В статье "Героизм и подвижничество" С. Н. Булгаков отмечал: "Христианские черты, воспринятые иногда помимо ведома и желания, через посредство окружающей среды, из семьи, от няни, их духовной атмосферы, пропитанной церковностью, просвечивают в духовном облике лучших и крупнейших деятелей русской культуры". Сказанное как нельзя лучше относится к братьям Золотаревым, наиболее известным из которых является Алексей Алексеевич Золотарев (1879-1950) - краевед, писатель, своеобычный философ, современной культурологической наукой относимый к числу русских "потаенных мыслителей" ХХ века, "китежан". Он родился и вырос в семье рыбинского священника. Именно в православной среде закладывались основы его мировоззрения: восприятие мира как одной большой семьи и вера в Промысел Божий. Золотарев большое значение придавал истории русского духовенства - его быту, нравственному облику, культурно-исторической миссии, считая, что эта тема имеет первостепенную важность для нашего национального самосознания. В своих статьях он проводил образные ассоциативные параллели: Илья Муромец - олицетворение производящей крестьянской силы, Добрыня Никитич - олицетворение организационно- государственнического призвания дворянства, Алеша Попович - олицетворение умственно-духовной ипостаси народного бытия.
Деятельность духовенства, особенно сельского, во многих сферах (просвещения, воспитания, медицины) Золотарев называет богатырской службой на "заставах" и "стороже" русской земли. "Духовенство, - утверждал он, - дало народу исключительно даровитых, неутомимых работников на всех поприщах народного творчества". И в качестве примера приводил имена известных деятелей российской науки и культуры - выходцев из духовного сословия: Некрасов, Достоевский, Белинский, академик Вернадский и так далее. "Богатырство" русского духовенства напитывалось благодатной силой Святого Духа, силой религиозно-нравственного идеала, давшей могучий творческий импульс не только священству, но и нескольким поколениям "поповичей, внучат и правнучат поповых".
Эта идея подтверждается примером как самого Алексея Алексеевича, так и его братьев. В семье рыбинского соборного протоиерея Алексея Золотарева, кроме будущего писателя, выросли и духовно сформировались еще три сына, ставшие известными учеными и общественными деятелями, но прежде всего - людьми глубоко нравственными и жизненно активными. Трагично сложились их судьбы - судьбы представителей первого поколения "блудных сыновей", отошедших от отцовского места, от Церкви.
Николай Золотарев погиб на чужбине, где оказался в Первую мировую войну. За восемь лет вынужденного изгнания он сумел воссоздать Тургеневскую библиотеку в Париже, ставшую при нем культурным центром русской эмиграции, уголком Родины, где каждый нуждающийся мог найти поддержку и утешение. Истоки этого стремления к родственному единению и согласию шли из золотаревского "нищелюбивого" и "гостелюбивого" дома, от его православной семьи.
Давид и Сергей Золотаревы стали учеными, профессорами Ленинградского университета. Давида, антрополога с европейским именем, избрали почетным членом Парижского антропологического общества. В основе его подхода к решению научно-исследовательских задач лежало именно целостное, совокупное мировоззрение, корнями уходящее в православную соборность. Соборянин проявлялся в Давиде, по мнению А. А. Золотарева, даже в поведении, в манерах. Не раз наблюдая брата на академических собраниях в Петербурге, Алексей Алексеевич отмечал в нем особую проникновенность речи, искренность и доверительное общение с аудиторией. Давид Золотарев был личностью яркой и заметной в российской науке, не поддающейся политизации и усреднению. Накануне первого ареста он готовился к совместной советско-норвежской экспедиции на Север с известным полярным исследователем Ф. Нансеном. Это был 1930 год - год разгрома Центрального бюро краеведения, членом Президиума которого являлся Давид Алексеевич. В 1933 году его арестовали повторно, и он скончался в Мариинском лагере, не дожив одного дня до своего пятидесятилетия.
"Я и сейчас чувствую, - писал Алексей Золотарев в своих воспоминаниях, - все богатство Даниной натуры, громадные природные дары, всю благодать духовного совершенства, какие могли бы развиться в нем до очень большой высоты, если бы не трагедия эпохи, когда ему пришлось жить".
Старший брат Сергей Золотарев снискал известность в педагогических кругах в качестве автора множества работ по истории русской литературы, выдвинувшего оригинальную гипотезу о синтезе социальной и биологической природы художественного творчества. Как и Давид, он во всем старался "зрить в корень". Словесность, сама природа талантливости изучались им в контексте целого спектра наук - генетики и генеалогии, физиологии и психологии, географии и математики. До революции Сергей Алексеевич несколько лет возглавлял Петербургское педагогическое общество. За ум, доброту, смелость мысли и решительность действий его любили ученики и преподаватели. В 1935 году он был арестован и умер в лагере.
Из четырех братьев лишь Алексей дожил до преклонных лет, заслужив славу "чистой души человека, вроде псковских праведников". Воспитанный в любви к ближнему, дому, малой родине, он неустанно трудился на поприще краеведения. "Мы (...), унаследовавшие в своем мировоззрении религиозную веру своих отцов, (...) органически кровно были связаны со своим краем, (...) изучение края лежит у нас в подсознании, (...) оно внутренне сродно нам, [оно есть] достояние нашего духа, и ничем его не выбьешь из нашего сердца". Именно благодаря Алексею Золотареву в Рыбинске были созданы историко-художественный музей, центральная городская библиотека и архив, оказались спасенными тысячи произведений искусства из дворянских и купеческих усадеб, многие историко-архитектурные памятники, в том числе Спасо-Преображенский собор. В 1930 году, когда начались гонения на краеведов, Алексей Золотарев подвергся аресту и ссылке на три года в Архангельский край, после чего, лишившись работы и дома, скитался и странничал почти до самой смерти. Глубокая вера помогала ему переносить все тяготы. Лишения не озлобляли, а просветляли его душу и сердце. В свои последние годы Алексей Алексеевич писал мемуары, очерки и уникальные "траурные заметки", аналога которым в русской литературе нет, объединенные им в книгу "Святое поле моей памяти", до сих пор полностью не изданную. Многие очерки посвящены представителям православного духовенства и их потомкам. В одном из них он рассказывает о Юрии и Борисе Соколовых - известных фольклористах, внуках протоиерея рыбинского собора: "Быть всегда на людях, иметь свое окружение, свой приход, свою школу - это было жизненною потребностью Юрия и Бориса. Конечно, тоже от предков шел этот бодрый, веселый, работающий тон жизни, который так всегда радостно изумлял меня в обоих братьях. Без Бориса (он умер в 1929 году - О. Т.) Юрию пришлось работать вдвое, ибо "некем богатырю замениться". И он все ускорял, ускорял свое вращение, свою занятость, поездки, встречи, лекции, собрания - весь огромнейший цикл работы профессора-фолклориста". В конце Алексей Алексеевич с горечью замечает: "высокое давление", под которое попало духовенство, "не может не отразиться даже на счастливых его представителях" и сетует, что "умирает целое духовное сословие", "быстро теряются драгоценные звенья для установления ценнейших духовных родословных".
Из рыбинского священства происходил ученый-востоковед Николай Александрович Невский (1892-1937), внук протоиерея Николая Соснина. Н. А. Невский - один из основоположников японской этнографии в нашей стране, внесший также огромный вклад в изучение тангутской культуры. Арестованному и расстрелянному в 1937 году, в 1962-м ему посмертно присудили Ленинскую премию.
Известный академик-математик Петр Валентинович Стратилатов - сын рыбинского священника Валентина Стратилатова. Музыкант Владислав Геннадьевич Соколов, профессор московской консерватории, народный артист СССР, любовь к музыке перенял от отца, священника рыбинской Покровской церкви. К этой плеяде принадлежит и правнук сельского священника, известный российский поэт Юрий Кублановский... Вот далеко не весь перечень "Алеш Поповичей" Рыбинской земли.
Деятельность духовенства, особенно сельского, во многих сферах (просвещения, воспитания, медицины) Золотарев называет богатырской службой на "заставах" и "стороже" русской земли. "Духовенство, - утверждал он, - дало народу исключительно даровитых, неутомимых работников на всех поприщах народного творчества". И в качестве примера приводил имена известных деятелей российской науки и культуры - выходцев из духовного сословия: Некрасов, Достоевский, Белинский, академик Вернадский и так далее. "Богатырство" русского духовенства напитывалось благодатной силой Святого Духа, силой религиозно-нравственного идеала, давшей могучий творческий импульс не только священству, но и нескольким поколениям "поповичей, внучат и правнучат поповых".
Эта идея подтверждается примером как самого Алексея Алексеевича, так и его братьев. В семье рыбинского соборного протоиерея Алексея Золотарева, кроме будущего писателя, выросли и духовно сформировались еще три сына, ставшие известными учеными и общественными деятелями, но прежде всего - людьми глубоко нравственными и жизненно активными. Трагично сложились их судьбы - судьбы представителей первого поколения "блудных сыновей", отошедших от отцовского места, от Церкви.
Николай Золотарев погиб на чужбине, где оказался в Первую мировую войну. За восемь лет вынужденного изгнания он сумел воссоздать Тургеневскую библиотеку в Париже, ставшую при нем культурным центром русской эмиграции, уголком Родины, где каждый нуждающийся мог найти поддержку и утешение. Истоки этого стремления к родственному единению и согласию шли из золотаревского "нищелюбивого" и "гостелюбивого" дома, от его православной семьи.
Давид и Сергей Золотаревы стали учеными, профессорами Ленинградского университета. Давида, антрополога с европейским именем, избрали почетным членом Парижского антропологического общества. В основе его подхода к решению научно-исследовательских задач лежало именно целостное, совокупное мировоззрение, корнями уходящее в православную соборность. Соборянин проявлялся в Давиде, по мнению А. А. Золотарева, даже в поведении, в манерах. Не раз наблюдая брата на академических собраниях в Петербурге, Алексей Алексеевич отмечал в нем особую проникновенность речи, искренность и доверительное общение с аудиторией. Давид Золотарев был личностью яркой и заметной в российской науке, не поддающейся политизации и усреднению. Накануне первого ареста он готовился к совместной советско-норвежской экспедиции на Север с известным полярным исследователем Ф. Нансеном. Это был 1930 год - год разгрома Центрального бюро краеведения, членом Президиума которого являлся Давид Алексеевич. В 1933 году его арестовали повторно, и он скончался в Мариинском лагере, не дожив одного дня до своего пятидесятилетия.
"Я и сейчас чувствую, - писал Алексей Золотарев в своих воспоминаниях, - все богатство Даниной натуры, громадные природные дары, всю благодать духовного совершенства, какие могли бы развиться в нем до очень большой высоты, если бы не трагедия эпохи, когда ему пришлось жить".
Старший брат Сергей Золотарев снискал известность в педагогических кругах в качестве автора множества работ по истории русской литературы, выдвинувшего оригинальную гипотезу о синтезе социальной и биологической природы художественного творчества. Как и Давид, он во всем старался "зрить в корень". Словесность, сама природа талантливости изучались им в контексте целого спектра наук - генетики и генеалогии, физиологии и психологии, географии и математики. До революции Сергей Алексеевич несколько лет возглавлял Петербургское педагогическое общество. За ум, доброту, смелость мысли и решительность действий его любили ученики и преподаватели. В 1935 году он был арестован и умер в лагере.
Из четырех братьев лишь Алексей дожил до преклонных лет, заслужив славу "чистой души человека, вроде псковских праведников". Воспитанный в любви к ближнему, дому, малой родине, он неустанно трудился на поприще краеведения. "Мы (...), унаследовавшие в своем мировоззрении религиозную веру своих отцов, (...) органически кровно были связаны со своим краем, (...) изучение края лежит у нас в подсознании, (...) оно внутренне сродно нам, [оно есть] достояние нашего духа, и ничем его не выбьешь из нашего сердца". Именно благодаря Алексею Золотареву в Рыбинске были созданы историко-художественный музей, центральная городская библиотека и архив, оказались спасенными тысячи произведений искусства из дворянских и купеческих усадеб, многие историко-архитектурные памятники, в том числе Спасо-Преображенский собор. В 1930 году, когда начались гонения на краеведов, Алексей Золотарев подвергся аресту и ссылке на три года в Архангельский край, после чего, лишившись работы и дома, скитался и странничал почти до самой смерти. Глубокая вера помогала ему переносить все тяготы. Лишения не озлобляли, а просветляли его душу и сердце. В свои последние годы Алексей Алексеевич писал мемуары, очерки и уникальные "траурные заметки", аналога которым в русской литературе нет, объединенные им в книгу "Святое поле моей памяти", до сих пор полностью не изданную. Многие очерки посвящены представителям православного духовенства и их потомкам. В одном из них он рассказывает о Юрии и Борисе Соколовых - известных фольклористах, внуках протоиерея рыбинского собора: "Быть всегда на людях, иметь свое окружение, свой приход, свою школу - это было жизненною потребностью Юрия и Бориса. Конечно, тоже от предков шел этот бодрый, веселый, работающий тон жизни, который так всегда радостно изумлял меня в обоих братьях. Без Бориса (он умер в 1929 году - О. Т.) Юрию пришлось работать вдвое, ибо "некем богатырю замениться". И он все ускорял, ускорял свое вращение, свою занятость, поездки, встречи, лекции, собрания - весь огромнейший цикл работы профессора-фолклориста". В конце Алексей Алексеевич с горечью замечает: "высокое давление", под которое попало духовенство, "не может не отразиться даже на счастливых его представителях" и сетует, что "умирает целое духовное сословие", "быстро теряются драгоценные звенья для установления ценнейших духовных родословных".
Из рыбинского священства происходил ученый-востоковед Николай Александрович Невский (1892-1937), внук протоиерея Николая Соснина. Н. А. Невский - один из основоположников японской этнографии в нашей стране, внесший также огромный вклад в изучение тангутской культуры. Арестованному и расстрелянному в 1937 году, в 1962-м ему посмертно присудили Ленинскую премию.
Известный академик-математик Петр Валентинович Стратилатов - сын рыбинского священника Валентина Стратилатова. Музыкант Владислав Геннадьевич Соколов, профессор московской консерватории, народный артист СССР, любовь к музыке перенял от отца, священника рыбинской Покровской церкви. К этой плеяде принадлежит и правнук сельского священника, известный российский поэт Юрий Кублановский... Вот далеко не весь перечень "Алеш Поповичей" Рыбинской земли.
