Известный российский кинорежиссер, последний фильм которого - «Батальон» - с огромным успехом идет на экранах страны, размышляет о Церкви и благотворительности, о режиссерской и продюсерской деятельности и о том, чем отличается приходская жизнь Москвы и Санкт-Петербурга.
Кажется, «Батальон» - Ваш самый удачный фильм. Во всяком случае, на сегодняшний день...
- Я бы сказал, один из самых удачных. Вы знаете, ведь все зависит от цели, которую ты перед собой ставишь. Так вот, я не ставил целью снять свою лучшую картину, но хотел сделать зрелищный фильм, который понравился бы большинству зрителей, хотел снять пронзительное, чувственное кино. И вот эта задача была, мне кажется, выполнена. Поэтому я доволен. Почти доволен...
Почти?..
- Были определенные проблемы со звуком, с монтажом, но это трудности, связанные со стороной продюсера, а не со мной.
Героини вашего фильма - реальные русские православные женщины, вступившие в «батальон смерти», они идут убивать - и убивают...
- Они не шли убивать, нет, они шли защищать свою Родину. Русская женщина не только следит за чистотой в своем доме; это даже не только мать, но и защитница - и психологически, и физически тоже. Если мы вспомним заповеди, то, да, они совершают грех, но ради защиты Отечества своего, защиты других женщин, защиты своих детей. Вспомним и строки из Евангелия от Иоанна: «Нет больше той любви, аще кто душу свою положит за други своя». Враг у ворот, и женщина берет дубину и идет защищать свою землю, свой народ, защищать веру, защищать любовь, ибо и сама религия основана на любви. Вот об этом мой фильм.
Разумеется, это патриотическая картина. Патриотической будет и мой следующий фильм «Стена», посвященный обороне Смоленска в 1709 году. Он выйдет зимой 2016 года на телевидении.
Вы снимаете кино, открываете рестораны, занимаетесь продюсерской деятельностью...
- Поверьте, не ради денег. Нравиться добиваться, нравиться созидать. Да, я не живу только съемками, но и продюсирую картины других режиссеров, ибо продюсер и режиссер - совершенно разные люди. Я никогда не выступаю продюсером своих фильмов, поскольку это означает вступить в противоречие с самим собой. К тому же я не уникальное дарование, не Чарли Чаплин, например, да и живу совсем в другое время.
Ну, а ресторан интересно создавать с нуля, потому что тогда это тоже твое творчество, тоже твое произведение.
При всем при том Вы еще и активно занимаетесь благотворительностью, весьма немало жертвуете на строительство храмов, передали Святогорскому монастырю огромное количество каменных крестов...
- Я верующий православный человек, живущий в стране, где когда-то было очень много храмов, сейчас же их очень мало. А ведь когда видишь церковь, купола, кресты, что-то происходит с тобой, правда? Что-то происходит у тебя в душе, что-то меняется в твоем сердце, обязательно.
А кресты... Замечательный псковский художник Александр Стройло давно-давно пригласил меня собирать кресты, что стоят на холмах, на перекрестках, во всяких иных удивительных местах северо-запада России - так называемые кресты «во славу веры». Помнится, я даже усомнился - хорошо ли это делать, благочестиво ли?.. Но однажды наткнулся на крошечный кусочек креста, что торчал в лесу из-под земли, и воспринял это как знак. Значит, нужно все-таки собирать эти кресты - те, что еще можно собрать, ибо те, что уже совсем под землей - ну, значит, такова воля Божья. А крест тот был совсем уникальный, ибо на свои полтора метра он ушел под землю никак не менее, чем за 500 лет.
Это собирание крестов позволило нам даже отследить историю некоторых из них, «путешествия» крестов. Некоторые сделаны из каменных идолов, которые были затем обтесаны... Очень интересное было время. Но оно кончилось, в том числе и потому, что был принят закон, по которому уже невозможно заниматься такой деятельностью. А кресты - более семидесяти - мы действительно передали еще в 2010 году Святогорской обители, где вскоре они будут собраны на одном месте - на Холме крестов.
Кстати, в этой обители, где я также являюсь членом попечительского совета, мы сейчас восстанавливаем и часовню в скиту. Попросили сами монахи.
Вы часто бываете в Святогорском монастыре и видите могилу Пушкина. Что чувствуете рядом с ней?
- Какой вопрос. Сложно объяснить... Наверное, чувство горя за Родину, за страну... Как заброшены могилы на наших кладбищах - тяжело это видеть...
Насколько я знаю, Вы и сами строите церкви?
- Еще лет 20 тому назад мы попросили лес, попросили землю в деревне Посадниково Псковской губернии - появился храм. Ну, а когда строили церковь во имя святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии в самом Пскове, очень помог и губернатор - там храм огромный, сами мы его не «потянули» бы.
Ваша жизнь протекает между родным для Вас Санкт-Петербургом и Москвой. Московское и петербургское православие, церковная жизнь в этих центрах, атмосфера в храмах, прихожане - что общего и в чем различие?
- Петербург - имперский город. Во всем. Все храмы огромные: и Петропавловский собор, и Исаакий, и Казанский, да и Никольский (Морской) тоже. Глобальная церковная архитектура. В Москве - все по-другому. Церкви, за исключением Храма Христа Спасителя, небольшие. И атмосфера в них другая - никак не имперская, службы более... «домашние», в то время как столица-то - именно Москва. И, разумеется, нельзя говорить, где лучше, а где хуже. Говорить надо о тенденции, об имперской тенденции, которая сохраняется, хотя скоро будет уже сто лет, как город на Неве - совсем не столица империи.
Беседовал Сергей ЛИТВИНhttp://www.prichody.ru/orthodoxy-everywhere/21396/