Рядом с Гайдаем, внутри его фильмов…
Была в Гребешковой некоторая округлость, домовитость, хозяйственность.
-Мусик! Ну где же гусик?
Он и явится зажаренный, хотя пошумит жена инженера Брунса, пошумит чуть-чуть…
Спокойная врачиха, быстро поставившая белую горячку непьющему, попавшемуся на удочку уловки Шурику, легка и спокойна.
В ней была лёгкость исполнения роли: мол, и исполнять ничего не нужно: просто прожить предложенный отрезок экранного времени.
Она из простой семьи – совсем простой: отец маляр, мать портниха; вот она – жена уморительного и бесконечно порядочного Семёна Семёныча Горбункова, вляпавшего в контрабандную историю: и снова домовитостью веет от неё, основательностью…
Такие женщины созидают, не умея разрушать.
Она и созидала роли, легко вмещаясь в их плоть, спокойно и естественно присутствуя в суммах кадров своего знаменитого мужа-режиссёра.
Не только, конечно.
Ей предложил попробовать стать актрисой Владимир Луговской: советский классик поэзии, отец её подруги.
Попробовала.
Студенткой ВГИКа дебютировала в эпизоде, в фильме «Смелые люди».
Запоминалась сразу: какой бы ни была роль: пусть - мелькнуть, и всё, но образ сразу входил в память.
Вот - «Не может быть!», упоительная сатирическая комедии по мотивам произведений Зощенко.
Жена Горбушкина, упрекающая мужа, вороватого завмагом, что мало несёт домой.
Возмущение мещанского лада: мало вещей!
И она же – Ровно кладёть! Другая идёть, как верблюд!
Колорит речи играет отдельными огнями.
У Данелии снималась.
Много играла: оставшись в бессмертных гайдаевских комедиях, оставшись в капсулах сердец поколений: основательная и домовитая, созидательница, противостоящая разрушению жизни – любому.
