Филипп Кери, хромой сирота, чья жизнь будет прослежена от детства, какое сложно назвать счастливым, до зрелых лет…
Детство, продутое ветром сиротства, не подразумевает сластей: ни реальных, ни душевных; и дальнейшие попытки поймать неуловимый смысл жизни не будут слишком успешны: учитывая условность яви вообще.
Моэм вообще был скептиком: что не помешало лестнице успеха и хорошей устроенности в жизни; однако, кое-что из жизни Филиппа списано именно с самого Моэма: в частности – определённые картинки детства.
…тяжёлая вообще штука – бремя страстей: сколь бы ни был светел Спиноза, так широко воспринимавший жизнь; далёкий, тем не менее, от церковной религиозности, как и Моэм.
В Блэкстебле у дяди и тёти… А учёба в королевской школе связана со многими издевательствами из-за хромоты: дети жестоки, подростки – ещё того хлеще.
Плавные линии романа, неспешность созидаемых страниц, избыточность деталей.
Где-то ждёт Милдред – мастерица вытягивать соки из мужчин; где-то ждёт – невыносимо-притягательная, и в чём-то столь чреватая…
Хейуорд, с которым познакомится Филипп, поразит его: обширностью познаний в литературе и искусстве; пылкий идеализм, однако не подходит Филиппу, страстно любящему жизнь.
А идеализм – форма трусливого бегства от неё; в Гейдельберге Филипп окончательно разочаровывается в вере в Бога, чувствуя – вместе с тем – что сбросил изрядное бремя.
Хотя бремя страстей никуда не делось.
Калейдоскоп занятий: попытки стать бухгалтером в Лондоне, уводят к живописи в Париже, чья буйность и пестрота завораживает, попадётся и приятель – антипод Хейуорда, материалист и циник.
Должно – нечто среднее.
Много о морали.
Много споров.
Филипп поступает в медицинский институт, и знакомится с официанткой Милдред: наконец-то она появляется.
…неудовлетворённость сменяется спокойствием, многообразие взаимоотношений даёт плотнее понять сущность бытования на земле.
Поймёт ли его Филипп?
Кто понял?
Моэм много узнал о жизни: много разного, пропуская оное через себя, творил тома свои, завораживающие много десятилетий.
.png)
