100 лет назад, 1/14 января 1915 г. на 66-м году жизни скончался один из руководителей обороны легендарной крепости Порт-Артур, кавалер ордена Св. Георгия 4-й и 3-й степеней, генерал-адъютант Анатолий Михайлович Стессель. На долю этого человека выпало тяжелое испытание ‒ вознесенный во время Русско-японской войны общественным мнением на пьедестал героя, он стремительно был низвергнут с него и отдан под суд. Военачальник, которого российская пресса в 1904‒05 годах превозносила как доблестного, решительного и искусного полководца, в честь которого даже был сочинен военный марш «Стессель» и отчеканены памятные жетоны, в одночасье тем же общественным мнением был превращен в бездарного и невежественного карьериста, труса и изменника... Однако сегодня обвинения, выдвинутые в адрес коменданта Порт-Артура и ставшие практически хрестоматийными, вызывают все больше и больше вопросов у исследователей, склонных сомневаться в справедливости вынесенного в отношении генерала судебного вердикта.
«В захолустье Подольской губернии в день Нового года скончался генерал Стессель, - отмечал "Голос Москвы". - Имя генерала Стесселя остается навсегда связанным с эпопеей защиты Порт-Артура. С первых же выстрелов, прогремевших на Дальнем Востоке в ту злосчастную годину, комендант Порт-Артура внезапно получил огромную популярность. На него у нас очень многие смотрели с восхищением, почти все с надеждой. Теперь — не то. <…> Отношение общественного мнения к заслугам Стесселя резко изменилось. Этот перелом произошел быстро. Популярность порт-артурского коменданта быстро пережила эфемерный период своего неожиданного рассвета. (...) Вчера герой — сегодня он был забыт. Даже смерть его осталась почти незамеченной».
Анатолий Стессель родился 28 июня 1848 года (старый стиль) в семье полковника. Окончив в 1866 году Павловское военное училище, Стессель получил первый офицерский чин и во время Русско-турецкой войны 1877‒78 гг. уже командовал полком. В 1899 г. Стессель командовал 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригадой и во время Боксерского (Ихэтуаньского) восстания в Китае был направлен на его подавление. В ходе взятия Тяньцзиня был ранен и контужен. За успешное выполнение возложенной на него миссии Стессель был произведен в генерал-лейтенанты и с августа 1903 г. занял пост коменданта Порт-Артура.
Когда разразилась Русско-японская война, Стессель занял пост начальника Артур-Цзиньчжоуского (Квантунского) укрепрайона с подчинением ему Порт-Артурской крепости. Однако отношения с новым комендантом крепости - генералом К.Н.Смирновым, позже выступившим одним из обвинителей Стесселя, сразу же не сложились. Известный военный историк А.А.Керсновский так писал об этом: «В марте 1904 года в Порт-Артур прибыл назначенный комендантом генерал Смирнов, а Стессель получил предписание отбыть в Маньчжурскую армию и принять там Восточный отряд. Однако генерал Стессель отказался подчиниться этому распоряжению, заявив, что он в Артуре незаменим, ибо лучше всех знает местность и крепость. Стессель и Смирнов - начальник укрепленного района и комендант крепости - стали игнорировать друг друга. В Артуре образовались две партии - "стесселевская" и "смирновская", начались дрязги, сплетни, взаимные обиды. (...) В этом ненормальном положении виноват был главным образом, если не исключительно, генерал Куропаткин, не сумевший справиться со своими подчиненными и не прекративший этого двоевластия, имея полную на это возможность».
Тем временем, заверения Стесселя в том, что никогда и ни при каких обстоятельствах он крепости не сдаст, дававшиеся на фоне мужества и героизма гарнизона Порт-Артура, превратили генерала в глазах общества в героя. Как утверждал один из участников обороны Порт-Артура, «до последнего дня никто не сомневался, что Стессель крепости не сдаст. Когда за несколько дней до сдачи его спросили в госпитале Красного Креста раненные, правильны ли слухи о возможной сдаче крепости, он ответил со свойственной ему грубоватой манерой: "Плюньте тому в глаза, кто это скажет, и побейте ему физиономию"». «В течение 11-ти месяцев, ‒ писал один из офицеров, ‒ имя Стесселя носилось над Порт-Артуром и, если этой долгой обороне содействовал, главным образом, талант Кондратенко, то в свою очередь ей содействовало и грозное имя Стесселя, которого в гарнизоне одновременно и боялись, и уважали».
Но ситуация ухудшалась, а после взятия японцами горы Высокой и трагической гибели прославленного защитника Порт-Артура генерала Р.И.Кондратенко, стала совсем тяжелой. 16 декабря 1904 г. на военном совете Стессель пришел к мысли о необходимости сдать крепость, причем, как утверждал Керсновский, «старшие начальники пали духом, найдя дальнейшее сопротивление невозможным, и когда (...) генерал Стессель заявил о своем намерении вступить в переговоры о сдаче, то на совете не раздалось ни одного протестующего голоса». По словам участника обороны штабс-капитана Голицынского, обороняться после потери фортов, редутов, капониров и последнего оплота Китайской стенки с Орлиным гнездом уже не было никакой возможности, поэтому, заключал офицер, «Стессель, беря весь позор сдачи на свою раненую голову, не решился принести в жертву жалких остатков гарнизона и 18 тысяч больных и раненых, лежащих в госпиталях, так как продолжать оборону было не с кем и не с чем».
В этих условиях Стессель вступил в переговоры с командующим японской армии, по итогам которых 23 декабря подписал капитуляцию. В оправдание своих действий Стессель послал Императору Николаю II следующую телеграмму: «Великий Государь, ты прости нас. Сделали мы все, что было в силах человеческих. Суди нас, но суди милостиво. Почти одиннадцать месяцев беспрерывной борьбы истощили наши силы; лишь одна четверть защитников, из коих половина больных, занимает 27 верст крепости без помощи, даже без смены для малого хотя бы отдыха. Люди стали тенями».
Сдача крепости была осуществлена на «почетных условиях». Всем русским генералам и офицерам японцами было разрешено отправиться домой, если они письменно пообещают больше не участвовать в боевых действиях (такой возможностью воспользовались 440 человек, включая Стесселя). Те же офицеры, а также все нижние чины, не пожелавшие подписать отказ от войны, были отправлены в Японию в лагеря для военнопленных.
Поначалу вернувшегося в Петербург Стесселя встречали как героя, выражая ему, как писали защитники Порт-Артура, «прощение за сдачу и благодарность за нечеловеческую работу по обороне». Но позже в прессе стали появляться публикации, выставляющие Стесселя в самом невыгодном свете и обвинявшие его в бессмысленной сдаче крепости. Особо усердствовал на этом поприще военный корреспондент Евгений Ножин, которого в свое время Стессель собирался отдать под суд, и комендант крепости генерал Смирнов.
Общественное мнение стало стремительно меняться, и решение Стесселя о сдаче Порт-Артура стало трактоваться едва ли не как государственная измена, поскольку на следствии выяснилось, что сил и средств гарнизона Порт-Артура могло хватить еще на полтора месяца обороны, а ее сдача привела к тому, что к Мукденскому сражению у японцев освободилась стотысячная армия. В итоге Георгиевский кавалер Стессель был отправлен в отставку, а затем, под давлением общества, в 1907 году был отдан под суд.
В свое оправдание генерал сказал следующие слова: «Я говорил, что Порт-Артур будет моей могилой, ‒ я мечтал о могиле славы, ‒ но мог ли я, когда Артур совершил невозможное, во имя личных целей, во имя суетного тщеславия, выдать героев на резню ожесточенных упорной обороной японцев, ‒ я видел, как они умирали, я видел страдания их в госпиталях, сердце мое не вынесло постоянных бесцельных ужасов, и я остановил резню. (...) И я глубоко убежден, что и гарнизон этот, видевший меня в долгие месяцы осады на позициях, засвидетельствует правду о своем старом, затравленном клеветниками генерале и смело скажет миру свое веское слово, слово героев Артура, которое заглушит громом своим мнение завистливых змей, выползших из своих нор и отравивших своим ядом немало сердец, с гордостью произносивших раньше слова о Порт-Артуре». Но суд, рассмотрев все обстоятельства дела, выдвинул в качестве основного следующее обвинение: «сдал крепость японским войскам, не употребив всех средств к дальнейшей обороне». В приговоре ни слова не говорилось про трусость, бездарность или предательство генерала. И тем не менее, в феврале 1908 года Стессель был приговорен к смертной казни, замененной 10-летним заключением в Петропавловской крепости.
Благодаря благосклонному отношению к Стесселю Императора, для него была устроена специально оборудованная камера, под окнами которой разбили небольшой садик, ввели специальный режим и в качестве исключения опальному генералу позволили пользоваться в тюрьме услугами своего денщика. А в мае 1909 года генерал и вовсе был помилован Императором и освобожден из заключения с сохранением всех прав состояния, званий и привилегий. Такое решение монарха было связано с тем, что сам он не считал Стесселя виновным в инкриминируемом ему преступлении и придерживался мнения, что падения крепости в сложившихся обстоятельствах избежать было невозможно.
Также считал и историк А.Керсновский, по словам которого, «общественное мнение и соратники сурово отнеслись к генералу», поскольку «Стессель командовал не автоматами, а живыми людьми», физические и моральные силы которых «достигли в декабре предела, поставленного им природой». «Крепости к этому времени больше не существовало: то, что носило название "3-й оборонительной линии", не могло бы продержаться и несколько дней, даже будучи занято свежими войсками...», ‒ утверждал Керсновский. Поэтому, полагал военный историк, виноват Стессель был отнюдь не в сдаче Порт-Артура, а в том, что преждевременно отступил в крепостной район, не решившись разгромить противника при Цзиньчжоу и в том, что согласился на «почетную» капитуляцию, сдав японцам все вооружение и запасы. «Единственным выходом из положения, ‒ рассуждал Керсновский, ‒ является уничтожение всего, что можно уничтожить, взрыв верков и безусловная сдача. Так поступили Осман-паша в Плевне и генерал Кусманек в Перемышле. Вопрос о воинских почестях никакой роли здесь играть не должен: благородный противник всегда воздаст должное, от бесчестного же врага и почестей принимать не должно».
Выйдя на свободу, опозоренный генерал больше уже никогда не показывался в обществе. За год до своей кончины, встретившись на улице с сослуживцем, Стессель так сказал о вынесенном ему приговоре: «Не то беда, что они осудили меня, старика, а то беда, что они не оценили Порт-Артура!».
Тем временем, с именем Стесселя произошел следующий казус. Восхищенные мужеством героев Порт-Артура, по призыву парижской газеты «L'echo de Paris» французы собрали деньги на изготовление медали, которые была отчеканены тиражом в 30 000 штук и направлены в России. Но поскольку на оборотной стороне награды красовались слова «От Франции генералу Стесселю и его храбрым солдатам», российские власти «арестовали» медали и долго не могли решить, что с ними делать. Лишь к 1910 году было решено отломать у медалей ушки, и в качестве памятных жетонов раздать их ветеранам обороны Порт-Артура «без права ношения».
Понемногу страсти вокруг генерала Стесселя улеглись, его имя стало забываться. «Разбитый параличом, всеми оставленный, кроме нескольких близких, преданных людей, ген. Стессель умер как-то незаметно в одной из деревень Подольской губ., принадлежащей порт-артурцу капитану Ксидо. Его имя, когда-то гремевшее на весь мир, понемногу стерлось и почти изгладилось из памяти всех», - отмечалось в одном из немногих некрологов, последовавших на смерть бывшего руководителя обороной Порт-Артура.
Откликнувшийся на кончину своего командира известный военный журналист подполковник К.М.Соломонов-Шумский, раненный во время обороны Порт-Артура и получивший за храбрость золотое оружие, замечал по этому поводу: «Общество не простило Стесселю грустного конца порт-артурской эпопеи, но иностранцы, нисколько не обеляя его за преждевременную сдачу, всегда отдавали должное из ряда вон выходящей 11-месячной борьбе за Порт-Артур. В истории осад этот пример до сих пор остается единичным, и теперь, когда крепости падают сплошь да рядом в несколько дней, особенно отчетливо выделяется эпическая оборона Порт-Артура».
По оценке Соломонова-Шумского, генерал Стессель «был средним заурядным армейским офицером, но природный русский ум давал ему возможность весьма умело ориентироваться и разбираться в самых сложных положениях». «Стесселя почему-то прославили как труса, боявшегося показываться на форты, ‒ писал в 1915 году военный журналист. ‒ Конечно, Стессель был осторожен и в сильно обстреливаемые места не ездил. Но туда не ездили все те, кому там не нужно было быть по обязанностям службы. Как известно, во время одной из поездок он был легко ранен, близ сильно обстреливаемого 3-го укрепления».
В современных биографических справках о Стесселе утверждается, что «офицеры и солдаты его не любили, можно даже сказать - ненавидели», однако лично знавший генерала Соломонов-Шумский утверждал прямо противоположное: «Офицеры гарнизона в общей массе относились к Стесселю с большим вниманием и дружелюбием, и видели в нем грозного начальника, но всегда готового придти в трудную минуту на помощь офицеру. (...) Одинаково большой популярностью пользовался Стессель и среди солдат, с которыми у него выработалось какое-то грубовато-ласковое обращение».
«Нельзя не отметить как положительные черточки его деятельности, то, что он выдвинул генерала Кондратенко, ‒ продолжал Соломонов-Шумский. ‒ Он разу признал недюжинные способности и глубокое образование этого истинного героя порт-артурской обороны и всецело подчинялся его указаниям. То, что скажет Кондратенко, для Стесселя было свято. Можно с уверенностью сказать, что если бы Кондратенко не погиб, то Порт-Артур не дожил бы до такого печального конца».
Как свидетельствовал очевидец событий, «Стессель, при всей своей внешней резкости обращения, охотно подчинялся влиянию других (...). Сплошь да рядом, Стессель охотно выслушивал любого офицера и соглашался с его мнением. Этим пользовались многие и старались на него влиять. Когда Кондратенко погиб, влияние перешло к другим лицам, и если кто-либо является истинным виновником капитуляции, то это, во всяком случае, не Стессель, слишком робкий во всех своих серьезных выступлениях, чтобы решиться на такой важный и ответственный шаг. Офицеры порт-артурского гарнизона знают, что тут сыграли роль другие лица, и что Стессель лишь принял вину на себя, как ответственное перед Россией за оборону Порт-Артура лицо. Вот почему, когда в Петрограде шел знаменитый порт-артурский процесс, то громадная часть свидетелей-офицеров, из числа которых многие были украшены беленьким крестиком, многие были тяжело изранены, показывали, по возможности, в пользу сидящего на скамье подсудимых своего старого начальника. Они знали, что этот высокий старик с дрожащей после полученного в день предания суду паралича поступью и рукою, на самом деле надломился под тяжестью той ответственности, которая была ему не по плечу»...
Конечно, Анатолий Михайлович Стессель не был выдающимся полководцем, совершил немало просчетов, не был чужд личных интересов и амбиций, и, наверное, должен нести ответственность за то, что не разделил участь большей части гарнизона Порт-Артура, оказавшегося в японском плену, но негодяем и изменником он тоже не был. И если лично знавшие генерала люди во время всеобщего поношения его имени сочли возможным заступиться за него, указывая на личные качества Стесселя, заслуживающие уважения, то значит есть за что и нам вспомнить имя этого несчастного человека в столетнюю годовщину его кончины.
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
