В маленьком парке "Олимпия" не тихо и не благостно, никто не хочет передвигаться шагом, все торопятся, никто не хочет говорить тихо, все взбудораженно галдят; деревья не заглушают шум Московского проспекта, за спиной грохочет стройка - парк "Олимпия" постепенно вытесняется новыми домами...
- А ведь кто-то сказал в XVIII веке: "Петербурху городу быть пусту!" Не оправдалось пророчество. Или это было проклятие? Всё равно не сбылось, - говорю я отцу Александру Паничкову. Отец протоиерей - кандидат богословия, специалист по истории Санкт-Петербургской епархии - первых лет её существования...
- Ну, как сказать: не сбылось? - батюшка пожимает плечами. - А разве это не пустота вокруг нас? Суета - это та же пустота. Чем больше шума, гама, бурной, сверхбурной деятельности - тем пустота обширнее... Что поделать: такова судьба Петербурга...
- Судьба? Неужели наш город такой пустой? Обидно...
- Нет, конечно же. Благословение Божие на Петербурге есть, и это, я думаю, доказывать не надо. Тут дело в другом. Как говорят, Петербург - окно в Европу. Да, окно или передаточное звено между Россией и Западом, а Запад и суета - это почти синонимы, и живя в Питере, суеты не избегнешь, увы.
- Простите, но, по-моему, Невская земля - святая земля. Она с древности освящалась светом с Валаама, молитвой прпп. Сергия и Германа, здесь благоверный Александр Невский поставил печать своим копьём, по этим местам проходили и великий Александр Свирский, и Арсений Коневский, и десятки других преподобных Русского Севера... Да в конце концов, это были новгородские земли, а новгородцы всегда отличались благочестием...
- Верно, верно! Ещё в XIV веке здесь насчитывали до двадцати монастырей. В одной Старой Ладоге их было несколько: Успенский, Застенный Георгиевский - древняя обитель, Богородичный Девичий... А храмы! Вот, кстати, что представлял из себя типичный местный храм в допетровскую эпоху, знаете? Очень простая, как правило, деревянная постройка: четырёхгранный сруб, двускатная крыша, с востока прирублен алтарь, сверху небольшой куполок - вот и всё. Изба, в сущности, всё та же крестьянская изба. И вера здесь была простая, крестьянская, крепкая. А "убогие чухонцы" были, конечно, и крестились они без охоты, но не они определяли местный духовный климат. И вот в этом окраинном, деревенском, глухом (надо правду сказать) углу - вдруг начали строить европейский город. Вы понимаете? Произошло некоторое смятение, некий разнобой, взбаламутились тихие воды, и прошло немало лет, прежде чем всё опять устоялось. Что собой представляла молодая столица в духовном отношении? Увы, увы. Согнанные с родных мест мужики, оставшиеся без дома, порой без семьи... Дворянские недоросли, тоже фактически согнанные, вырванные из-под родительской опеки, из-под строгого надзора... Духовенство? Но ведь и духовенство сюда опять-таки сгоняли, и оно было слегка переполошено, сбито с толку. Да, попов, монахов выписывали отовсюду, а те не хотели ехать, искали любую зацепку, чтобы остаться дома, а те, кто поехал, кляли судьбу, считали себя неудачниками. Был такой случай: Синод затребовал для Александро-Невской Лавры двух учёных киевских иноков, а те всё не ехали да не ехали. Тогда начальство послало в Киев депешу такого содержания: "Оных мнихов пришлите срочно, - хоть по почте, да пришлите!"
Словом, один переезд равен двум пожарам. Что же в результате? Разброд, шатания, пьянство, разврат - и в низших слоях общества, и в высших, и - что греха таить - и среди духовного сословия... Не скажу, ни в коем случае не скажу, что это было поголовное пьянство, поголовный разврат: конечно, нет! И всё-таки - что было, то было...
- Неужели не было в молодом Санкт-Петербурге ни одного духовного светильника? Не поверю.
- Если иметь в виду благочестивых иереев, архиереев, иноков - они, конечно, были... Был такой батюшка - отец Григорий Михайлов: он славился как строгий ревнитель благочестия, был отец Иоанн Кириков, боголюбивый храмоздатель, был протопоп Георгий Петров - первый настоятель Петропавловского собора... Можно вспомнить монаха Феодора Ушакова - близкого родственника нашего русского святого адмирала, - он тоже начинал военным, а кончил жизнь верным воином Христовым... Но говорить об их жизни подробно мы не имеем возможности: она шла не на виду, - в ту пору на пике всеобщего внимания были совсем другие люди... Если же говорить об архиереях, то нельзя не вспомнить первого столичного владыку, епископа Никодима Сребницкого. Интереснейшая история! Ведь Санкт-Петербург особым повелением Петра Великого был городом без архиерея: духовными делами здесь заправлял непосредственно Синод. Не раз поднимался вопрос о необходимости создания обычной епархии, но деятели Синода всякий раз противились этому, боясь делить свою власть с новым архиереем. Наконец решено было пойти на компромисс: найти в провинции епископа из тихих, неприметных, не властолюбивых... Таковым сочли владыку Никона. Был он родом с Украины и всё своё служение проходил в тех краях, а под старость получил назначение на Тобольскую кафедру, где он должен был править уже как митрополит. Владыка Никон поехал в Тобольск, но по пути, в Москве, его скрутила почечно-каменная болезнь. Епископ надолго слёг, а когда немного оправился, выяснилось, что кафедра, судя по всему, от него ушла. Так он и застрял в Москве как заштатный епископ и, подобно всем заштатным епископам, совершал службу у царских гробов в Кремле. Когда решено было создать Санкт-Петербургскую епархию, о нём вспомнили именно в силу того, что он вёл себя тихо, Синод прошениями не бомбардировал и вообще создавал впечатление человека весьма смиренного. И вот стал он столичным архиереем. Звучит это громко, на деле же почёту ему вышло мало: во-первых, поселили владыку в каком-то полуразрушенном здании в Лавре, и притом в проходных залах... Митрополитом его так и не сделали, он по-прежнему оставался епископом. Но его, человека смиренного, угнетало даже не это. Ему глубоко претил столичный придворный дух. Царствовала в ту пору Елизавета Петровна - монархиня набожная и Церковь Христову весьма почитавшая, но пропитанная духом "осьмнадцатого столетия" с головы до пят. Когда, например, она приезжала в Лавру, её непременно должна была встречать с песнопениями огромная толпа семинаристов, переодетых херувимчиками. Владыка Никодим честно пытался ко всему этому притерпеться - не смог и стал проситься на родную Украину. Ему не отказали, перевели на кафедру в Переславль, где он показал себя богомудрым и рачительным архипастырем и скончался, окружённый всеобщей любовью.
- Как вы считаете, батюшка, отказ от Патриаршества и передача управления Церковью Синоду - это было ударом для русского Православия или... Или - так, ничего особенного? В конце концов, и Патриаршество не уберегло нашу страну ни от горьких лет Смуты, ни от страшного раскола...
- Не надо рассматривать Патриаршество в таком утилитарном, чисто практическом смысле: есть Патриарх - страна процветает, нет - наступает разруха... В Патриархе - слава Русской Церкви, её почётное место среди других поместных Церквей... Дореволюционный Синод - учреждение чиновничье... Но, конечно, некоторые задачи церковной жизни не разрешить без мощного чиновничьего аппарата. Вопрос образования, например. В Синодальный период духовное образование развивалось и вширь, и вглубь. Если раньше была только Заиконоспасская школа да Славяно-Греко-Латинская Академия, то потом сколько семинарий возникло по всей стране!.. В каждом губернском городе была семинария, были четыре Академии, были духовные училища, где дети священников получали образование - не просто практическое, приходское, а настоящее, теоретическое. Упадок нравов, оскудение веры?.. Это не надо ставить в прямую связь с деятельностью Синода: тут многое, очень многое сыграло печальную роль. И потом, не в Синодальный ли период Россию осветил такой муж равноангельный, как Серафим Саровский? Это же непостижимо: такая святость, такая близость к Богу, что и в древние времена не часто встречалась. А Ксения Блаженная - дивная святая, превзошедшая в подвиге многих и многих древних? А Иоанн Кронштадтский? Оптинские старцы? Иоасаф Белогородский? Всех не перечислишь. И вот, кстати, - не случайно, вспоминая русских святых Синодального периода, в числе первых непременно назовёшь Ксению Блаженную и Иоанна Кронштадтского - наших земляков. Вот вам и бездуховный Петербург! Они же не могли вырасти в безвоздушном пространстве - выходит, для них тут нашлась почва благодатная. Нет, дух в нашем городе не угасал никогда - другое дело, что часто жизнь духа здесь затмевалась в глазах широкой публики столичной суетой. Глас Господа - глас хлада тонка, а тут такие бури мирские бушуют!..
- А что вы думаете о самом основателе города? Многие ведь его чуть ли не антихристом считают...
- Ну, какой же антихрист... Он политик, гениальный политик, великий правитель земли Русской... Именно в этом качестве его и нужно рассматривать, и он-то сам на всё вокруг смотрел глазами политика, и на Церковь в том числе. Он веровал в Бога и был твёрд в Православии - это многие подтверждают, - а требовать от него каких-то подвигов благочестия - зачем?.. Церковь для него была в первую очередь одним из инструментов государственной власти, цементом, скрепляющим общество. Церковь можно рассматривать и так - у неё может быть и такая задача, - но, разумеется, не главная, второстепенная или третьестепенная... Для Петра же она была главной. А раз Церковь - часть государства, значит, она должна подчиняться Государю, значит, всякий намёк на двоевластие (с одной стороны Царь, с другой Патриарх) должен быть уничтожен самым решительным образом. Все же петровские безобразия: всешутейные соборы и прочее... Не нужно придавать им решающего значения. Все мы видим, как человек грешит, никто не видит, как он кается. К тому же Пётр был гением в полном смысле этого слова, а гению трудно удерживать себя в рамках - труднее, чем нам, грешным: им владеют силы мощнее наших, и бури у него в душе - не наши сквозняки. Господь ему судья, а мы должны быть благодарны ему за то, что он всемерно укрепил наше Отечество, вывел его в разряд великих держав, с которыми весь мир не может не считаться. Некоторый же духовный сумбур его эпохи - неизбежное зло, с которым здоровый государственный организм со временем должен справиться - и справился. Бывали на русском троне очень разные люди: бывали и крупные военачальники, бывали мудрецы, бывали и великие преобразователи... И святые бывали. Вот, например: сейчас как-то мало его вспоминают, но, говоря о святости, нельзя обойти это имя - царь Феодор Иоаннович, сын Грозного царя, при нём-то и установилось Патриаршество. Вот образ истинной праведности на троне, вот где повод подумать о канонизации... Но подлинная святость - вещь редкая. О Петре же Великом скажу напоследок такие слова, с которыми, думаю, все согласятся - и сторонники его, и противники: надо молиться о нём, усиленно молиться - с благодарностью и с состраданием. Это будет самое правильное.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН
http://pravpiter.ru/pspb/n198/ta001.htm
- А ведь кто-то сказал в XVIII веке: "Петербурху городу быть пусту!" Не оправдалось пророчество. Или это было проклятие? Всё равно не сбылось, - говорю я отцу Александру Паничкову. Отец протоиерей - кандидат богословия, специалист по истории Санкт-Петербургской епархии - первых лет её существования...
- Ну, как сказать: не сбылось? - батюшка пожимает плечами. - А разве это не пустота вокруг нас? Суета - это та же пустота. Чем больше шума, гама, бурной, сверхбурной деятельности - тем пустота обширнее... Что поделать: такова судьба Петербурга...
- Судьба? Неужели наш город такой пустой? Обидно...
- Нет, конечно же. Благословение Божие на Петербурге есть, и это, я думаю, доказывать не надо. Тут дело в другом. Как говорят, Петербург - окно в Европу. Да, окно или передаточное звено между Россией и Западом, а Запад и суета - это почти синонимы, и живя в Питере, суеты не избегнешь, увы.
- Простите, но, по-моему, Невская земля - святая земля. Она с древности освящалась светом с Валаама, молитвой прпп. Сергия и Германа, здесь благоверный Александр Невский поставил печать своим копьём, по этим местам проходили и великий Александр Свирский, и Арсений Коневский, и десятки других преподобных Русского Севера... Да в конце концов, это были новгородские земли, а новгородцы всегда отличались благочестием...
- Верно, верно! Ещё в XIV веке здесь насчитывали до двадцати монастырей. В одной Старой Ладоге их было несколько: Успенский, Застенный Георгиевский - древняя обитель, Богородичный Девичий... А храмы! Вот, кстати, что представлял из себя типичный местный храм в допетровскую эпоху, знаете? Очень простая, как правило, деревянная постройка: четырёхгранный сруб, двускатная крыша, с востока прирублен алтарь, сверху небольшой куполок - вот и всё. Изба, в сущности, всё та же крестьянская изба. И вера здесь была простая, крестьянская, крепкая. А "убогие чухонцы" были, конечно, и крестились они без охоты, но не они определяли местный духовный климат. И вот в этом окраинном, деревенском, глухом (надо правду сказать) углу - вдруг начали строить европейский город. Вы понимаете? Произошло некоторое смятение, некий разнобой, взбаламутились тихие воды, и прошло немало лет, прежде чем всё опять устоялось. Что собой представляла молодая столица в духовном отношении? Увы, увы. Согнанные с родных мест мужики, оставшиеся без дома, порой без семьи... Дворянские недоросли, тоже фактически согнанные, вырванные из-под родительской опеки, из-под строгого надзора... Духовенство? Но ведь и духовенство сюда опять-таки сгоняли, и оно было слегка переполошено, сбито с толку. Да, попов, монахов выписывали отовсюду, а те не хотели ехать, искали любую зацепку, чтобы остаться дома, а те, кто поехал, кляли судьбу, считали себя неудачниками. Был такой случай: Синод затребовал для Александро-Невской Лавры двух учёных киевских иноков, а те всё не ехали да не ехали. Тогда начальство послало в Киев депешу такого содержания: "Оных мнихов пришлите срочно, - хоть по почте, да пришлите!"
Словом, один переезд равен двум пожарам. Что же в результате? Разброд, шатания, пьянство, разврат - и в низших слоях общества, и в высших, и - что греха таить - и среди духовного сословия... Не скажу, ни в коем случае не скажу, что это было поголовное пьянство, поголовный разврат: конечно, нет! И всё-таки - что было, то было...
- Неужели не было в молодом Санкт-Петербурге ни одного духовного светильника? Не поверю.
- Если иметь в виду благочестивых иереев, архиереев, иноков - они, конечно, были... Был такой батюшка - отец Григорий Михайлов: он славился как строгий ревнитель благочестия, был отец Иоанн Кириков, боголюбивый храмоздатель, был протопоп Георгий Петров - первый настоятель Петропавловского собора... Можно вспомнить монаха Феодора Ушакова - близкого родственника нашего русского святого адмирала, - он тоже начинал военным, а кончил жизнь верным воином Христовым... Но говорить об их жизни подробно мы не имеем возможности: она шла не на виду, - в ту пору на пике всеобщего внимания были совсем другие люди... Если же говорить об архиереях, то нельзя не вспомнить первого столичного владыку, епископа Никодима Сребницкого. Интереснейшая история! Ведь Санкт-Петербург особым повелением Петра Великого был городом без архиерея: духовными делами здесь заправлял непосредственно Синод. Не раз поднимался вопрос о необходимости создания обычной епархии, но деятели Синода всякий раз противились этому, боясь делить свою власть с новым архиереем. Наконец решено было пойти на компромисс: найти в провинции епископа из тихих, неприметных, не властолюбивых... Таковым сочли владыку Никона. Был он родом с Украины и всё своё служение проходил в тех краях, а под старость получил назначение на Тобольскую кафедру, где он должен был править уже как митрополит. Владыка Никон поехал в Тобольск, но по пути, в Москве, его скрутила почечно-каменная болезнь. Епископ надолго слёг, а когда немного оправился, выяснилось, что кафедра, судя по всему, от него ушла. Так он и застрял в Москве как заштатный епископ и, подобно всем заштатным епископам, совершал службу у царских гробов в Кремле. Когда решено было создать Санкт-Петербургскую епархию, о нём вспомнили именно в силу того, что он вёл себя тихо, Синод прошениями не бомбардировал и вообще создавал впечатление человека весьма смиренного. И вот стал он столичным архиереем. Звучит это громко, на деле же почёту ему вышло мало: во-первых, поселили владыку в каком-то полуразрушенном здании в Лавре, и притом в проходных залах... Митрополитом его так и не сделали, он по-прежнему оставался епископом. Но его, человека смиренного, угнетало даже не это. Ему глубоко претил столичный придворный дух. Царствовала в ту пору Елизавета Петровна - монархиня набожная и Церковь Христову весьма почитавшая, но пропитанная духом "осьмнадцатого столетия" с головы до пят. Когда, например, она приезжала в Лавру, её непременно должна была встречать с песнопениями огромная толпа семинаристов, переодетых херувимчиками. Владыка Никодим честно пытался ко всему этому притерпеться - не смог и стал проситься на родную Украину. Ему не отказали, перевели на кафедру в Переславль, где он показал себя богомудрым и рачительным архипастырем и скончался, окружённый всеобщей любовью.
- Как вы считаете, батюшка, отказ от Патриаршества и передача управления Церковью Синоду - это было ударом для русского Православия или... Или - так, ничего особенного? В конце концов, и Патриаршество не уберегло нашу страну ни от горьких лет Смуты, ни от страшного раскола...
- Не надо рассматривать Патриаршество в таком утилитарном, чисто практическом смысле: есть Патриарх - страна процветает, нет - наступает разруха... В Патриархе - слава Русской Церкви, её почётное место среди других поместных Церквей... Дореволюционный Синод - учреждение чиновничье... Но, конечно, некоторые задачи церковной жизни не разрешить без мощного чиновничьего аппарата. Вопрос образования, например. В Синодальный период духовное образование развивалось и вширь, и вглубь. Если раньше была только Заиконоспасская школа да Славяно-Греко-Латинская Академия, то потом сколько семинарий возникло по всей стране!.. В каждом губернском городе была семинария, были четыре Академии, были духовные училища, где дети священников получали образование - не просто практическое, приходское, а настоящее, теоретическое. Упадок нравов, оскудение веры?.. Это не надо ставить в прямую связь с деятельностью Синода: тут многое, очень многое сыграло печальную роль. И потом, не в Синодальный ли период Россию осветил такой муж равноангельный, как Серафим Саровский? Это же непостижимо: такая святость, такая близость к Богу, что и в древние времена не часто встречалась. А Ксения Блаженная - дивная святая, превзошедшая в подвиге многих и многих древних? А Иоанн Кронштадтский? Оптинские старцы? Иоасаф Белогородский? Всех не перечислишь. И вот, кстати, - не случайно, вспоминая русских святых Синодального периода, в числе первых непременно назовёшь Ксению Блаженную и Иоанна Кронштадтского - наших земляков. Вот вам и бездуховный Петербург! Они же не могли вырасти в безвоздушном пространстве - выходит, для них тут нашлась почва благодатная. Нет, дух в нашем городе не угасал никогда - другое дело, что часто жизнь духа здесь затмевалась в глазах широкой публики столичной суетой. Глас Господа - глас хлада тонка, а тут такие бури мирские бушуют!..
- А что вы думаете о самом основателе города? Многие ведь его чуть ли не антихристом считают...
- Ну, какой же антихрист... Он политик, гениальный политик, великий правитель земли Русской... Именно в этом качестве его и нужно рассматривать, и он-то сам на всё вокруг смотрел глазами политика, и на Церковь в том числе. Он веровал в Бога и был твёрд в Православии - это многие подтверждают, - а требовать от него каких-то подвигов благочестия - зачем?.. Церковь для него была в первую очередь одним из инструментов государственной власти, цементом, скрепляющим общество. Церковь можно рассматривать и так - у неё может быть и такая задача, - но, разумеется, не главная, второстепенная или третьестепенная... Для Петра же она была главной. А раз Церковь - часть государства, значит, она должна подчиняться Государю, значит, всякий намёк на двоевластие (с одной стороны Царь, с другой Патриарх) должен быть уничтожен самым решительным образом. Все же петровские безобразия: всешутейные соборы и прочее... Не нужно придавать им решающего значения. Все мы видим, как человек грешит, никто не видит, как он кается. К тому же Пётр был гением в полном смысле этого слова, а гению трудно удерживать себя в рамках - труднее, чем нам, грешным: им владеют силы мощнее наших, и бури у него в душе - не наши сквозняки. Господь ему судья, а мы должны быть благодарны ему за то, что он всемерно укрепил наше Отечество, вывел его в разряд великих держав, с которыми весь мир не может не считаться. Некоторый же духовный сумбур его эпохи - неизбежное зло, с которым здоровый государственный организм со временем должен справиться - и справился. Бывали на русском троне очень разные люди: бывали и крупные военачальники, бывали мудрецы, бывали и великие преобразователи... И святые бывали. Вот, например: сейчас как-то мало его вспоминают, но, говоря о святости, нельзя обойти это имя - царь Феодор Иоаннович, сын Грозного царя, при нём-то и установилось Патриаршество. Вот образ истинной праведности на троне, вот где повод подумать о канонизации... Но подлинная святость - вещь редкая. О Петре же Великом скажу напоследок такие слова, с которыми, думаю, все согласятся - и сторонники его, и противники: надо молиться о нём, усиленно молиться - с благодарностью и с состраданием. Это будет самое правильное.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН
http://pravpiter.ru/pspb/n198/ta001.htm
