. Через полчаса обходим ещё одно озеро, и далее путь лежит по морене через нагромождения камней, высота некоторых из них достигает десятков метров. Тропы за два-три километра от перевала нет, идти приходится, лавируя между каменными развалами, по мелкой сыпухе и снежникам, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз. Дальше - очень крутой подъём на перевал. Как только мы на него вышли, опять начался дождь - нудный и холодный.

Ещё при подходе к этому подъёму молодёжь, глядя на почти вертикальные стены, недоумевала, как мы по ним будем подниматься. И вот он, самый трудный многочасовой участок лазания с тяжёлыми рюкзаками. Камни под ногами «живые», шатаются. И каждый участник старается предупредить идущего сзади: «Осторожно, «живой» камень», чтобы не сбросить такой подарок на остальных. Многочасовой подъём измотал даже самых сильных. У девушки из группы Андрея сдают нервы, она садится от бессилия и начинает плакать. Но куда деваться - выплеснув эмоции, встаёт, карабкается дальше.

Всё-таки без небольших неприятностей не обошлось. При подъёме отец Варсонофий разбил о камни колено.

- Ничего, потерплю до лагеря, - успокаивает батюшка нас и самого себя, когда мы поднялись на перевал. Пока врач нашей группы делает ему обезболивающий укол (не сразу, но удалось уговорить батюшку), ребята фотографируются на фоне отвесной стены Народной, почти на полкилометра обрывающейся к Голубому озеру. На этом отвесе видна тоненькая белая ниточка шумящего водопада. Позже мы узнали, что некий экстрасенс указал на карте именно на этот склон, будто здесь и погиб Артём - улетел вниз с кручи. Но стоит ли верить экстрасенсам? Ребята радуются, что сумели подняться на такую верхотуру. Уселись у самого края пропасти, чтобы полюбоваться на пятнышко озера. Даже не верится, что в длину оно пять километров. Такая голубая капелька среди каменного царства.

С перевала мы спустились вниз и вдоль берега прошли к концу озера, где устроили стоянку. Все были вымотаны, приготовили ужин, собравшись последними силами. Моросящий дождь так и не перестал. Прервался только на несколько минут, чтобы дать нам спокойно поесть, и опять зарядил на всю ночь.

Здесь, у Голубого озера, всегда меня поражает необычное свойство атмосферы. Когда из долины встаёт луна и стремительно поднимается на небо, она кажется огромным многометровым шаром, кроваво-красного цвета, как в фильме «Неуловимые мстители». В первый раз, увидев такую луну, кто-то из группы подумал, что это НЛО. В тот раз луна явилась из-за скал не полной, а в виде отрезанной дольки перезревшего ярко-красного арбуза. Только эта «долька» была размерами с пятидесятиэтажный дом, такой мне показалась. Было что-то зловещее в этой огненной колеснице.

Дождь шёл всю ночь. Наутро понимаю, что восхождение на Народную отменяется. Вершина и склоны горы скрыты в облаках. Дождик то прекратится, то опять затянет свою унылую песенку. Камни скользкие, а подъём на вершину с этой стороны очень крутой.

Ещё по дождю мы в палатке прочитали с батюшкой акафист Николаю Чудотворцу, и когда дождь закончился, вылезли наружу. Вроде можно идти. Мы догнали молодёжь из второй группы часа через два на нижней платформе плато Руин. Они, обнаружив там большое количество разбросанного мусора, собрали его в большую кучу и стали сжигать, готовя на этом костре обед. Чёрный шлейф от дыма тянулся по всему безжизненному плато. На фоне камней и белоснежного ледника картина сюрреалистическая. Это место вертолётной площадки, куда туристов, желающих подняться на самую высокую вершину Уральских гор, забрасывают группами. Здесь же они разбивают палаточный лагерь, живут несколько дней, поэтому понятно, откуда такое количество мусора.

Всё плато через каждые сто-двести метров пересекают журчащие ручьи, текущие со склонов Народной. По леднику поднимаемся на верхнюю платформу и дальше спускаемся в долину реки Народы. Как назло, опять начался дождик, стало очень скользко, особенно на траве. Предупреждаю всех об осторожности, но всё равно молодёжь то один, то другой поскальзывается, падает на пятую точку. Особенно поражает Егор. Очень сильный, спортивный парень, но похоже, что из дома в поход он взял первые попавшиеся резиновые сапоги - скорее всего, папины, размера на три больше своих. Нога у Егора в них гуляет, из-за чего он то и дело падает, делая какие-то невероятные кульбиты при этом.

- Не ушибся? - спрашиваю Егора.

- Нет, не ушибся.

И в следующее же мгновение, взмахнув руками, снова падает как подкошенный и пролетает несколько метров вниз по скользкому склону. Но Бог бережёт, ни одного ушиба. Егор из верующей семьи, ходит в храм, исповедуется, причащается. Папа и мама сейчас молятся за него.

Против бесов

Трое суток шли дожди. Несмотря на это, мы сделали попытку восхождения на Югру и Манси-Ньер, безуспешно. Чтобы не искушать судьбу, решили вернуться в европейскую часть Урала. Перешли через перевал, и на следующее утро проснулись при ясном голубом небе и ослепительно ярком солнце. Когда по цветущей долине подходили к Манараге, то казалось, что находимся в раю: птицы поют, альпийские луга в ярких цветах, всё благоухает, пчёлы летают, собирают мёд. Горы, озёра по пути завораживают своей красотой... На поляне под Манарагой огромный палаточный лагерь - палаток 30, не меньше. Шум, гам, веселье. Непривычно такое в безмолвных горах.

Манарагу за красоту и её расположение - в центре Уральских гор, в стороне от горных хребтов - называют царицей Приполярного Урала. В переводе с ненецкого Манарага означает «Медвежья лапа». Вершина горы и вправду поднимается в небо растопыренной лапой - девятью многометровыми пальцами-зубьями, напоминающими царскую корону. Перед восхождением на неё всю ночь мне снились кошмары, словно старое кино прокручивали про революцию 17-го года - какие-то матросы, перепоясанные пулемётными лентами; красноармейцы в будёновках, стреляющие в меня из винтовок; и Владимир Ильич Ленин среди них, словно оживший памятник. Приснится же всякая чушь! Из-за этого «кино» наутро 7 августа встал я совершенно разбитый.

Через два часа после начала восхождения нас догнала большая группа - 18 человек, собранная из разных городов России, под руководством сыктывкарца Жени Калимова.

Восхождение мы делали вместе: то они перегонят нас, то мы их. Подъём на Манарагу гораздо круче, чем на Народную, а последний участок в несколько сот метров и вообще очень опасный: сплошное лазание по скальным, иногда совершенно отвесным участкам, с обрывающимися вниз пропастями. В этом году восхождение осложнялось ещё тем, что скалы были обледеневшими, с камней свисали огромные сосульки. Манарага - самая коварная Уральская вершина. Здесь происходит самое большое количество трагедий. Не каждому она даётся, но каждый турист мечтает на неё взобраться. Метров за 50 до вершины группа Калимова повернула назад. Женя решил не рисковать своими участниками, первый раз отправившимися в горы. А мы как-то забрались на первый «палец» этой «медвежьей лапы».

На вершине батюшка стал готовиться к освящению горы, что для меня оказалось полной неожиданностью. Всё необходимое для этого он приготовил заранее - ещё в лагере. И не сказал никому о своём намерении, боясь, что восхождение сорвётся или он сам не сможет подняться. Перед освящением он попросил меня убрать мемориальную доску Ленину, около которой я стоял:

- С этим богоборцем освящать вершину нельзя.

- Может, его того... в пропасть скинуть? - предлагаю.

- Да ты что?! В пропасть нельзя. Это же история. Люди старались, тащили его на себе, - возразил Яша, участник нашей группы. Следом за Яшей за Ленина вступилась Ксения. Пришлось и мне припомнить прошлое:

- А я ведь тоже в своей комсомольской юности затаскивал сюда такие плиты - к юбилеям Ленина и революции. Нам профкомы и комитеты комсомола оплачивали за это экспедиции. И в 80-е годы здесь была целая галерея из бюстов Ленина, его барельефов. Весь тригопункт был увешан плитами с Лениным, и камни вокруг. В 90-е годы кто-то их поскидывал вниз, осталась только одна эта доска...

Группа наша молчит. Решается судьба Ленина. Он угрожающе смотрит на меня с тяжеленной мемориальной плиты в моих руках. Ищу поддержки у друзей, смотрю по сторонам. В прямой видимости от Манараги видны вершины Блюхера, Янченко, Дидковского, Свердлова - революционеров ленинской гвардии. Не только наша страна и люди, но даже Уральские горы за годы советской власти стали «красными». А ведь неслучайно то «кино» снилось... Бесы наперёд, зная, что батюшка хочет освятить вершину, стали нападать на меня ещё ночью, как на руководителя. И при восхождении у меня сильно заболело правое колено, потом левое, затем боль перекинулась на голеностопы, сковывая движения. Чуть ли не на каждой остановке я смазывал их обезболивающей мазью, чтоб продолжить путь. Такая вот «мистика».

- Батюшка, тебе надо быть поосторожней, - говорю отцу Варфоломею, - эта нечисть освящения не простит.

В конце концов, посовещавшись, решили мы доску Ленину спустить с вершины на несколько метров вниз, где я и засунул её между камнями.

Иеромонах Варсонофий отслужил водосвятный молебен, окропил камни и участников святой водой: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа».

Поиски

Сразу же за нами на вершину поднялись трое интинцев и один «потерявшийся» турист - они тоже были на освящении Манараги. Турист этот несколько дней назад, ещё при подходе к Манараге, оторвался от своей группы, уйдя вперёд. Как ни в чём не бывало, он спросил у нас, как ему пройти дальше вниз по реке, чтобы половить там рыбу и подождать спутников. Удивительная беспечность! Он вовсе не переживал, что его, наверное, ищут. Этот парень напомнил мне о пропавшем Артёме...

К сожалению, таких одиночек, сбежавших от своих групп, нам пришлось встретить ещё несколько. Один ухтинец оторвался от своей группы при подъёме на перевал Кар-Кар и тоже потерялся. Группа осталась на ночёвку перед перевалом, а он, перейдя его, стал искать их в совершенно другой долине, ночуя в своём спальнике на голых камнях под открытым небом. А ночи холодные, с заморозками и дождями. Тем более, ни продуктов, ни одежды у этого бедолаги с собой не оказалось. Когда мы на подходе к Оленьему ручью встретили его группу, он плутал уже третий день. Товарищи вынуждены были его вещи и продукты нести на себе, разыскивая по всей долине и расспрашивая встречных туристов.

Многие группы организуются сейчас по Интернету. Люди не знают ни друг друга, ни гор, ни как себя вести в походе. Иногда растягиваются на несколько километров по долине - сильные убегают вперёд и не ждут отстающих. Никого из своей группы не знал и пропавший Артём. В то, что по своей молодости с самого утра мог первым рвануть на восхождение на Народную, мне верится больше, чем в мистическую пропажу. Или мог среди ночи пойти вниз к озеру, чтобы искупаться и полюбоваться красотой гор. Там от стоянки до озера метров 200 всего. В июне ночи на Урале светлые, почему бы и нет? А склон к озеру крутой, камни - «живые»...

После Манараги мы пошли к Народной - по следам группы Артёма. Дошли до места стоянки и далее поднялись по северному ребру на вершину, к Поклонному кресту, внимательно обследуя всё вокруг. День выдался на редкость солнечным, ветер совсем стих. В звенящей тишине можно было услышать даже писк комара, а в прозрачном воздухе далёкие предметы казались близкими: протяни руку - и достанешь. Но ничего необычного, связанного с пропавшим туристом, нам обнаружить не удалось.

- Может, он в трещину попал? - предположил Яша.

- Может, и в трещину, кто его знает, - соглашаюсь я.

- Когда-нибудь найдётся, - говорит батюшка.

- Конечно, найдётся. Только когда?

- А вон там что лежит?

Между камнями у самого ручья что-то темнело. Батюшка подошёл ближе. Оказалось, бревно. Кто его сюда затащил, непонятно. И больше ничего...

Уже после похода я созвонился с мамой Артёма. Она рассказала, что они обращались не к одному, а к четырём экстрасенсам, и все они показывали совершенно разные места гибели её сына. Кто-то говорил, что он живой.

История действительно странная. Артём человек уравновешенный. Офицер Генштаба, он воевал в «горячих точках», имеет боевые награды. Постоянно сдавал нормы на профпригодность, не курит и не пьёт. Хорошо учился, с красным дипломом закончил Череповецкий военный институт. Мама говорит, что он очень много читал, занимался самообразованием, самостоятельно выучил испанский язык. Сдержанный, компанейский, он легко сходился с людьми, и, по словам руководителя его группы, никаких разногласий между ним и спутниками не было.

В прошлом году с матерью, отчимом и друзьями семьи они отдыхали в Карелии, поднимались там на гору Воттоваара, название которой с языка саами переводится как «Смерть-гора». На вершине её множество камней необычной формы, якобы культового назначения, почему в последние годы Воттоваара и облюбовали неоязычники. Артёма же интересовало всё необычное. Когда они взошли на Смерть-гору, вдруг разразилась гроза, и им пришлось срочно спуститься вниз... И перед походом на Урал Артём интересовался, что там есть необычного. Он знал и о горе Еркусей, где находится древнее капище язычников, и про гору Болван, которой поклонялись ханты-манси. А ведь рядом с Болваном была их последняя стоянка... Но что теперь гадать?

* * *

Кроме Манараги, отец Варфоломей освятил в предыдущие годы ещё четыре вершины: Стефана Пермского, Василия Маргелова (эти две горы получили свои имена в результате экспедиций редакции нашей газеты), Народную и Еркусей. Убеждён, что после этого в горах стало меньше несчастных случаев. Во всяком случае, кроме таинственного исчезновения Артёма, я не знаю ни об одном.

На вершине Народной перед Поклонным крестом мы, как обычно, прочитали акафист Царственным страстотерпцам и помолились о России, обо всех своих родственниках и знакомых... Да не допустит Господь нам «блуждать в пустыне, где нет пути» (Иов. 12, 24).

Полная галерея фотографий к публикации: