Отечественная наука, духовная и светская, в неоплатном долгу перед замечательным подвижником русской Церкви и науки епископом Порфирием (Успенским). Великий византинист, историк Православного Востока, епископ Порфирий (1804-1885) оставил огромное наследие, доныне еще полностью не изученное и не опубликованное.
В приветственном слове к участникам конференции, посвященной 200-летию со дня рождения ученого (Москва, 2004 г.), Святейший Патриарх Алексий сказал: "Историк Церкви - особое призвание и служение. Бесчисленные поездки-экспедиции преосвященного Порфирия в пределах бывшей Византийской империи связаны с интереснейшими находками, которые имеют значение не только для истории Византии, но и для русско-византийских отношений, христианской литургики, церковного зодчества и искусства. Об одном лишь Афоне епископ Порфирий опубликовал более десяти томов исследований, проследив промыслительную последовательность напластований языческой, раннехристианской и византийской культуры в пределах Святой Горы".
Лучшие из этих книг, а также выработанные ученым принципы перевода и толкования библейских и византийских источников по своему значению далеко выходят за рамки конкретных дисциплин, но относятся к высочайшим достижениям русской науки и культуры.
Отрадно сознавать, что наследие историка-богослова возвращается сегодня к читателю. Год назад было переиздано "Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты" (М.: Общество сохранения литературного наследия, 2006). Теперь достоянием читателей стала фундаментальная "История Афона", изданная в 1877-1892 годах в шести книгах и составившая в новом издании два массивных тома (1088 и 656 страниц соответственно). Книга вышла в издательстве "Даръ" под научной редакцией П.В. Кузенкова. Изданию предпослан в качестве введения историко-биографический очерк "Преосвященный Порфирий (Успенский)", написанный выдающимся церковным историком А.П. Лебедевым в 1904 году, к 100-летию со дня рождения ученого.
При жизни Порфирия три части "Истории Афона" были изданы отдельными книгами: "Афон языческий", "Афон христианский, мирской" и "Афон монашеский". Каждая из частей исследования содержала научные приложения, которые автор, в своеобычной манере, называл "Оправданиями". Они включали в себя исторические документы, фрагменты античных и византийских авторов, а также позднейших исследований и комментариев, которые, по мнению Порфирия, иллюстрировали или доказывали ("оправдывали") высказанные им в основном тексте мнения и гипотезы.
В новом издании "Истории Афона" издательства "Даръ" первые три части вошли в первый том. Во второй том выделены "Оправдания" последней, третьей части исследования "Афон монашеский" - наиболее пространные, вмещающие почти полный корпус императорских, патриарших и собственно афонских актов и иных документальных источников по истории святогорского монашества.
Именно это обстоятельство объясняет, почему издательство "Даръ" было вынуждено использовать различный характер печати двух томов. Если первый том печатается в новом наборе и с частичным редактированием и комментированием, то второй является в основной своей части репринтом. Здесь же, во втором томе, научный редактор поместил указатели: именной, географических названий и этнонимов, а также монастырских актов. В качестве приложения дан также список протов Святой Горы (по парижскому изданию "Актов протата", 1975 г.).
Не будем пытаться в краткой рецензии пересказать содержание огромной работы епископа Порфирия. История Святой Горы Афон и афонского монашества отражена в бесчисленном множестве богословских, агиографических, церковно-исторических, литургических, искусствоведческих книг, альбомов, исследований. Задуманный и почти полностью осуществленный преосвященным Порфирием гениальный научный проект (лишь последние, вполне подготовленные тома-приложения были изданы посмертно) удивляет своим масштабом и в наши дни. Восстановить до деталей и тщательно проанализировать историю и археологию, язык и письменность, религию и право, архитектуру и искусство конкретной территории (Афонского полуострова) со времен доисторических до наших дней - такой всеохватной задачи не ставил себе никто.
Богатство и разнородность материала делает эту уникальную монографию крайне трудной для восприятия и тем более для редактирования и комментирования. В этом случае, как никогда, издатель и комментатор должен быть конгениален автору: вслед за владыкой-историком должен дерзновенно и свободно переходить от этимологических экскурсов к древнегреческой мифологии, от нее - к греческой и догреческой балканской палеографии, от нее - к личным впечатлениям преосвященного Порфирия, представляющим, как и во всех его работах, существенный элемент рецензируемой книги. Она, как в старину говорили, носит очень личный характер. Ни издатель, ни читатель не обязан соглашаться с суждениями автора, как и автор не утруждал себя сведением мнений и разноречий современной ему науки. Он писал - в самом хорошем смысле - "как Бог на душу положит", что, кстати, характерно для многих выдающихся представителей русской церковно-академической науки XIX - начала XX вв., выходивших порой далеко за пределы своей узкой научной специализации.
И, однако, стоит сказать несколько слов о приемах редактирования книги. П.В. Кузенков в своем предисловии пишет: "Предпринятое ныне переиздание "Истории Афона" призвано сделать это подлинное сокровище православной книжности и учености достоянием широких читательских кругов". Должны огорчить издателя. Вряд ли когда-либо "сокровища книжности и учености" станут для "широких кругов" хоть каким-либо достоянием. И уж во всяком случае не в издании, которое сохраняет без комментария в девственной неприкосновенности бесчисленные намеки, метафоры, аллюзии, скрытые и явные полемики владыки Порфирия, не говоря уже об иноязычных цитатах многоученого автора или репринтированных греческих актах, целиком заполняющих второй том.
Принципиальная позиция научного редактора по отношению к иностранным текстам нас, признаться, несколько удивила. Начиная со ссылки, будто автор (то есть епископ Порфирий) "сам видел в своем труде не только ученое, но и учебное издание". Именно поэтому он (Порфирий), думает П.В. Кузенков, "как правило, воздерживается от дословного перевода приводимых цитат, пересказывая лишь смысл иностранного текста". Епископ Порфирий в основном тексте исследования мог себе позволить ограничиться лишь анализом "смысла" используемого источника, предполагая, что читатель владеет классическими языками не хуже, чем он, писатель. Так в те времена и обстояло дело. Ведь Порфирий, издавая уникальные источники по истории византийского монашества, не ставил задачей сделать их "достоянием широких кругов". Книги издавались минимальными тиражами в расчете на ученую, академическую аудиторию. Никакие самые демократические установки современного научно-популяризаторского и издательского менталитета не могут превратить сложный научный текст в общедоступный дайджест.
Более того, обилие непереведенных - и не подлежавших тогда переводу - ученых иностранных цитат не является исключительной особенностью работ Порфирия (Успенского). Так издавались до 1917 года все научные монографии и диссертации.
Констатируя (продолжаем цитировать предисловие П.В. Кузенкова) "резкое падение уровня классического образования за прошедшее время", редактор, тем не менее, принципиально "воздержался от сплошного перевода всех цитат". Как вы думаете, почему? Оказывается, с чисто педагогическими целями - "надеясь возбудить тем самым интерес любознательного читателя к изучению столь важного для православной культуры греческого языка".
Нельзя, к сожалению, одобрить и способ комментирования и исправления тех или иных неточностей или устаревших сведений в тексте книги. Так, говоря о "хронологических указаниях автора (епископа Порфирия), не соответствующих принятым в современной науке", П.В. Кузенков сообщает, что "основной массив хронологических данных, во избежание перегрузки текста многочисленными примечаниями, приведен в указателе имен". Иными словами, редактор равнодушно относится к тому, что читатели "широкого круга", то есть заведомо ориентированные на доверие к авторитету, спокойно "проглотят" массу ошибок и неточностей, не подозревая о существовании в конце второго (сплошь греческого) тома именного указателя П.В. Кузенкова с исправленными (даже с пересчетом с сентябрьского на январское летосчисление!) датами.
На самом деле, подлинную помощь читателю (и покойному владыке Порфирию, с точки зрения доходчивости его труда) оказали бы именно редакторские примечания и уточнения на полях или в подвале текста, или уж, в крайности, какие-либо сигнальные знаки, которые заставили бы читателя заподозрить данное место или дату в неточности.
Согласимся с тезисом о том, что "колоссальный хронологический размах" и энциклопедический масштаб интересов и знания преосвященного Порфирия обусловили необходимость подробных указателей. Вряд ли, однако, при этом стоит рекомендовать читателю пользоваться столь нестандартной и многоплановой книгой "в качестве справочника".
Дело в том, что, ничуть не умаляя величия замечательного церковного историка-византиниста и его афонского проекта, надо отдавать себе отчет, что мы имеем дело с уровнем исторической и филологической науки середины позапрошлого века. Как писал еще сто лет назад коллега епископа Порфирия по изучению византийской книжности и его биограф профессор А.А. Дмитриевский, "качественное значение его трудов бесспорно оставляет желать, особенно в наше время, весьма многого". И далее: "Отсутствие в них (трудах Порфирия) серьезной научной школы, благодаря все же довольно слабой подготовке в Духовной академии, стремление до всего доходить "собственным умом" и на основании исключительно только своих личных разысканий сказалось и на научных достоинствах его открытий и исследований. Многое, что составляет азбучную истину для специалиста, для преосвященного Порфирия в свое время казалось новостью и даже откровением, и он в своих сочинениях на многих страницах ведет иногда бесполезные и скучные трактаты о предметах общеизвестных и малоинтересных".
Может быть, мнение биографа излишне категорично, но уж, во всяком случае, должно приниматься в расчет при некритической рекомендации читателю тех или иных трудов в качестве современного справочника.
Сказанное нисколько не снижает важности и актуальности переиздания трудов классиков отечественной византинистики и востоковедения. Мы хотим лишь сказать, что реальное значение книги для современного читателя было бы несравненно выше при наличии грамотного и компактного комментария.
К сожалению, долгий перерыв традиции в нашей богословской и церковно-исторической науке сказался в отсутствии современной доброкачественной литературы по большинству проблем и областей духовного знания. В этом смысле мы неизбежно должны вновь и вновь возвращаться к достижениям великих предшественников, ибо без их усвоения невозможно дальнейшее движение науки. В этом видится нам великая заслуга издательства "Даръ", оперативно и достойно, на высоком полиграфическом уровне осуществившего переиздание классического труда епископа Порфирия. Особенно хочется отметить иллюстративный ряд, красочно и многогранно представляющий памятники архитектуры, иконописи, церковного искусства обителей Святой Горы византийского и поствизантийского времени.
http://tserkov.info/numbers/reading/?ID=2246
В приветственном слове к участникам конференции, посвященной 200-летию со дня рождения ученого (Москва, 2004 г.), Святейший Патриарх Алексий сказал: "Историк Церкви - особое призвание и служение. Бесчисленные поездки-экспедиции преосвященного Порфирия в пределах бывшей Византийской империи связаны с интереснейшими находками, которые имеют значение не только для истории Византии, но и для русско-византийских отношений, христианской литургики, церковного зодчества и искусства. Об одном лишь Афоне епископ Порфирий опубликовал более десяти томов исследований, проследив промыслительную последовательность напластований языческой, раннехристианской и византийской культуры в пределах Святой Горы".
Лучшие из этих книг, а также выработанные ученым принципы перевода и толкования библейских и византийских источников по своему значению далеко выходят за рамки конкретных дисциплин, но относятся к высочайшим достижениям русской науки и культуры.
Отрадно сознавать, что наследие историка-богослова возвращается сегодня к читателю. Год назад было переиздано "Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты" (М.: Общество сохранения литературного наследия, 2006). Теперь достоянием читателей стала фундаментальная "История Афона", изданная в 1877-1892 годах в шести книгах и составившая в новом издании два массивных тома (1088 и 656 страниц соответственно). Книга вышла в издательстве "Даръ" под научной редакцией П.В. Кузенкова. Изданию предпослан в качестве введения историко-биографический очерк "Преосвященный Порфирий (Успенский)", написанный выдающимся церковным историком А.П. Лебедевым в 1904 году, к 100-летию со дня рождения ученого.
При жизни Порфирия три части "Истории Афона" были изданы отдельными книгами: "Афон языческий", "Афон христианский, мирской" и "Афон монашеский". Каждая из частей исследования содержала научные приложения, которые автор, в своеобычной манере, называл "Оправданиями". Они включали в себя исторические документы, фрагменты античных и византийских авторов, а также позднейших исследований и комментариев, которые, по мнению Порфирия, иллюстрировали или доказывали ("оправдывали") высказанные им в основном тексте мнения и гипотезы.
В новом издании "Истории Афона" издательства "Даръ" первые три части вошли в первый том. Во второй том выделены "Оправдания" последней, третьей части исследования "Афон монашеский" - наиболее пространные, вмещающие почти полный корпус императорских, патриарших и собственно афонских актов и иных документальных источников по истории святогорского монашества.
Именно это обстоятельство объясняет, почему издательство "Даръ" было вынуждено использовать различный характер печати двух томов. Если первый том печатается в новом наборе и с частичным редактированием и комментированием, то второй является в основной своей части репринтом. Здесь же, во втором томе, научный редактор поместил указатели: именной, географических названий и этнонимов, а также монастырских актов. В качестве приложения дан также список протов Святой Горы (по парижскому изданию "Актов протата", 1975 г.).
Не будем пытаться в краткой рецензии пересказать содержание огромной работы епископа Порфирия. История Святой Горы Афон и афонского монашества отражена в бесчисленном множестве богословских, агиографических, церковно-исторических, литургических, искусствоведческих книг, альбомов, исследований. Задуманный и почти полностью осуществленный преосвященным Порфирием гениальный научный проект (лишь последние, вполне подготовленные тома-приложения были изданы посмертно) удивляет своим масштабом и в наши дни. Восстановить до деталей и тщательно проанализировать историю и археологию, язык и письменность, религию и право, архитектуру и искусство конкретной территории (Афонского полуострова) со времен доисторических до наших дней - такой всеохватной задачи не ставил себе никто.
Богатство и разнородность материала делает эту уникальную монографию крайне трудной для восприятия и тем более для редактирования и комментирования. В этом случае, как никогда, издатель и комментатор должен быть конгениален автору: вслед за владыкой-историком должен дерзновенно и свободно переходить от этимологических экскурсов к древнегреческой мифологии, от нее - к греческой и догреческой балканской палеографии, от нее - к личным впечатлениям преосвященного Порфирия, представляющим, как и во всех его работах, существенный элемент рецензируемой книги. Она, как в старину говорили, носит очень личный характер. Ни издатель, ни читатель не обязан соглашаться с суждениями автора, как и автор не утруждал себя сведением мнений и разноречий современной ему науки. Он писал - в самом хорошем смысле - "как Бог на душу положит", что, кстати, характерно для многих выдающихся представителей русской церковно-академической науки XIX - начала XX вв., выходивших порой далеко за пределы своей узкой научной специализации.
И, однако, стоит сказать несколько слов о приемах редактирования книги. П.В. Кузенков в своем предисловии пишет: "Предпринятое ныне переиздание "Истории Афона" призвано сделать это подлинное сокровище православной книжности и учености достоянием широких читательских кругов". Должны огорчить издателя. Вряд ли когда-либо "сокровища книжности и учености" станут для "широких кругов" хоть каким-либо достоянием. И уж во всяком случае не в издании, которое сохраняет без комментария в девственной неприкосновенности бесчисленные намеки, метафоры, аллюзии, скрытые и явные полемики владыки Порфирия, не говоря уже об иноязычных цитатах многоученого автора или репринтированных греческих актах, целиком заполняющих второй том.
Принципиальная позиция научного редактора по отношению к иностранным текстам нас, признаться, несколько удивила. Начиная со ссылки, будто автор (то есть епископ Порфирий) "сам видел в своем труде не только ученое, но и учебное издание". Именно поэтому он (Порфирий), думает П.В. Кузенков, "как правило, воздерживается от дословного перевода приводимых цитат, пересказывая лишь смысл иностранного текста". Епископ Порфирий в основном тексте исследования мог себе позволить ограничиться лишь анализом "смысла" используемого источника, предполагая, что читатель владеет классическими языками не хуже, чем он, писатель. Так в те времена и обстояло дело. Ведь Порфирий, издавая уникальные источники по истории византийского монашества, не ставил задачей сделать их "достоянием широких кругов". Книги издавались минимальными тиражами в расчете на ученую, академическую аудиторию. Никакие самые демократические установки современного научно-популяризаторского и издательского менталитета не могут превратить сложный научный текст в общедоступный дайджест.
Более того, обилие непереведенных - и не подлежавших тогда переводу - ученых иностранных цитат не является исключительной особенностью работ Порфирия (Успенского). Так издавались до 1917 года все научные монографии и диссертации.
Констатируя (продолжаем цитировать предисловие П.В. Кузенкова) "резкое падение уровня классического образования за прошедшее время", редактор, тем не менее, принципиально "воздержался от сплошного перевода всех цитат". Как вы думаете, почему? Оказывается, с чисто педагогическими целями - "надеясь возбудить тем самым интерес любознательного читателя к изучению столь важного для православной культуры греческого языка".
Нельзя, к сожалению, одобрить и способ комментирования и исправления тех или иных неточностей или устаревших сведений в тексте книги. Так, говоря о "хронологических указаниях автора (епископа Порфирия), не соответствующих принятым в современной науке", П.В. Кузенков сообщает, что "основной массив хронологических данных, во избежание перегрузки текста многочисленными примечаниями, приведен в указателе имен". Иными словами, редактор равнодушно относится к тому, что читатели "широкого круга", то есть заведомо ориентированные на доверие к авторитету, спокойно "проглотят" массу ошибок и неточностей, не подозревая о существовании в конце второго (сплошь греческого) тома именного указателя П.В. Кузенкова с исправленными (даже с пересчетом с сентябрьского на январское летосчисление!) датами.
На самом деле, подлинную помощь читателю (и покойному владыке Порфирию, с точки зрения доходчивости его труда) оказали бы именно редакторские примечания и уточнения на полях или в подвале текста, или уж, в крайности, какие-либо сигнальные знаки, которые заставили бы читателя заподозрить данное место или дату в неточности.
Согласимся с тезисом о том, что "колоссальный хронологический размах" и энциклопедический масштаб интересов и знания преосвященного Порфирия обусловили необходимость подробных указателей. Вряд ли, однако, при этом стоит рекомендовать читателю пользоваться столь нестандартной и многоплановой книгой "в качестве справочника".
Дело в том, что, ничуть не умаляя величия замечательного церковного историка-византиниста и его афонского проекта, надо отдавать себе отчет, что мы имеем дело с уровнем исторической и филологической науки середины позапрошлого века. Как писал еще сто лет назад коллега епископа Порфирия по изучению византийской книжности и его биограф профессор А.А. Дмитриевский, "качественное значение его трудов бесспорно оставляет желать, особенно в наше время, весьма многого". И далее: "Отсутствие в них (трудах Порфирия) серьезной научной школы, благодаря все же довольно слабой подготовке в Духовной академии, стремление до всего доходить "собственным умом" и на основании исключительно только своих личных разысканий сказалось и на научных достоинствах его открытий и исследований. Многое, что составляет азбучную истину для специалиста, для преосвященного Порфирия в свое время казалось новостью и даже откровением, и он в своих сочинениях на многих страницах ведет иногда бесполезные и скучные трактаты о предметах общеизвестных и малоинтересных".
Может быть, мнение биографа излишне категорично, но уж, во всяком случае, должно приниматься в расчет при некритической рекомендации читателю тех или иных трудов в качестве современного справочника.
Сказанное нисколько не снижает важности и актуальности переиздания трудов классиков отечественной византинистики и востоковедения. Мы хотим лишь сказать, что реальное значение книги для современного читателя было бы несравненно выше при наличии грамотного и компактного комментария.
К сожалению, долгий перерыв традиции в нашей богословской и церковно-исторической науке сказался в отсутствии современной доброкачественной литературы по большинству проблем и областей духовного знания. В этом смысле мы неизбежно должны вновь и вновь возвращаться к достижениям великих предшественников, ибо без их усвоения невозможно дальнейшее движение науки. В этом видится нам великая заслуга издательства "Даръ", оперативно и достойно, на высоком полиграфическом уровне осуществившего переиздание классического труда епископа Порфирия. Особенно хочется отметить иллюстративный ряд, красочно и многогранно представляющий памятники архитектуры, иконописи, церковного искусства обителей Святой Горы византийского и поствизантийского времени.
http://tserkov.info/numbers/reading/?ID=2246
.jpg)
