После провозглашения независимости Косово 17 февраля 2008 года в Сербии начались массовые волнения. В первую очередь нападениям подверглось посольство США, затем волнения охватили всю Сербию. Сознавая угрожающий характер происходящего, власть под давлением оппозиционной Сербской радикальной партии (СРП) согласилась провести 21 февраля в Белграде митинг протеста. По официальным оценкам полиции, митинг был гораздо более массовым, чем 5 октября 2000 года - во время прозападного государственного переворота, свергнувшего Слободана Милошевича.
Правда, Борис Тадич не проявил и малой толики той решимости, которую в драматический момент продемонстрировал Слободан Милошевич, не покинувший свою страну. Почувствовав силу народного возмущения, Тадич предпочел срочно отправиться в Румынию (хотя румынский президент всего две недели назад сам был с визитом в Сербии). Визит напоминал бегство: Тадич скрылся за границу в тот момент, когда антизападные настроения в Сербии достигли апогея, и СМИ даже не знали, что он в Бухаресте.
Воислав Коштуница, премьер-министр Сербии, в отличие от Бориса Тадича откликнулся на призыв оппозиционной Сербской радикальной партии и выступил на митинге протеста 21 февраля с речью. Коштуница публично поддержал позицию СРП, состоящую в том, что вступление Сербии в Евросоюз после того, как Брюссель отнял у сербов Косово, невозможно. В выступлении Коштуницы прозвучала резкая критика Запада, и уже 22 февраля сложилось впечатление, что правящая коалиция Тадич - Коштуница готова рухнуть. Ведь сам Тадич, месяцами маниакально повторявший фразу "Сохранение Косова в составе Сербии и членство в Евросоюзе - равнозначные цели", в отличие от Коштуницы никогда с мало-мальски серьезной критикой Запада не выступал.
Расклад сил в сербском парламенте, казалось бы, подсказывал сербскому премьеру естественный политический шаг - разрыв с Тадичем и выход из коалиции. У Сербской радикальной партии почти 1/3 депутатов, а это означает, что Коштуница вполне мог вместе с СРП и другими оппозиционными партиями образовать новое правительство, не зависящее от Тадича. Однако этого не произошло. Ни противоречия в правящей коалиции, ни мощная волна антизападных настроений, охвативших общество и страну, к падению правительства не привели. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить несколько эпизодов из политической биографии нынешнего сербского премьера.
Да, Воислав Коштуница - самый образованный партийный лидер на сербской политической сцене: доктор юридических наук, имеет практический опыт научно-исследовательской работы. Его речи хорошо составлены, умны. Общественность не может приписать ему ни одной аферы, лично он не замешан в коррупции, пропитавшей верхний эшелон государственной власти в Сербии. Есть, однако, в его политическом поведении особенность: между речами и делами Коштуницы-политика лежит громадная пропасть. И за примерами далеко ходить не надо.
Эпизод первый. Во время бомбардировок Сербии в апреле 1999 года Коштуница заявил на пресс-конференции: "Подобно тому, как нацисты в преддверии Второй мировой войны разрушили систему безопасности и международного порядка, существовавшую тогда в мире, так сейчас ведут себя Вашингтон и НАТО... Суд истории, который выше любой силы и любого земного суда, американского президента Клинтона и его приспешников провозгласит военными преступниками". Однако, едва придя к власти, Коштуница немедленно встретился с подручными Клинтона на Балканах, которых публично называл военными преступниками, - Ричардом Холбруком и Мадлен Олбрайт.
Эпизод второй. 1 апреля 2001 г. Коштуница вместе с Джинджичем предоставил Милошевичу письменные гарантии того, что тот не будет выдан Гаагскому трибуналу. Через два дня, отвечая на вопрос о возможности передачи Милошевича в Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) в обмен на получение денег на так называемой конференции доноров, Коштуница заявил: "Нельзя все мерить на деньги. Существует еще то, что называется честь. Ее ценность, в отличие от денег, не преходяща... мы не отдадим национальное или государственное достоинство страны за пригорошню долларов... не существует никакой связи между конференцией доноров и выдачей в Гаагу". И через три месяца, 28 июня 2001 года, Слободан Милошевич был, конечно же, выдан Гаагскому трибуналу. Конференция доноров состоялась на следующий день, 29 июня.
Эпизод третий. В 2000 г. Коштуница провозгласил: "Большинство из того, что творит Гаагский суд, не имеет ничего общего с правдой. Мы знаем, сколько раз в истории западные страны и американцы причиняли нам вред, и если ко мне обратится кто-нибудь из них с тем же вопросом, то мой ответ таков - нет, в тех условиях, в которых находится наша страна, сотрудничества быть не может". А сказав это, конечно же, на сотрудничество пошел: в период премьерства Коштуницы, в 2004-2007 годах, 17 высокопоставленных сербских военных и полицейских офицеров - тех, кто защищали страну от агрессии НАТО, - были сданы в Гаагу.
Эпизод четвертый. В 2000 году в своих выступлениях Коштуница отстаивал существование союзного государства Сербия и Черногория. А 14 марта 2002 г. он вместе с Хавьером Соланой подписал соглашение под названием "Исходные положения переустройства отношений Сербии и Черногории" - документ, положивший конец единому сербско-черногорскому государству, превратившемуся после этого в слабую конфедерацию. В 2004 г. Коштуница вошел в коалицию с проамериканской партией Г-17, председатель которой, Лабус, открыто выступал за разрушение союза Сербии и Черногории. В мае 2006 г. Коштуница согласился, по настоянию Брюсселя, с проведением референдума в Черногории. В результате 260 000 граждан Черногории, проживающих в Сербии, были оставалены без права голоса (хотя ранее это право им гарантировали!). Затем последовала резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы N1459 и как итог - Черногория (население которой 650 000 человек) в мае 2006 года отделилась. После 88 лет государственного единства союзное государство Сербия и Черногория перестало существовать. А Сербия лишилась выхода к морю и 200 000 сербов.
Эпизод пятый. В мае 2007 года Коштуница сначала поддержал избрание лидера СРП Томислава Николича председателем парламента Сербии, а через три дня взял свое слово обратно и вместе с Тадичем сместил Николича с поста спикера.
Как в силу этих свойств Коштуницы-политика будут развиваться после провозглашения независимости Косова отношения в коалиции Коштуница-Тадич? Рискнет ли Коштуница пойти на образование коалиции с СРП? Или будет выжидать, пока волна возмущения в обществе по поводу Косова спадет, чтобы потом продолжать произносить свои речи и безмятежно править на пару с Тадичем еще 4 года?
Здесь играют роль два фактора. С одной стороны, Вашингтон и Брюссель попытаются не допустить коалиции Коштуницы с СРП, воле же западных столиц, как мы знаем, господин Коштуница обычно не противится. С другой стороны, пророссийская СРП имеет сейчас мощную поддержку 40% населения Сербии, а российский капитал после покупки Нефтеиндустрии Сербии укрепляет свои позиции в стране.
Курс сербского премьера и колебания этого курса будут определяться далеко не простым соотношением между прозападной фракцией в структуре сербской власти, представители которой имеют собственные экономические интересы на Западе, и пророссийской фракцией, которую возглавляют министры полиции и энергетики. На сегодняшний день прозападная фракция в партии Коштуницы сильнее...
http://kosovo.fondsk.ru/article.php?id=1260
Правда, Борис Тадич не проявил и малой толики той решимости, которую в драматический момент продемонстрировал Слободан Милошевич, не покинувший свою страну. Почувствовав силу народного возмущения, Тадич предпочел срочно отправиться в Румынию (хотя румынский президент всего две недели назад сам был с визитом в Сербии). Визит напоминал бегство: Тадич скрылся за границу в тот момент, когда антизападные настроения в Сербии достигли апогея, и СМИ даже не знали, что он в Бухаресте.
Воислав Коштуница, премьер-министр Сербии, в отличие от Бориса Тадича откликнулся на призыв оппозиционной Сербской радикальной партии и выступил на митинге протеста 21 февраля с речью. Коштуница публично поддержал позицию СРП, состоящую в том, что вступление Сербии в Евросоюз после того, как Брюссель отнял у сербов Косово, невозможно. В выступлении Коштуницы прозвучала резкая критика Запада, и уже 22 февраля сложилось впечатление, что правящая коалиция Тадич - Коштуница готова рухнуть. Ведь сам Тадич, месяцами маниакально повторявший фразу "Сохранение Косова в составе Сербии и членство в Евросоюзе - равнозначные цели", в отличие от Коштуницы никогда с мало-мальски серьезной критикой Запада не выступал.
Расклад сил в сербском парламенте, казалось бы, подсказывал сербскому премьеру естественный политический шаг - разрыв с Тадичем и выход из коалиции. У Сербской радикальной партии почти 1/3 депутатов, а это означает, что Коштуница вполне мог вместе с СРП и другими оппозиционными партиями образовать новое правительство, не зависящее от Тадича. Однако этого не произошло. Ни противоречия в правящей коалиции, ни мощная волна антизападных настроений, охвативших общество и страну, к падению правительства не привели. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить несколько эпизодов из политической биографии нынешнего сербского премьера.
Да, Воислав Коштуница - самый образованный партийный лидер на сербской политической сцене: доктор юридических наук, имеет практический опыт научно-исследовательской работы. Его речи хорошо составлены, умны. Общественность не может приписать ему ни одной аферы, лично он не замешан в коррупции, пропитавшей верхний эшелон государственной власти в Сербии. Есть, однако, в его политическом поведении особенность: между речами и делами Коштуницы-политика лежит громадная пропасть. И за примерами далеко ходить не надо.
Эпизод первый. Во время бомбардировок Сербии в апреле 1999 года Коштуница заявил на пресс-конференции: "Подобно тому, как нацисты в преддверии Второй мировой войны разрушили систему безопасности и международного порядка, существовавшую тогда в мире, так сейчас ведут себя Вашингтон и НАТО... Суд истории, который выше любой силы и любого земного суда, американского президента Клинтона и его приспешников провозгласит военными преступниками". Однако, едва придя к власти, Коштуница немедленно встретился с подручными Клинтона на Балканах, которых публично называл военными преступниками, - Ричардом Холбруком и Мадлен Олбрайт.
Эпизод второй. 1 апреля 2001 г. Коштуница вместе с Джинджичем предоставил Милошевичу письменные гарантии того, что тот не будет выдан Гаагскому трибуналу. Через два дня, отвечая на вопрос о возможности передачи Милошевича в Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) в обмен на получение денег на так называемой конференции доноров, Коштуница заявил: "Нельзя все мерить на деньги. Существует еще то, что называется честь. Ее ценность, в отличие от денег, не преходяща... мы не отдадим национальное или государственное достоинство страны за пригорошню долларов... не существует никакой связи между конференцией доноров и выдачей в Гаагу". И через три месяца, 28 июня 2001 года, Слободан Милошевич был, конечно же, выдан Гаагскому трибуналу. Конференция доноров состоялась на следующий день, 29 июня.
Эпизод третий. В 2000 г. Коштуница провозгласил: "Большинство из того, что творит Гаагский суд, не имеет ничего общего с правдой. Мы знаем, сколько раз в истории западные страны и американцы причиняли нам вред, и если ко мне обратится кто-нибудь из них с тем же вопросом, то мой ответ таков - нет, в тех условиях, в которых находится наша страна, сотрудничества быть не может". А сказав это, конечно же, на сотрудничество пошел: в период премьерства Коштуницы, в 2004-2007 годах, 17 высокопоставленных сербских военных и полицейских офицеров - тех, кто защищали страну от агрессии НАТО, - были сданы в Гаагу.
Эпизод четвертый. В 2000 году в своих выступлениях Коштуница отстаивал существование союзного государства Сербия и Черногория. А 14 марта 2002 г. он вместе с Хавьером Соланой подписал соглашение под названием "Исходные положения переустройства отношений Сербии и Черногории" - документ, положивший конец единому сербско-черногорскому государству, превратившемуся после этого в слабую конфедерацию. В 2004 г. Коштуница вошел в коалицию с проамериканской партией Г-17, председатель которой, Лабус, открыто выступал за разрушение союза Сербии и Черногории. В мае 2006 г. Коштуница согласился, по настоянию Брюсселя, с проведением референдума в Черногории. В результате 260 000 граждан Черногории, проживающих в Сербии, были оставалены без права голоса (хотя ранее это право им гарантировали!). Затем последовала резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы N1459 и как итог - Черногория (население которой 650 000 человек) в мае 2006 года отделилась. После 88 лет государственного единства союзное государство Сербия и Черногория перестало существовать. А Сербия лишилась выхода к морю и 200 000 сербов.
Эпизод пятый. В мае 2007 года Коштуница сначала поддержал избрание лидера СРП Томислава Николича председателем парламента Сербии, а через три дня взял свое слово обратно и вместе с Тадичем сместил Николича с поста спикера.
Как в силу этих свойств Коштуницы-политика будут развиваться после провозглашения независимости Косова отношения в коалиции Коштуница-Тадич? Рискнет ли Коштуница пойти на образование коалиции с СРП? Или будет выжидать, пока волна возмущения в обществе по поводу Косова спадет, чтобы потом продолжать произносить свои речи и безмятежно править на пару с Тадичем еще 4 года?
Здесь играют роль два фактора. С одной стороны, Вашингтон и Брюссель попытаются не допустить коалиции Коштуницы с СРП, воле же западных столиц, как мы знаем, господин Коштуница обычно не противится. С другой стороны, пророссийская СРП имеет сейчас мощную поддержку 40% населения Сербии, а российский капитал после покупки Нефтеиндустрии Сербии укрепляет свои позиции в стране.
Курс сербского премьера и колебания этого курса будут определяться далеко не простым соотношением между прозападной фракцией в структуре сербской власти, представители которой имеют собственные экономические интересы на Западе, и пророссийской фракцией, которую возглавляют министры полиции и энергетики. На сегодняшний день прозападная фракция в партии Коштуницы сильнее...
http://kosovo.fondsk.ru/article.php?id=1260
