Они
все-таки промаршировали по Москве. Не 7 ноября 1941-го, как планировал
Гитлер, а 17 июля 1944-го, после успешной операции советских войск
«Багратион», открывшей прямой путь на Берлин. Это было ровно 70 лет
назад. 57 000 пленных немецких генералов, офицеров и солдат под конвоем
советских конников с карабинами и шашками наголо были проведены по
тогдашней улице Горького и по Садовому кольцу.
В народе это шествие назвали «парадом побежденных». Но в период подготовки у него было другое название, кодовое - «Большой вальс». Его предложил тогдашний нарком внутренних дел Лаврентий Берия после того, как они вместе со Сталиным посмотрели популярный в то время одноименный голливудский фильм. «Коба, - сказал Берия, - пусть союзники посмотрят на «Большой вальс» в советском исполнении». Иосиф Виссарионович выпустил клуб дыма из знаменитой трубки и едва заметно улыбнулся - шутка вождю понравилась.
В ходе операции «Багратион» летом 1944 года была разгромлена немецкая группа армий «Центр», ожесточенно сопротивлявшаяся в Белоруссии и Прибалтике. Были уничтожены или попали в плен около 400 000 солдат и офицеров вермахта - гораздо больше, чем под Сталинградом. Из 47 генералов, командиров корпусов и дивизий, 21 был взят в плен. Крах фашистской военной машины был очевиден, но за океаном союзники засомневались в таком грандиозном поражении немцев - успех Советской армии не укладывался в их представлении. Убедить их можно было массовым шествием пленных немцев во главе с генералами по улицам Москвы. Кстати, такой «парад», правда с меньшим количеством участников, состоялся и в Киеве. Помимо информирования союзников, подобная акция предоставляла и хорошую возможность поднять дух советских людей в тылу и бойцов - на фронте.
Подготовка
шествия проводилась в обстановке строжайшей секретности. Курировал ее
НКВД. Объявление о марше прозвучало по радио утром 17 июля и было
напечатано на первой полосе газеты «Правда», причем тираж номера
тщательно охранялся. Для представителей дипмиссий союзных государств в
Москве «парад побежденных» стал полной неожиданностью - если они и
слышали о «Большом вальсе», то предполагали, очевидно, что советским
войскам в столичном гарнизоне предстоит просмотр музыкального
кинофильма...
Пленных собрали на московском ипподроме и на стадионе «Динамо», которые использовались одно время как пересыльные пункты. Было сформировано две группы - первая в 42 000 человек с 19 генералами во главе, вторая - в 15 000. Колонны начали движение по Ленинградскому шоссе и далее по улице Горького (нынешняя Тверская) до площади Маяковского (Триумфальная), где разделились. Первая проследовала по Садовому кольцу в сторону Курского вокзала, а вторая - по Садовому же, но в противоположную сторону - до станции Канатчиково Малой московской окружной железной дороги (неподалеку от станции метро «Ленинский проспект»). Шествие заняло 2 часа 25 минут в сторону «Курской» и 4 часа 20 минут - в другую. После чего большая часть военнопленных была рассажена по эшелонам и отправлена в лагеря.
Вслед
за ними по улицам Москвы ехали поливальные машины - большинство
советских людей восприняли это как символическое действие: на столичных
мостовых не должно было остаться и пылинки с сапог побежденных
завоевателей, мечтавших пройти здесь парадным шагом. Но на самом деле
это был не только символический акт - улицы в буквальном смысле были
загажены. Перед «парадом» пленных немцев, изголодавшихся и завшивевших,
обильно накормили кашей с тушенкой, чтобы они смогли пройти немалое
расстояние по стоявшей тогда в Москве жаре. У многих просто не
выдерживали желудки, так что поливальные машины были необходимы еще и по
санитарно-гигиеническим соображениям.
Москва лицезрела пленных с презрением, но и с немалой долей жалости - вид многих вояк был аховый. И если генералам и старшим офицерам разрешили надеть ордена, то большая часть солдат представляла после боев жалкое зрелище. Жители столицы смотрели «парад» молча. И хотя Берия в докладной записке Сталину писал, что «со стороны населения было большое количество антифашистских выкриков: «Смерть Гитлеру!» и «Смерть фашизму!», по воспоминаниям очевидцев, ничего подобного особо не наблюдалось.
- Они были такие понурые, забитые, жалкие, - вспоминает в беседе с корреспондентом «Культуры» москвичка Маргарита Балашова, которая еще восьмилетней девочкой вместе с мамой вышла посмотреть на немцев. - Было совсем не страшно, несмотря на то, что немцев было очень много, они все шли и шли... Интереснее казалось смотреть на наших солдат на лошадях, в форме, таких, как папа.
Народный
артист СССР Лев Дуров тоже вспоминает свои детские ощущения без страха.
По его словам, никто из взрослых вокруг, а это были в основном женщины,
не выкрикивал проклятий или ругательств. «Их, подавленных и разбитых,
было просто жалко, - говорит Лев Константинович, которому тогда было 13
лет. - Если бы не оцепление, то люди дали бы им и воды, и продукты,
хотя и сами не были сытыми. Еще шла война, где-то уже далеко от Москвы,
но было понятно, что по улицам ведут поверженных, а потому и не опасных
людей».
Среди немцев, которых провели по улицам Москвы, не было главного на тот момент пленного - фельдмаршала Фридриха Паулюса (в НКВД он проходил под кличкой «Сатрап»). Он отрекся от Гитлера и подписал обращение «К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу», которого от него добивались полтора года. Сыграли свою роль и открытие Второго фронта, и казнь его друга фон Вицлебена, участвовавшего в заговоре против фюрера. Паулюса содержали в знаменитом лагере № 27 в подмосковном Красногорске, через который прошли 50 000 немецких офицеров и генералов. А всего в советском плену находилось около 3 млн немецких военнопленных. По данным советских архивов, каждый седьмой (по немецким - каждый третий) погиб. К слову, в немецком плену находилось, по некоторым оценкам, более 3 млн советских людей, половина из них погибли.
«Отношение
к военнопленным по обе стороны фронта было разным, - пишет в своих
дневниках бывший военнопленный Клаус Фритцше. - Для немцев был ясен
факт, что на знамени идеологической войны Гитлера было начертано
уничтожение коммунизма и его приверженцев, в то время как изданные в
1942 году Советской властью приказы были направлены на сохранение жизни
пленным немцам. Соответствующие документы сегодня доступны каждому. И
вот что замечательно: с обеих сторон имело место проявление человечности
простыми людьми, которые спасли жизнь и здоровье не одному пленному
солдату. Я бы поставил памятник тем простым советским людям, которые мне
лично и многим моим товарищам по плену облегчили жизнь. В то же время
хотелось бы отдать должное и многим лицам руководящего состава лагерей,
которые в своих действиях отличались гуманностью».
Помимо «парада побежденных» в 1944 году, пленные немцы оставили в Москве и другую память - жилые дома, которые до сих пор в народе называют «немецкими». Таких много в Измайлово и Перово, целый ряд на Хорошевском шоссе («генеральские дома»), на бывшей улице Горького, известный «дом Совмина» на площади Гагарина тоже был возведен руками немецких военнопленных. Последние из них уехали в Германию в 1955 году.
- Очень многие в советском плену учили русский язык и неплохо на нем разговаривали и писали, - рассказал «Культуре» военный историк Борис Хавкин. - Только русское слово «халтура» было для них неприемлемо. Кладку они делали на совесть, качественно, так что до сих пор дома не требуют капитального ремонта. А вот архитекторами, вопреки расхожему мнению, были советские зодчие. И авторство главного здания МГУ на Воробьевых горах, которое возводили интернациональные бригады из немецких пленных и советских заключенных, принадлежит отечественным архитекторам Рудневу, Чернышеву, Абросимову, Хрякову, Насонову.
http://portal-kultura.ru/articles/history/51577-vals-pobezhdennykh/
.jpg)
