У батюшки удивительно смиренная и необыкновенно красивая матушка Ольга Державина, которая покорила меня своей христианской мудростью. А чего ж и удивляться, ведь она из священнической семьи, где, кроме неё, ещё десять детей. Все её родные и двоюродные братья стали священниками, а сёстры, выйдя замуж за священников, - матушками.
В итоге семейство Державиных- Емельяненко насчитывает двадцать священников.
Я попросила матушку Ольгу рассказать об одном из самых дорогих ей людей.
- О бабушке можно? - спросила она деликатно. - Звали её Нина Васильевна. Какая же она у нас была мужественная. И какую трудную жизнь прожила. И сколько добра людям сделала. Вот бы походить на неё.
Бабушка с детства болела - порок сердца да повышенное давление мучило чуть ли не всю жизнь. Но мы никогда не слышали от неё жалоб, и она никому не досаждала своей старостью. Силы она черпала, конечно же, в вере, в церкви, где она долго-долго пела в хоре.
Двух своих дочерей воспитала сама, так как муж погиб на фронте. С девочками пережила блокаду: работала в госпитале посудомойкой, что и помогло всем им выжить. Она соскребала остатки еды с тарелок, с кастрюль, складывала в посудинку и приносила голодным дочерям. Несмотря ни на какие трудности прожила до глубокой старости. И за что меня Господь миловал, удивлялась, освободив на старости лет от всех болезней.
Жизнь её семьи была такой благочестивой, что от крепкого православного корня и побеги пошли богоугодные. За упокой её души молились двадцать священников и их матушки - все её зятья и внуки...
27 января 2ОО9 года многочисленная семья съехалась в Санкт-Петербург отметить 97-й год её рождения. За большим столом разместились с трудом. Как это и свойственно старикам, она вспоминала свою жизнь, особенно блокадную, как будто чувствовала, что ей не перезимовать, что последний раз видится с родными, приехавшими со всей России.
Она сказала тогда, что-то зажилась , пора на спокой уйти. Может, если бы все вы не так горячо молились, я бы давно у Боженьки была.
После дня рождения она всё слабела и слабела, однако, пересиливая себя, на ногах держалась. Но вот оставшись совсем без сил, сдалась и слегла. И спокойно ожидала смерти, время которой, судя по всему, приспело. Попросила пособоровать, исповедать, причастить и почитать отходную. Прошло совсем немного времени, и бабушка совершенно спокойно умерла. Вот ведь какую христианскую кончину дал ей Господь. Непостыдную, мирную, какую мы все вымаливаем.
В гробу она лежала удивительно просветлённая, таких усопших я никогда не видела. В тверской деревне, откуда она родом, на покойников одевали саван. Я сначала думала, что это простыня какая-то, а оказалось, что саван, как фата у невесты, вся в кружевах. И вот наша покойная бабушка утопала в них и была такая красивая. А вокруг у её гроба стояли двадцать священников с матушками, сорок правнуков и девять праправнуков.
Четырнадцать валенок с подарками
- Я уже упомянула, - продолжает свой рассказ матушка Ольга, - что у бабушки было две дочери. Муж старшей был более тридцати лет протодьяконом в Александро-Невской Лавре, организовал там хор и регентовал до самой смерти.
Моя же мама закончила в Ленинграде техникум и поступила в машиностроительный институт, но проучилась там только два года, так как вышла замуж за моего папу. Вскоре его рукоположили в сан священника, и иерей Иван Державин с женой уехали в деревню Мироновка Самарской области. Конечно, они могли бы остаться в Ленинграде, но папа гипертоник и емунужен был чистый воздух. Дали родителям маленький деревянный двухкомнатный домик рядом с храмом. Старый, холодный, на кухне в вёдрах вода замерзала. Через каждые два года семья увеличивалась, и папа пристраивал к дому по комнате. Когда родился мой последний брат, старшей сестре было уже двадцать два года, и у неё самой было двое детей.
Хотя бытовые условия были не очень хорошие, мы не обращали на это внимание, столько любви и радости получали от родителей. Никогда не забыть как замечательно весело отмечали Рождество. Перед ёлкой в струнку по росту выстраивались четырнадцать валенок, начиная с самых больших, папиных, и до малюсеньких, годовалого братика. В них-то и находились новогодние сюрпризы. Едва проснувшись, дети подбегали к ёлке, и каждый залезал за подарком в свой валенок...
Вы можете спросить, почему четырнадцать? А потому, что в семье всю жизнь (сорок лет) прожила наша любимая няня. Звали её, до пострига в монахини, Зинаида. С восемнадцати лет она при храме. И когда мои родители приехали на приход, митрополит Мануил благословил её в помощницы маме. Как же мы её любили! Помню, залезали все на двухъярусные кровати и, замерев, слушали сказки и жития святых, которые читала нам она.
Воспитывали нас в строгости. Прежде чем идти купаться на речку, дети должны были везде помыть полы...по жребию. Каждый тащил записочку, где сообщалось, в какой комнате кто моет. А после купания опять труды: стирка, глажка, за водой на колодец. А он глубокий - глубокий, а воды-то надо на большую семью ой как много.
В субботу, воскресенье и праздники шли обязательно в храм с няней и мамой. Девочки постарше пели в хоре, которым управляла мама. Мальчики прислуживали папе в алтаре. (Сейчас маме уже семьдесят три года, она монахиня, по-прежнему регентует). Бегать по храму детям категорически не разрешалось: папа был очень ревностный к делу Божьему. За этим строго следила няня. Как-то раз во время службы мы болтали. Так дома за это нас расставили по углам. Стояли мы так долго, что запомнили то стояние на всю жизнь.
Пятого апреля, день ангела нашей мамы, особенно почитался в семье. Готовились к нему загодя. Уже в феврале начинали мастерить из альбомного листа открытки, разные поделки. Мой старший брат Николай (он сейчас референт у Патриарха, а раньше по телевидению комментировал православные праздники и фильмы) вырезал из дерева дятла, усаживал его на чурбачок, будто он клювом стучит, и очень красиво разукрашивал эту композицию. А ещё Коля любил печь. Тогда кондитерских изделий в деревне не было, так он у нас был за кондитера. У него отменный вкус, и он красиво украшал выпечку. Сохранилось фото испечённой им корзины с розами, папа его снял.
Ну, и конечно, особенно тщательно семья готовилась к Пасхе. Заранее вывешивался список дел примерно из двадцати пунктов: мытьё окон, тумбочек, столов, стульев, покраска печи... Каждый выбирал себе дело по душе. Мама топила русскую печь, ставила огромную кастрюлю теста, и дети всю неделю пекли, ведь куличи нужны были не только нам, но и прихожанам, бабушкам из хора...
Семейный подряд
Мой брат Николай Державин учился в Ленинградской семинарии, и был у него там друг Олег. Оба пели в церковном хоре. И вот однажды брат пригласил Олега к нам в деревню на Рождественские каникулы. Олег родом из Крыма, ему очень хотелось посмотреть снег, покататься на лыжах, и он с радостью согласился. В тот рождественский праздник у ёлки появился пятнадцатый валенок: родители положили подарок и для Олега...
С нетерпением я ждала лета, чтобы снова увидеться с Олегом. Но его забрали в армию. Но вот и армия позади, а впереди - свадьба.
Двадцать один год назад ( Олег тогда учился в академии) начались наши поездки с ним в город Ломоносов. Почему в Ломоносов? Муж моей старшей сестры стал настоятелем собора Архангела Михаила. Петь там было некому, он и попросил нас. И вот мы, брат Николай, он тоже учился в Академии, наша сестра, она училась на регентском отделении, и ещё один наш двоюродный брат, тоже семинарист, пели в соборе. Получился такой семейный подряд. Холодно было ужасно, храм-то в советские годы разорили. Мы с Олегом ожидали первенца и простужаться никак нельзя. В электричке я переодевалась в валенки, которые прислала мама.
Вскоре Олег закончил Академию, его рукоположили сначала в сан дьякона, потом в иереи, и мы окончательно поселились в Ломоносове. И вот уже двадцать один год вместе.
Бывают ли ссоры? (Матушка как бы обдумывает столь знакомое всем, к сожалению, слово «ссоры»). Не знаю, ссоры ли. Скорее недоразумения. Но по молитвам нашим они разрешаются. Да совсем без них и нельзя, когда в семье пять детей. Это только кажется, что в доме священника тишь да гладь, да Божья благодать. Воспитательных проблем полно.
У мужа разработана педагогическая система, которая, как мне кажется, работает очень эффективно. Я сейчас о ней расскажу.
Он считает, что мать - это как бы судебная власть, а отец - исполнительная. Мама наказывать детей не может, потому что ребёнок должен её не бояться, а только всецело доверять. Когда ребёнок заслуживает наказания, дело матери сказать: «Вот придёт папа, и ты будешь разбираться с ним». А вот папу следует бояться и уважать. Отец - это строгость и авторитет, даже в какой-то степени страх перед его суровостью. Там, где существует такая субординация, считает батюшка, семьи всегда хорошие. Когда маленькие дети начинали терять контроль над собой, он расставлял их по углам и давал читать молитвы. Когда они подросли, физические наказания уже не применялись. Батюшка приучал детей чувствовать себя частью семьи, а не иждивенцами. В корне неправильно поступают родители, говорит он, считающие, что для ребёнка всё в первую очередь. Дитё должно с малолетства понимать, что старшие заслуживают большего внимания и уважения. В семье обязательна именно такая иерархия.
Больше всего проблем у нас было со старшей дочерью Настей. Приходилось выдерживать серьёзные баталии. Однажды Серафим и Настя сильно разбаловались, чуть ли не подрались. Отец поставил их в угол на три часа. Первый час они хихикали. Настя утешалась злорадной мыслью, что Симка наказан. Но вот прошёл ещё час, и Настя рыдает. Папа сочувствует: «Ноги устали? Встань на коленки». После этой экзекуции дети были шёлковыми.
Муж воспитывал дочь: «Если не хочешь убирать кухню, не заходи туда. Питайся в столовой. Где взять деньги? Это твоя проблема». И ещё пример, вдруг кому-то пригодится. В туалете поменяли трубы. Просим дочь помыть кафель. Она отказывается. Тогда отец говорит: «Не хочешь убирать туалет, не пользуйся им. Потерпи до ночи, и иди в кусточки». Этот принцип «не хочешь - не пользуйся» очень даже сработал.
И с духовным воспитанием не всё гладко у нас идёт. Вот, к примеру, пост. Всё той же Насте тяжеловато поститься. Нет-нет, да и съест в школе, чего нельзя. У других детей возникло, глядя на неё, чувство лазейки, они видели, мол, можно вроде бы и нарушить пост. И в церкви, порой, выстоять всю службу трудно. И храм нет-нет да и пропустят. С одной стороны, это плохо. А с другой, - невольник не богомольник. Я, конечно, вспоминаю наше детство. И помыслить не могли о вольном поведении в храме. Но тогда дух времени был другой, вот в чём дело. И воспитывать своих детей, как нас воспитывали, - сегодня не получается.
Наше с мужем детство было другим. Мы знали, что есть атеисты и верующие, чёрное и белое. Сейчас такой чёткой границы нет. Вроде и это не так плохо, и в этом особой беды нет, а на самом деле опасно. Вот и дают червоточину любые послабления.
Батюшке часто приходится слышать от родителей, что они не справляются с детьми. Это же страшно, когда не могут найти рычагов воздействия на ребёнка. Это приговор. Если не знаете, как справиться с десятилетним, что же будет в подростковом возрасте?!
«Ужерелье» и кампания
Когда дети открывают дверь комнаты перед храмом Святителя Спиридона, они попадают... в тропики. Экзотической зелени так много, что не сразу замечают за ней стволы с дуплами, аквариумы, самодельные клетки. Нагибаются к одной из них и встречаются «глаза в глаза» с крокодилом. Он смотрит на человека не мигая и, как кажется, не дышит. Человек в шоке от увиденного. Мы с батюшкой уже привыкли к такой реакции новичков, впервые попавших в экзотический зоопарк, который организовал мой муж.
С детства Олег любил биологию, конкретнее - энтомологию. Хотел даже стать биологом. Когда подросли наши дети, их охватила компьюторомания, мобильникомания и прочее. Стали запрещать им, они в слёзы. Думаем, как отвести их от этой заразы. Лучший способ - приобщить к природе. Начали с ловли бабочек, кузнечиков-богомолов, потом поехали в зоомагазин и купили хамелеона. Лиха беда начало. Коллекция постоянно обновлялась: что-то отец Олег покупал сам, что-то дарили знакомые и прихожане. Так появился редкой - пантеровой - породы хамелеоны, черепахи водные и сухопутные. А за ними игуаны, гигантские мадагаскарские тараканы, бегающие с космической скоростью, жабы, вырастающие до огромных размеров, хомяки , мышки-песчанки.
Когда Серафиму исполнилось двенадцать лет, батюшка купил ему маленького крокодильчика. Посадили его в ванную, зубов у него ещё не было. Он так жутковато шипел, что Серафим взял его на руки, прижал к себе и поцеловал в макушку. Тот сразу отреагировал:и не успел Серафим отстранить его от лица, как крокодильчик развернулся и куснул его, как прищепка, за щёку. Было не больно, но сын опешил, и с тех пор желание брать в руки пропало.
Первого ужа в коллекции поймала дочь Лида. Второго - наш папа. Событие это запечатлели на фото: два ужа висят у дочери на шее. Она и фотографию назвала «Ужерелье».
Со временем коллекция так разрослась, что рук не хватало за всем этим хозяйством ухаживать. Батюшка по благословению священноначалия перенёс её в живой уголок при храме, который находится в помещении бывшего морского клуба.
В местный зоопарк ходят дети со всего города. Желающих ухаживать за его обитателями так много, что устанавливается очередь и почасовое расписание дежурств. Для крокодилов в черепах дети ловят лягушек. Ну а мы покупаем рыбу, дешёвую салаку, мясо. Но всё это очень приятные хлопоты.
