К осени 1915 года Первая мировая война затронула практически все сферы жизни российского общества. Уход значительной части мужского населения на фронт, потеря родных и близких, падение курса национальной валюты, сильное вздорожание жизни, дефицит, спекуляции, нехватка лекарств, негативные последствия «сухого закона» ‒ это и многое другое пришлось испытать рядовому обывателю. При этом острая нехватка в тылу мужчин приводила к новшествам, которые заметно меняли традиционные представления о мужских и женских специальностях. Мы уже писали о женщинах-шоферах, женщинах-офицерах, женщинах-авиатриссах ‒ но все это были исключения из общего правила, имевшие место на фронте; в тылу же привлечение женщин к «мужским специальностям» приобрело массовый характер и вызвало неоднозначную реакцию общества. Одной из сфер, в которой женщины заняли во время войны место мужчин, стал общественный транспорт, где в этом плане произошла настоящая революция.
В сентябре 1915 года популярная петроградская газета «Биржевые ведомости» опубликовала заметку, посвященную новому явлению, вызванному войной ‒ женщинам-кондукторам. «В настоящее время, ‒ отмечалось в публикации, ‒ на конно-железных дорогах обязанности кондукторов исполняются по большей части женщинами. Желающих получить место кондукторов среди женщин очень много. Так, за последние два дня в артель записалось 98 женщин». При этом для того, чтобы быть зачисленными в кондукторы, в обязанности которых, как известно, помимо прочего входила продажа пассажирам билетов, претендентки должны были внести залог в немалую по тем временам сумму ‒ 100 рублей. Однако это не останавливало женщин, которые остро нуждались в заработке. По информации газеты, среди женщин кондукторов встречались представительницы самых разнообразных слоев населения. «Есть дочь полковника, дочь священника, бывшие кассирши, бонны, гувернантки и т. п. Большинство, однако, составляет бывшая домашняя прислуга», ‒ информировало издание.
Газета также сообщала, что по отзывам трамвайной администрации, несмотря на то, что женщины-кондуктора прекрасно справлялись со своими обязанностями, некоторые из них были вынуждены оставить службу на конных железных дорогах из-за... насмешек со стороны публики. «Петроград на сей раз отстал не только от Европы, но и от Москвы, где женский труд в трамваях был встречен крайне сочувственно, ‒ констатировали "Биржевые ведомости". ‒ Здесь же над женщинами-кондукторами издеваются и подтрунивают».
Москва, действительно, была новатором в деле привлечения женщин на работу в трамвайные парки. Поначалу власти разрешили принимать на работу кондукторшами лишь жен ушедших на войну кондукторов, но затем, из-за острой нехватки рабочих рук, стали брать на эту работу жен любых городских служащих, призванных на фронт (с 1916 года кондукторшей в трамвае могла стать уже любая женщина). Требования, как сообщала московская пресса, к женщинам-кондукторам были следующие: возраст 21‒35 лет, умеющая читать, писать и считать, и хотя бы немного знающая Москву. После медицинского освидетельствования претендентки проходили краткосрочные курсы (4‒6 недель) и могли приступать к службе. Зарплата кондукторш в Москве составляла 60 рублей основного жалования, 33 рубля пособия и сверхсуточные, подспорьем была и выдавшаяся казенная одежда до перчаток включительно. В итоге, к 1917 году в трамвайных парках Москвы до 80% служащих составляли женщины.
Однако и в Москве это «революционное новшество» прошло не так гладко, как это казалось петроградской газете. Только если «Биржевые ведомости» жаловались на пассажиров, доводивших кондукторш своими насмешками, то московское «Ранее утро» сетовало на хамство и грубость представительниц слабого пола, быстро освоившихся в роли «трамвайного начальства». «Трамвайные амазонки», «хозяйки трамваев», «синие бабы», как называли фельетонисты и горожане одетых в синюю униформу кондукторш, нередко вступали в словесную перепалку с пассажирами, забывали объявлять названия улиц и переулков, грозились сдать досаждавших им в участок.
«Местов нет. Видишь ‒ вагон "неуплотненный"... Куда прешь!.. Столешников переулок... Получайте билеты, господа... Ваш билет... Вон там, которая дама с перьями. Знаем вас, таких мадамов... Перья нацепишь, а сама норовишь как бы не заплатить... Военные не при... Тут вам не Ходынское поле... А ты что? Ишь какой ирой выискался!.. Защищают отечество - так я за них платить должна? Тоже пристают: какая остановка? Ежели в трамваях ездите, сами знать должны: на всех сказывать ‒ глотки не хватит. Задавили? Никого не задавили. Еще вы станете меня правилу учить, когда звонок давать! Много вас тут учителей найдется. Ежели каждый шляющийся будет в вагон лезть, так нам никогда до следующей остановки не доехать... А вы не толкайтесь, потому я тоже толкнуть так сумею, что только косточки соберешь. Как же! Никто не толкается! Вас тут много чертей, а я одна. А ты не груби!.. Думаешь, ежели в котелке, так я тебя в участок не отправлю? Выходи, выходи, через переднюю площадку... Ишь горластый!.. Сама знаю, когда мне можно остановить вагон, когда нельзя... С вещами на "причеп"! На "причеп", ‒ говорю тебе, идол неотесанный, русским языком. Выходите же через переднюю площадку... Черти проклятые, сладу с вами нету!.. Не выйдешь? Посмотрим! Не выйдешь? Что-с? Тоже в участок захотели? Много у меня таких дамов из вагона в участок вылетали. Городовой, сними-ка вот этого молодчика. Ханжи насосался и озорничает... Кузнецкий переулок... Получите билеты, господа!..» ‒ такой монолог, воспроизведенный по утверждению репортера «со стенографической точностью», был подслушан и записан им в одном из московских трамваев.
«Самые кроткие люди звереют в этой атмосфере разнузданного хулиганства, которой насыщен воздух трамвайных вагонов с пришествием трамвайных "амазонок", ‒ говорилось в заметке. ‒ Обыватель скрепя сердце мирится со всеми хроническими трамвайными неудобствами. "Ничего не поделаешь: время военное!" ‒ смиряет он свое негодование, превращаясь в сосульку на остановке в ожидании трамвайного вагона. (...) Примирился обыватель и с "уплотнением", изведав в этих испытаниях участь, близкую к участи котлеты, поджариваемой на сковородке. (...) И только с этим налетом трамвайных погромщиц все выносящий темперамент "тылового" москвича никак не может примириться... Потому что здесь уж, извините, война вовсе ни при чем. Разве война обязывает к мобилизации фурий? А этот "подбор" именно и производит такое впечатление, будто городское самоуправление согнало фурий со всей Москвы и из окружных мест и напустило их на мирное население. (...) Мало того: их снабдили "всей полнотой власти" (...) Неужели отечественные феминистки не придут в этом деле на помощь городскому самоуправлению и не попытаются доказать, что в Москве и ее окрестностях, кроме фурий и Ксантипп, остались еще женщины, которые без истерик и скандалов смогут заменить мужчин на освободившихся в тылу постах?».
«Сварливых кондукторш штрафуют, ‒ писала московская газета, ‒ но есть такие из них, которые почти неисправимы... В последнее время особенно много жалоб... В управлении трамвая с грустью вспоминают, как служили жены кондукторов, первые месяцы. Дисциплинированные, ценившие службу». При этом издание заключало: «Вообще же со службой кондукторши справляются, и, очевидно, на московском трамвае они завоевали себе прочное положение. Ясно, что кондукторша "привилась"».
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
