Чеченский синдром власти

...«Культура набегов»... Это понятие, столь удивившее автора заметок, последний использует для приведения в активное состояние персональной творческой музы. Для зачина, чтобы потом самому же отыскать ему вполне внятное объяснение. Прием рабочий, вполне оправданный - для поддержки эффекта убедительности. И поскольку с темой сам же и справился, попытаюсь обратить внимание лишь на некоторые к ней дополнения. Достаточно, на мой взгляд, принципиальные. Цитирую:

«...Наслышан о земледельческих культурах, скотоводческих. Кажется, существовали еще... культуры народов моря и больших рек, ...локальные культуры охотников и собирателей. Другие не вспоминаются» (С. Сокуров-Величко. "ОСОБЕННОСТЬ ГОРСКИХ КУЛЬТУР"). Но «культура набегов», то есть разбоя, да еще и переводимая в большие политические категории!? Это уж слишком...

Осознанно или интуитивно один из наиболее активных и последовательных авторов «Русского мира. Украина» затронул тему, скажем так, из ряда айсбергов. Это когда на поверхности отмечается лишь толика видимой массы. Речь о Кавказе и обустройстве бытия его «коренных» жителей. Кавычки не случайны. Поскольку традиция и то, что предполагается под неким национальным опытом - священной коровы всякого рода политических течений, всегда призываемых для прикрытия экономических интересов местечковых элит, имеют и свою историю, чаще всего достаточно скромную, и собственную мифологическую базу с искусственно завышенной значимостью. В разы. Как это делается, каждому, кто сталкивался на практике с поисками достоверности в исторических срезах, относительно хорошо известно. Для примера достаточно напомнить об авторитетных апелляциях к «древним летописям», искусственно созданным в позднее Средневековье. Для нас же эти линейные заметки о якобы имевшем место в прошлом событиях - некая истина в последней инстанции. Хотя достаточно давно вызрело подозрение, что у истины в таком ее образе вид более чем жалкий. Но это от нее берет начало широкая волна известных унижений и самоунижений.

Мотивация и механизмы с достаточной степенью убедительности изложены в немалом числе серьезных научных работ. Для примера предлагаю обратиться к монографии Алексея Толочко, в которой исследуется творчество одной из глыб отечественной исторической науки Василия Никитича Татищева (см. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия - М., Киев, 2005.) В ней открытым текстом речь идет о том, что подделывалось, как и почему подделывалось, и что из этого получалось. Получался миф. А миф, положенный в практику в виде камня преткновения, это всегда серьезно.

Несколько недель назад вернулся из неожиданно незалёжного ныне для самого себя Киргизстана. Несколько удивился и тому, когда выяснил, что одна из актуальных тем его нынешней бурной политической жизни - не удушающая массу бедность и способы ее преодоления, а горячее желание установить очередной памятник главному герою местного раздутого до несусветных величин эпоса - Манасу. Желание подается массе как способ решения острейших проблем бытия. Всерьез предполагается, что именно политический шаг такого рода, цитирую местечковую печать, «позволит консолидировать нацию и выйти на высокие рубежи современного развития» («Вечерний Бишкек»). Только так и никак иначе. И потому тоже, что предыдущие памятники этому местному Илье Муромцу успехов в сфере практической экономике явно не принесли. Как, впрочем, и в не менее незалёжной Украине - из всякого рода идолов бандер и прочих грушевских.

Это к тому, что мифологизированным сознанием отмечены и жители классического Востока, и рационализированные европейцы - как современные, так и будущие, то есть мы с вами. Точно такой же миф создал и нынешний более чем посредственный украинский истеблишмент, с жадностью клюющий на всякого рода идеи. К примеру, «вольнорыночные». Вспомним академика И.Юхновского, заверявшего, что «ринок відрегулюе всє». Разве не миф? Второй такой же сложили из Европы. Но если у царствовавших Романовых для такого же рода творчества были хотя бы основания - из геополитической морской составляющей, то в данном случае мифотворчество покрыто не благородной патиной, а явным пресмыкательством, неспособностью мыслить и упертым нежеланием оценивать реальности. Равно как и собственный исторический процесс.

Но речь о тронутом авторским пером Кавказе, равно как и Тянь-Шане, равно как и в Карпатах и прочих горных системах, на которых переплетения из разного рода мифологических узлов просматриваются с достаточной степенью очевидности. Само по себе это позволят с уверенностью говорить об унификации процессов, протекающих на больших пространствах континента. В разных его точках. И в попытках эти процессы оседлать очень мало одних идолов махом заместить другими. От этого ничего не меняется. Тем более сознание, хотя на перемены в нем чаще всего и рассчитаны такого рода «идоловые» манипуляции. С их при внимательном рассмотрении выявляемой целью - удержания контроля над властью как источником дохода.

Теперь к сути «культуры набегов», то есть разбоя, да еще и переводимого в большие политические категории.

Смущение автора понятно. Стыковка несочетаемого способна внести раздражающую ноту в любую мелодию. Но в данном случае речь о том, что мы традиционно соотносим само это слово культура с чем-то высоким, динамично развивающимся, набирающим темпы и опыт. Привычка-с! А здесь - культура разбоя, культура грабежа, культура воровства, насилия, культура сортирных надписей и такого же компьютерного трепа! Остается только руками развести в недоумении. Понятно, что уместнее было бы применить родственные, но несколько иные понятия. Например, - традиция, правила, законы. Тогда все относительно спокойно укладывается в рамки восприятия. Говорим же о «правилах» ведения войн или кодексе воровской чести с его «честными урками». Нонсенс, но, тем не менее, отражение тонкостей вполне жизненных реалий.

Тем не менее, главная составляющая грамотного оценочного триумвирата - речь о теме, затрагивает проблему. Крайне важную, что автору и удалось доказать с помощью вполне убеждающих аргументов. Вопрос в другом - что делать на практике с реалиями такого рода? Государство с этим столкнулось, ну и дальше? Оставить все как есть? Нельзя. Зудится диким чесом. До крови. Не замечать? Но как возможно когда это на твоем собственном теле. Тем более затрагивает безопасность твоего собственного организма. Это, скажем, как расплющенный палец на ноге или руке. Отрезать? Такие советы слышны. Часто настойчивые, еще чаще - очень настойчивые. При этом игнорируется истина, что утраченный палец ведет к хромоте или к утрате части двигательных функций, то есть к неполноценности. Есть такое желание? Такого желания нет. А если и возникает, то только при полнейшем непонимании ситуации как таковой. Остается одно - лечить. Вопрос как? Долго, трепетно и нежно. И с пониманием, о чем, собственно, речь.

А такого понимания часто нет, Хотя точнее было бы говорить о том, что от него отводят глаза, без осознания, для чего именно это делается. Со стороны тех, кто старается тем или иным способом их затуманить.

Итак, во-первых, что такое Кавказ для Руси, включая Белоруссию и Украину, даже в нынешнем незавидно-незалёжном состоянии последней. Используя специфический геополитический инструментарий, наработанный в немалой степени и украинскими светлыми головами, Кавказ есть часть каркаса структуры, известной под понятием Большой Пространственной Чаши - БПЧ. Под ним понимается тот природно-оборонительный комплекс, которым предок с опорой на естественный ландшафтные факторы окружил по всему периметру границы Российской империи. Ничего подобного сегодня по-прежнему нет нигде в мире. С южной его стороны это мощнейший горный комплекс, с северной - холодный океан, накрытый ледяной шапкой-невидимкой. С Востока и Запада в большей или меньшей степени эта территория прикрыта еще двумя океанами.

Осознав оборонную значимость такого рода природных укреплений, предок отказался от искушений выхода за их межи, хотя имел для этого немалое число возможностей. Напомню - вплоть до Калифорнии. Что касается Кавказа, то заклятые друзья России столетиями, вплоть до нынешних времен, рассматривали и рассматривают его как ту заветную заднюю калитку, через которую наведываются в гости без приглашений хозяев. Сюрпризом, чтобы уже потом - явочным порядком, объявить о намерениях. Еще даже толком не законченная череда кавказских войн демонстрирует это со всей наглядностью. Особенность их всех - без исключений, в активном использовании «местного ресурса», который либо подкупали, либо разлагали, что было не трудно в силу специфики этого самого «ресурса».

В чем специфика? Да все в тех же ландшафтных особенностях, которые позволяли осколкам достаточно древних племен спасаться от окончательного уничтожения со стороны более мощных предгорных соседей, укрываясь за снежными пиками и в узких беспочвенных долинах. Именно по этой причине специалисты-этнографы называют Кавказ ловушкой народов. Несуразность для дежурных представлений - древние негроиды из сел Абхазии, и не только, о чем как о курьезе рассказывалось массовой печатью, не что иное, как следствие этих процессов.

Но своими функциями «ловушка» с крепостными одновременно вынуждена играть и роль дороги, точнее, была - и остается, перемычкой между величайшими сухопутными трансконтинентальными торговыми путями древности. Широтными. Теми, что от Каира до китайского Сианя, и от ныне германского Регенсбурга до Пекина. Речь о хорошо известной по данной части евразийского пространства Военно-грузинской дороге. Узкий ограниченный массой препятствий, но остро необходимый для немалого числа людей, да и животных тоже, проход в скальных теснинах. А дорога, это всегда возможность добычи теми или иными способами хлеба насущного, что наглядно и представлено в заметках, к которым обратилось наше внимание.

Понятно, что такие условия не могли не сформировать специфические черты характера местного населения. Они и понимаются под этим странноватым понятием «культуры набегов», которая входит в конфликтные ситуации с представлениями иных мест. Понятно, что аборигены гор подарком в отношениях быть не могут. Собственно, это знаем не только по Кавказу, но и Галиции, население которой также отмечено немалыми этническими странностями. Без особых сложностей таковые отыскиваются и в иных горных системах, являя диалектику в наглядности.

Что касается в этой связи «культуры набегов», то в применении к Кавказу, она замещается гораздо чаще используемым понятием абречества - то есть промыслового разбоя, почти синонимичного нынешнему рейдерству или, если хотите, сухопутному пиратству, которое в своем «мокром» во всех смыслах слова виде стало базой создания целых государств. Например, США. На этот счет достаточно литературы. Встречались даже упоминания о научных диссертациях. Об абречестве. Пиратстве тоже.

Явление это не такое уж узко-территориальное. Оно характерно для всех мест, рядом с которыми проходили и по прежнему проходят большие и малые торговые пути. И сухопутные, и водные, и прочие. Это все черты вполне приложимы к древним и не очень древним Египту, Ираку, Персии, Индии, России... О том, как это обстоятельство сказалось на судьбе нынешней Незалёжной, мы уже вели речь в серии заметок под общим названием «ЧТО ФОРМИРОВАЛО УКРАИНУ». Да разве нынешние наши «газовые войны» не отражение этих же старых корней? Называется это уже по-другому, оформляется в более замысловатые виньетки, но в основе все она - «культура набегов». Иначе для чего тогда даму с косой судами мурыжат?

К слову, знаменитое Запорожское воинство, которое всякого рода цветные политические выкидыши давно и упорно относят к жертвам умышленного разгрома царицы Екатерины II, на самом деле переместили к новому месту прямой военно-защитной службы - на противостояние этому самому абречеству. Ни больше и ни меньше. И чтобы само не скатывалась в разбой. Одной части воинства дали земли на территориях откатившихся за Дунай тех, кого называем сегодня турками, в частности, в нынешней Харьковской области, других приписали к государевой службе и переселили к местам новой погранично-транспортной напряженности - на пограничную тогда Кубань. Прижились, расцвели и дали повод все тем же цветным упырям, считать эту самую Кубань своей собственной исконной землей, то есть украинской. Бывает.

Но также было бы ошибкой этой самой диалектике придавать черты неисправляемой временем закономерности. Так сказать клейма каиновой печатью, что чаще всего и слышим. Глупость. Чушь. Если, конечно, не злонамеренность. Она тоже не редкость в приложении к территориям, осложненным всякого рода интересом. Мир и все мы в нем явно сложнее и марксовых призраков, и хрущевской тупости в сочетании с авантюризмом, и даже горбачевской наивности, если о таковой можно говорить в принципе, но, тем не менее, послужившей отмычкой все тому же абречеству для «культурного вскрытия» двери в богатую квартиру. Чтобы обнести ее едва ли не до голых стен. Перед масштабом такого абречества горская «культура набегов» представляется если не невинной шалостью, то разве что хулиганством тех, кто развлекается куражом, скажем, над пассажирами пригородной электрички.

Вынужденный, и любой иной опыт, предков - это серьезно. Более чем. Не мной замечено, что он достаточно часто становится если не ментальной чертой, хотя и такое отмечается, то некой родовой линией. Есть талантливые военные, которым, как говорится, на роду написано таковыми быть, есть родовые священники, а иных долгое время не признавали, есть династические ученые, пахари, управленцы - пруд пруди. Так почему бы не быть и наследникам «культурных набегов»?

Вопрос в другом - как бороться с культурой такого рода? Но для того, чтобы это понять, нужно разобраться, а нужно ли с этим бороться. Может быть, достаточным будет понимания, что и почему происходит? Ведь, как справедливо замечает автор заметок, на которые мы обратили внимание, борща-то всем хочется. Даже если он и не прописан в твоей национальной кухне. Генерал-полковник Г.Н.Трошев потому и ломал чеченскую войну, что сам, будучи из потомственных военных, - терских казаков, хорошо понимал исходные мотивы противоборствующих сторон. И то, что этих сторон явно больше двух. Было и остается.

Мне всегда было любопытно в Оше, в Фергане, в Пржевальске, и массе иных мест включая китайские. В азиатский мой период довольно быстро пришло осознание, что сукины сыны есть в каждой этнической группе, что вовсе не повод для убеждений, что вся она такова. Не случайно ведь великие образцы отечественной литературной классики о кавказских пленниках созданы именно с таким пониманием ситуации. Потому до сего дня к ним немалый интерес. Давно, твердо и осознанно не принимаю известной американской парадигмы: знаю, что некто сукин сын, но ведь это наш сукин сын. «Наши сукины сыны» отнюдь не лучше всех иных. Зато проблем от них всегда больше, чем от всех иных. Муть и особенности некой восточной ментальности, мышления и чего там еще. У не сукиных сынов везде и всюду одна линия жизни, которая сводится к нормальному, качественному образованию, к не унижающей твое личностное достоинство и пристойно оплачиваемой работе, к благополучной и здоровой семье, к соседям, которых не нужно чураться, зная, что всегда отыщешь с ними взаимопонимание, И не более того. Все остальное от лукового, от желаний заполучить некие личностные выгоды. Знаю, видел собственными глазами, как под умелым руководством лидеров сплачивались в один коллектив и переселенные в Азию чеченцы, и такие же немцы, и корейцы, и венгры и чехи, и уйгуры и Господь знает кто еще. Видел и то, как в горбато-шахрайские годы эти коллективы подгоняли на заводские площадки эшелоны, грузили в них оборудование производств, семьи, барахло, «своих киргизов» и одномоментно отбывали на территорию России. А на освободившихся площадках мгновенно заявили о себе не только тотальный грабеж, нищета, но и подозрительность к однородцам. Хотя, казалось бы, живи да радуйся. При крайней скромности местного чеченского фактора, на который в исходных заметках обращается внимание цитированием солженицынской лагерной озлобленности.

Там же - в Азии, обратил внимание и на то, насколько стремительно меняется внешний облик «титульного» населения, как городские дети резко отличаются от своих сельских родителей, как физический облик внуков, у которых коренным образом изменились режимы питания и информационной подпитки, как становятся принципиально иными представителями своего народа. Внешний вид в единой этносреде меняется кардинальным образом. Настолько, что на Киевской улице Бишкека сложно, порой, понять - в Киргизии ты или на Московском проспекте Киева. Единая широтная параллель и масса иных сопутствующих условий, особенно информационных, стремительными темпами сглаживают различия. Готов это доказывать и наглядно показывать - по временному срезу в несколько тысяч лет. Но это уже в рамках иной темы и иного информационного повода.

Это к тому, что процесс управляем. Разными способами. К примеру, цари, когда поняли бесперспективность прямого противостояния с кавказскими и иными горцами, стали формировать из молодых и амбициозных ингушей и чеченцев элитные воинские формирования. К примеру, речь об известной Дикой дивизии. Действительно элитной, действительно надежной и действительно боеспособной. Чтобы о ней сегодня ни говорили. Доверие - величайшая сила. И занятие нашлось, и способ достойного заработка. По этому же пути пошли монархи ближневосточных государств. В современной России этот процесс тоже идет. Но явно скачками, то есть с откатами на всякого рода революции, после которых к пирогу власти прилипают волны проходимцев из всякого рода кладовщиков, комсомольцев, амбициозных детей сапожников. Не считая откровенных бандитов. После такого прилива многое, если не все, приходится начинать сначала. Под истошные вопли, что Россию захватывают инородцы и прочие семиты. Но при этом полное молчание на тот счет, что такие спорадические этнические волны ни для России, ни для любой другой страны мира вовсе не в диковинку. Через поколение-другое о них забывают, как вроде бы таковые никогда не имели места. Если первое - исходное поколение, тоскуя по родным ландшафтам, еще создает свои общины, землячества и союзы, то второе от таких забот себя уже избавляет, не говоря о третьем. Без явно видимого следа растворились в русской среде вроде бы «нерастворимые» китайцы, персы, арабы... В русском языке по заявлениям арабистов до трети слов из арабского пласта. И немалое число «сугубо русских» пословиц обретают внятный смысл только через арабский этот срез. Арабская дорога на Русь - это Волга, это Военно-грузинский проход Кавказа.

И что мешает сегодня использовать эти неуемные горские активность, амбициозность, самомнение и несомненный генетический военный опыт по прямому назначению? Мало посольств работают за рубежом в горячих местах, мало строек, требующих жесткой охраны, мало государств, поставленных «на счетчик» поборниками, прости Господи, «истинной демократии», мало мест, где нужна твердость руки российской власти? Защити своих бойцов законом, дай им гарантии востребованности и достойной оценки их труда, в том числе материальной, и результат не замедлит с ответом.

Но для того, чтобы пойти на такие шаги, обществу требуется ясность еще в одной деликатности, много большей чем, собственно чеченская тема, хотя ныне и она тоже составная ее часть. Речь о так называемом исламском факторе. В его осознании, и на государственном, и на бытовом уровне, как говорится, конь не валялся. Хотя ситуации более чем серьезна. Точнее, раздута до таковой, не без все той же злонамеренности.

Сегодня чеченская тема России напрямую связывается в сознании большинства населения и его плохоньких политиков «из народа» с ключевой исламской темой. Привычка, инерция сознания и прямой след, скажем так, диктата христианского религиозного фактора. О том, что это вовсе не так, с достаточной степенью наглядности свидетельствует уже помянутое определение дикой дивизии. И дикой степи. «Дикость» в контексте своего времени означает вовсе не исламство, а язычество, то есть то состояние веры, которое еще не оформлено в общепризнаваемый и вписанный в структуры власти культ. Тот, с которым она хочет того или не хочет, но вынуждена считаться, поскольку культ этот охватил уже не только значительную часть России и громадные массивы иных территорий. А произошло это по той простой причине, что новые, точнее относительно новые религиозные формы и правила были в значительной степени проще, понятней и доступней, чем те, которые на этих же территориях господствовали ранее. В том числе и в самой чеченской среде. Ко времени последних Романовых «дикость» эта была уже всего лишь следствием привычки обозначения конкретной части воинских формирований. И не более того. Непонимание этого и заблуждения на этот счет чреваты излишним и никому не нужным напряжением. Тем более, что откровенных дураков в любом обществе в процентном отношении приблизительно одинаково везде. А идти на поводу у дураков означает только одно - спотыкаться о проблемы на ровном месте.

Важно учитывать и то, что ислам вовсе не новая религия, и вовсе не молодая. Как это часто слышим в обиходе. Если очень коротко, то корни у него не только древние, они те же самые, что и у всех иных мировых культов. Без исключений. Нынешние различия, видимые глазом, означают проявление на практике пространственно-временных процессов. Нравится это кому-то или нет. Это долгий разговор, и мы к нему намерены вернуться. А здесь попробуем по схематичному варианту обратить внимание на примечательные странности.

В блистательной Мекке и в городе Пророка лучезарной Медине - святынях ислама бывать не приходилось. Зато своими фотоаппаратами отметился в сладкозвучной Петре. Это в Иордании, ближайшей соседке Саудовской Аравии. Почти в шаговой доступности. Почему обращаю на это внимание? Да потому, что в этой самой археологической святыне мира ислама в нынешних его формах явно нет вплоть до XIX века, что достаточно легко доказывается. Зато в изобилии отмечаются следы язычества и ранних форм христианства. Обратите внимание на снимок торгующей сувенирами бедуинки. Ее возмущение вызвано не фотосъемкой, а тем, чтобы не забыли заплатить бакшиш. Но важнее предметы ее торга, среди которых отмечаются вполне привычные пасхальные яйца, выточенные умельцами из местных камней. С исламом они не вяжутся никак - эту характерную деталь христианства в себя он не принял, зато она вполне уверенно корреспондируются с отечественным православием (фото), чего вроде не может быть. И тем не менее.

Не буду приводить здесь и иных не менее убедительных деталей из очень недавнего, скажем так, языческо-христианского прошлого синайских бедуинов. Любопытней пространственная линейка распространения веры. Речь о том, что в иорданской Петре на середину XIX века, ислама еще нет. Об этом наглядно свидетельствуют не только пасхальные яйца на нашем прошлогоднем снимке, но и хорошо известные гравюры британского художника Дэвида Робертса, поскольку лица языческих богов на них все еще в полной сохранности. Их срубят, что диктовалось условиями нового канона, уже после той экспедиции. Тем не менее, в близлежащих Мекке и Медине уже больше тысячи лет, уверяют нас, - расцвет веры Пророка. Дальше по широтной составляющей - на Кавказе, идеи Пророка Мухаммеда, полученные им от самого Всевышнего, еще не закрепились. Чтобы убедиться в этом, достаточно чуть внимательней просмотреть кавказские заметки А.Пушкина, в которых он - по факту, обращает внимание на неповоротливость власти в церковных делах. Не случайно мы поминали смысловое понятие «местной дикости». Но дальше - на Волге, ислам к этому времени уже прочно определяет условия культовых правил. Еще дальше - на территории нынешних Туркмении, Узбекистана, Казахстана, где чуть больше полувека назад официально обитали каракиргизы, да и в нынешней Киргизии его следов еще больше, но вперемешку с несторианским христианством, манихейством и зороастризмом, да еще и в приправе с буддизмом и иудаизмом. Но чтобы увидеть эту самую «перемешку» не нужно отправляться ни Восток, достаточно внимательней присмотреться к росписям стен св. Софии Киевской. Право любопытно.

Но в данном случае прерывистость этой самой линейки распространения ислама на территории России свидетельствует о том, что наши представления о процессе явно оторваны от действительности, как и роли в нем отечественного православия. Тот, кого это задело, может самостоятельно оценить полуисламские молитвы тверского купца Афанасия Никитина, что «хаживал за три моря». Внятной оценки они так и не получили. Как и то, что культовые памятники киргизских Токмака (башня Бурана) и Узгена, выдаваемые ныне за исламские, таковыми быть не могут. Потому что их ощупанные собственными руками стены, равно как и «мечети» Бухары и Намазги, как и такие же православные памятники Эфиопии и Киева обильно украшены крестами и свастиками. Нонсенс с кочки современных представлений. Если кого-то заинтересует, покажу.

Но в данном контексте речь вовсе не о том, как, где и когда формировались крупнейшие мировые религиозные культы - это завал отдельных тем, а о том, что основы относительно недавнего общего прошлого вполне позволяют вполне уверенно отыскивать пути не к вражде, как это делается сегодня, а к миропониманию и терпимости. Острее всего они нужны сегодня России, что наглядно и демонстрируется сложнейшим ее чеченским фактором. Сегодня ислам в этом факторе - святое. И с этой святостью можно и считаться, и находить с ней взаимопонимание.

Об уникальности этого фактора не может быть и речи. Помянутый британский художник доказал это с предельно возможной для его таланта наглядностью. Бедуины на Синае - то же самое, что ингуши и чеченцы на Кавказе. Это дети одних и тех же экономических условий и обстоятельств. Я не случайно выбрал для заставки к этим заметкам гравюру с изображением совета бедуинских старшин на предмет очередного набега. Мне сложно поверить в навязываемую версию, что города Шелкового пути в этой его части строили предки бедуинских романтиков большой дороги, но однозначно то, что бытие, как замечено еще во время появления этой гравюры, определяется сознанием. Одно формирует другое. Прошло время и воинственные бедуины вписаны сегодня не только в воинские подразделения множества стран, но и в основы туристического бизнеса. К удовлетворению всех заинтересованных сторон. Возможно ли такое же решение в условиях России. Собственно процесс, именно в этом направлении уже ориентирован. Разве что не столь активна та его составляющая, которая нацелена на примиренческую линию травмированных событиями общественных срезов. Можно сделать больше. Обеими сторонами. Было бы желание.

Заметим и то, что чеченскую проблему России часто связывают со сходом в историю СССР. Это явно не так. Все сложнее. Если анализировать причины, вызвавшие падение страны, то я начал бы их анализ вовне не с любимого Западом М.С.Горбачева, а Н.С.Хрущева. Поскольку если не при Сталине, то уже при Никите Сергеевиче стало понятно, что чеченские проблемы власти - не в чеченцах, а в самой власти, в ее собственных проколах и прямых пороках, но главное в отсутствии у власти, точнее в закономерном, к сожалению, нарушении ею главнейшего принципа. И принцип этот называется преемственностью.

Я не случайно акцентирую внимание на Н.Хрущеве. Перед тем, как грабил крестьян этот аппаратный подснежник - предвестник оттепели, любой чеченский набег представляется невинной шалостью. В нынешних тяжелейших лесных пожарах отчетливо видна его тотальная мелиорация, в нынешних массовых болезнях населения - его памятная химизация, в хронических недостатках зерна и фактическом голоде 50-60-х годов - его целинная эпопея, сделавшая Союз беднее, а тех, у кого он покупал зерно - Штаты и Канаду, заметно богаче. Странный сын шахтера, глава СССР реально, по факту обслуживал Штаты. Это он сделал значительную часть населения страны нынешними потенциальными лодырями, бездельниками и карьерными интриганами. Это он заставлял школьников и студентов убирать едва как выращенный колхозный урожай. В то время, когда крестьяне откровенно саботировали малейшее трудовое напряжение, что наблюдал собственными глазами.

Пережим? Ничего подобного. Вот нынешняя точка зрения собственного референта Председателя и Секретаря партии: «Совместно с Г.А.Арбатовым и Н.Н.Иноземцевым мы пытались убедить Никиту Сергеевича: платите нашему крестьянину столько, сколько Внешторг платит американскому фермеру - через пару лет в стране будет завал зерна. "Не поощрять частнособственнические тенденции!" - таким был приговор» (В.М.Фалин). Его подарки Крыма и Восточного Туркестана обернулись не менее тяжелыми потерями для страны, как и бездумно раздуваемые всякого рода кризисы. Зачищенные по его личному распоряжению государственные архивы невосполнимы. «Предательство легло на русский род» явно не с Горбачева и его помощников. Вопрос только в том, легко по амбициозной глупости или злонамеренно, что вовсе не исключается и в отношении горбачевских предшественников. Так что, слепив памятник «Мыкыте» из черной и белой частей, Эрнст Неизвестный сильно погрешил против истины. И это тоже цена революций и перемен, в актив которых охотно записываются всякого рода романтики подворотен, пивнушек, глухих дворов. И изворотливые детки юзовских шахтеров. Которые под вопли о «культе личности» создавали свой собственный. Косыгинские реформы после Хрущева заметно изменили ситуацию, Но, споткнувшись о так и не решенную проблему ценообразования и безработицы, как следствия изменившихся подходов, были оперативно свернуты. С помощью пропагандистского идиотизма Суслова. На его фоне обозначился Горбачев.

Вот почему в тандеме Путина-Медведева, кто бы и чтобы о нем ни говорил, видится главное - попытка выстроить линию государственной преемственности, попытка решить целую череду проблем с наиболее минимальными последствиями переходных периодов, с наиболее возможной, применительно к условиям дня, юридической базой. Путин-Медведев, это, повторюсь, попытка наладить институт преемственности в святая святых - структурах высшей государственной власти, И как бы ни развивались события, какую бы оценку они ни получали в сложнейших условиях нынешней Смуты, главное они сделали. Сказав: случайных людей при высшей власти быть не должно. Чтобы в эту самую власть не просачивались люди, понимаешь, совсем уж без царя в голове. Или с оранжевыми прыщами.

Отсюда вывод. Опытные лекари, наставляя своих пациентов, настоятельно рекомендуют: хочешь добиться результата, возлюби свою болезнь. В смысле будь к ней внимателен. Безрассудность чревата. Чеченская история России подтверждает это со всей наглядностью. ъ

Александр Федорович Маслов, журналист, писатель

http://rusmir.in.ua/ist/1678-chechenskij-sindrom-vlasti.html