О взаимоотношениях русских и казахов говорится в публикуемой ниже статье оренбургского казака, члена Союза писателей России Анатолия Яковенко.
Казахи считают себя потомками кипчаков, но это общее название многих кочевавших по здешним зауральским просторам степняков. На самом же деле их прямым предком было какое-то одно из многочисленных тюрских племён. А пришли они на Урал из алтайских долин ещё в XV веке, где столкнулись сразу с не менее воинственными башкирцами. Их взаимные набеги друг на друга (барымта) не прекращались вплоть до 19 века, пока оренбургский губернатор Перовский не начал строительство тут новой казачьей линии. Он решил разделить этих двух неуёмных противников, заселив свободную полосу между ними русскими переселенцами и казаками. И прекратить тем самым эти доставшиеся им ещё от монгол ордынские повадки.
Ведь тут как раз проходила когда-то Ордынская или Ногайская дорога от стоявшего на Волге Сарая и до самой столицы всей Монгольской империи Каракорума.
Были ли древние кайсаки (казахи) в составе батыевской армии? Очевидно, часть их входила... так же, как и позднее башкирцы с булгарами (только булгары были названы после распада Золотой Орды и прихода в Булгарию хана Улу-Мухаммеда татарами)... но ведь немало сражалось на стороне ордынцев и русских плененных князей и воинов. И тут теперь сложно обвинять в наших общих бедах только каких-то одних монголов.
Казаки вплоть до советского времени называли тех же казахов киргизцами. А в Троицке всю казахскую степь - Киргизкрай, откуда к ним ежегодно приходили из Средней Азии многочисленные караваны на ярмарку. Сами же киргизцы (казахи) пригоняли сюда на обмен и продажу тысячи лошадей, а также овец с рогатым скотом... неподалёку от Бускуля до сих пор сохранилась невысокая сосна (названная почему-то березкой), где стояла мечеть и где жил очень богатый казахский бай Ямончалов. У него были целые табуны одних только коней, а в Троицке и Кустанае он имел ещё собственные магазины. На Карьере потом жила и одна из его дочерей... её выдали замуж за Нурхана Исламгалеева. Здорового крепкого батыра... выигрывавшего у всех своих соперников по их особой борьбе. После раскулачивания и попыток заставить всех казахов принять оседлость он вынужден был вместе с женой скрываться. Вот и перебрался к нам в Шанхай... где уже к этому времени была целая казахская община. К ним же сюда понаехало много родственников и высланных казахов с Аральского озера.
Выделялся среди них всех Альдинов, он закончил медресе и был у них кем-то вроде муллы. А работал же десятником в забоях, где добывали огнеупорную глину для Магнитогорских мартеновских печей и где всю войну трудилось также множество казахов. У всех у них было помногу детей, и приходилось им нелегко. Но вот тянули лямку и никогда не жаловались! Кушакеев даже нередко опускался в забои намного раньше, чтобы перевыполнить норму и получить на двести грамм больше хлеба. Однажды один из казахов умер прямо в забое. Он объелся какого-то суррогата, и его скрутило тут же на глазах у всех. Многие из них любили очень коней... и Тасиров Уразбай, Альмухамедов Абдулла (он тоже принадлежал к богатому байскому роду, имевшему свои аулы и пастбища где-то уже совсем рядом с Троицком), считай, всю жизнь проработали на конном дворе. А вот младший брат Исламгалеева был ещё большим шутником и нередко рассказывал, как он мирил висевшей на стене плёточкой своих двух жён. Связывал их за косы, чтобы они не могли разбежаться и стегал их по очереди. От него же я услышал и такую вот довольно забавную припевку:
Когда был киргиз,
Ел махан и пил кумыс,
А теперь я стал казах,
Ай ба-яй, пропал курсак (живот).
Запомнился мне и один разговор уже с дедом Бигеевым. Аксакалом... жившим тоже в Шанхае и любившим на праздник Уразу встречать гостей со всех окрестных аулов. Приезжали на санях и обязательно с барашком, а то и с целым жеребенком для махана. Усаживались все на кошму, ноги калачиком и несколько часов кряду ели и пили чай. И разговоры, разговоры... это было тоже у многих из них в крови. Ведь вся история кочевавших столетиями по всей необъятной степи племен отражена не случайно именно в их устных преданиях. И длинных бесконечных песнях... то ли под домру, а чаще же просто напевали, сидя верхом на коне и как бы поверяя кому-то обо всём, что встречалось в эти минуты им на пути.
Степь, удаль, охота... вот три главные непременные черты, которые составляли суть всего этого народа. Да ещё, конечно, всё тот же конь... на котором они взрастали с двух-трёх лет и уж не расставались до самой смерти.
Но вернёмся к Бигееву... а сказал он мне тогда кое-что любопытное. Вернее, провёл некую параллель между двумя нашими очень непростыми правителями. Последним царём Николаем II и самым, пожалуй, противоречивым советским вождём Иосифом Сталиным.
- Николай-то ничего не замечал, - усмехаясь и как-то также хитровато поглаживая небольшую козлиную бородку, начал Бигеев. - Мы кочевали тут вольно, любую кобылу отдавали всего за пуд зерна. А Сталин зоркий... ой, какой зоркий! Одну козу оставил, в полыни гуляет, и ту увидал да ещё налогом обложил.
В День Победы же, однако, все ликовали и радовались... помнится, на паровозах были флаги и раздавались гудки. А возле сельсовета собралось так много народу, что, казалось, весь Бускуль сбежался сюда. Русские, казахи... с Песчаного, Заготзерна, аула и колхоза, где всё так же стояла тарнакинская мельница и на которой кто-то успел уже развесить самые ранние полевые цветы.
А потом были ещё поезда с возвращавшимися солдатами. И снова слезы радости и горя... одного встречали без руки, другого на костылях, а третьих так и вообще не дождались.
И как-то даже ни у кого в голове не возникало, что мы через каких-то три-четыре десятка лет задумаем вдруг делиться. И что Бускуль (да только ли он один!) навсегда как бы отойдёт от России и станет уже совсем чужой территорией. Что тут вновь появится некий пограничный пост... и ты уже даже не сможешь приехать сюда без особого разрешения.
Хотя и сегодня живут и трудятся на самом Карьере все сообща. И когда я побывал у них там в последний раз, то стал свидетелем даже того, как несколько молодых парней из казахов тоже купались в проруби на Крещение.
- Вера разная, а Бог один, - обронил только кто-то из них.
И у нас же (людей того военного поколения) по-прежнему сохраняется в душе теплота ко всему здешнему. Ведь мы родились и выросли на этой земле. И в слове казах для нас нет ничего чуждого. Они такие же для нас свои... как и в те теперь уже далекие военные годы.
Из новой книги «Люди моей округи»
На фотографии автор с местной жительницей
