По благословению старца

Преподобный Макарий Оптинский (в мире Иванов Михаил Николаевич; 1788–1860) происходил из дворян Орловской губернии. Он окончил приходское училище в городе Карачеве; служил бухгалтером в Льговском уездном казначействе, затем в Казенной палате Курска. В 1806 году после смерти отца вышел в отставку в чине губернского секретаря и поселился в родовом имении. В октябре 1810 года поехал на богомолье в Богородицкую Площанскую пустынь Орловской епархии и домой уже не вернулся; в ноябре определен послушником, в декабре пострижен в монахи с именем Мелхиседек. В 1815 году пострижен в мантию и наречен Макарием; в 1817 году рукоположен в иеромонахи. Во второй половине 1810-х годов он становится духовным сыном старца Афанасия (Захарова), ученика преподобного Паисия (Величковского), и под его руководством познает святоотеческие творения, совершенствуется в мастерстве перевода. С конца 1820-х годов – послушник и ближайший друг преподобного Леонида (в схиме Лев), положившего начало оптинскому старчеству. В 1834 году прибыл на постоянное жительство в Оптину Пустынь (где уже подвизался старец Леонид); духовник монастыря с 1836 года, начальник Иоанно-Предтеченского скита с 1839 года. За два года до смерти принял тайную схиму. В 2000 году прославлен в лике святых Русской Православной Церковью вместе с другими преподобными отцами и старцами Оптинскими.

Преподобные отцы и старцы Оптинские (Антоний, Моисей, Макарий)

Более четверти века преподобный Макарий нес в Оптиной Пустыни подвиг старчества, ежедневно принимая множество посетителей, приходивших в монастырь, и ведя обширную переписку с монашествующими и мирянами. После его смерти она отчасти была издана в шести томах[1]. Уже в наше время вышли в свет научно-критические издания эпистолярного наследия старца[2]. Во многом благодаря преподобному Макарию и его ученикам-монахам у русских писателей появился интерес к святоотеческой литературе. В середине 1840-х годов по инициативе старца и его духовных чад И.В. и Н.П. Киреевских в Оптиной Пустыни началось издание классики аскетической письменности. Были выпущены творения преподобных отцов Исаака Сирина, Нила Сорского, Симеона Нового Богослова, Максима Исповедника, Аввы Дорофея, Иоанна Лествичника. Настоятель монастыря архимандрит Моисей вместе со старцем Макарием рассылали эту литературу по всей России, в первую очередь епископам всех епархий, в Духовные академии и семинарии, в Афонские монастыри. Это была забота о духовном просвещении русского народа. Такую же цель имел и Гоголь, который трижды посетил святую обитель: в июне 1850 года и в июне и сентябре 1851-го.

Знакомство писателя со старцем Макарием состоялось во время его второго посещения монастыря (2–3 июня 1851 года) проездом с юга в Москву. Сохранилось предание, что преподобный Макарий предчувствовал приход Гоголя. Старец Варсонофий рассказывал своим духовным детям: «Говорят, он был в то время в своей келье, (кто знает, не в этой ли самой, так как пришел Гоголь прямо сюда) и быстро ходя взад и вперед, говорил бывшему с ним иноку: „Волнуется у меня что-то сердце. Точно что-то необыкновенное должно совершиться, точно ждет оно кого-то“. <…> В это время докладывают, что пришел Николай Васильевич Гоголь»[3].

Почти несомненно, что в беседе со старцем речь зашла и о «Выбранных местах из переписки с друзьями». В библиотеке Оптиной Пустыни хранился экземпляр книги с вложенным в нее отзывом святителя Игнатия (Брянчанинова), переписанным рукой преподобного Макария. Неизвестно, каким путем отзыв попал в Оптину; возможно, его привез сам Гоголь, узнавший мнение святителя (в ту пору архимандрита) еще в 1847 году.

Письмо Гоголя к старцу Макарию. 25 сентября 1851 г. Оптина Пустынь. Автограф.

По возвращении в Москву Гоголь пишет письма отцу Моисею и старцу Макарию, благодарит за гостеприимство, просит молитв и посылает деньги на обитель (двадцать пять рублей серебром). Старцы, в свою очередь, благодарят Гоголя, а преподобный Макарий, кроме того, благословляет его на написание книги по географии России для юношества[4]. Замысел этого труда возник у Гоголя давно, и именно с ним связаны предполагаемые поездки по монастырям. В набросках официального письма (июль 1850 года) высокому лицу, испрашивая материальной помощи на три года, он излагает свои соображения по этому поводу: «Нам нужно живое, а не мертвое изображенье России, та существенная, говорящая ее география, начертанная сильным, живым слогом, которая поставила бы русского лицом к России еще в то первоначальное время его жизни, когда он отдается во власть гувернеров-иностранцев...»[5].

Старец Макарий благословил это начинание писателя, но предупредил его, чтобы он ждал препятствий в благом деле: «...по желанию вашему не смею отказать и только тем могу служить, что, взяв перо, простираю мою грешную руку на сию хартию; а вера ваша да будет ходатайством у Господа внушить мне слово к вашему утешению. <...> В благом вашем намерении об издании полезной книги Бог силен даровать вам Свою помощь, когда будет на сие Его святая воля. Но, как пишут Св<ятые> отцы, что всякому благому делу или предыдет, или последует искушение; то и вам предложит<ся> в сем деле искус, требующий понуждения»[6]. Замысел этот остался неосуществленным.

Новая встреча Гоголя с преподобным Макарием произошла во время его последнего посещения обители в сентябре 1851 года. 22 сентября он выехал из Москвы в Васильевку на свадьбу сестры Елизаветы Васильевны, намереваясь оттуда проехать в Крым и остаться там на зиму. Однако, доехав до Калуги, он отправился в Оптину, а потом неожиданно для всех вернулся в Москву. Поездка породила разнообразные толки среди знакомых Гоголя. Достоверно известно следующее.

24 сентября Гоголь был у старца Макария в скиту и на другой день обменялся с ним записками, из которых видно, что Гоголь пребывал в нерешительности – ехать или не ехать ему на родину. Он обратился к старцу за советом. Тот, видя тайное желание Гоголя возвратиться в Москву, и посоветовал ему это. Но Гоголь продолжал сомневаться. Тогда отец Макарий предложил все-таки поехать в Васильевку. Очевидно, мысль о дальнем путешествии испугала Гоголя, и старец, в полном недоумении, оставил решение за ним самим, благословив его образком преподобного Сергия Радонежского, память которого совершалась в тот день[7].

Во время последней встречи Гоголя со старцем Макарием между ними состоялся разговор, содержание которого нам неизвестно. Возможно, Гоголь имел намерение остаться в монастыре. Преподобный Варсонофий рассказывал в беседе со своими духовными чадами: «Есть предание, что незадолго до смерти он (Гоголь. – В. В.) говорил своему близкому другу: „Ах, как я много потерял, как ужасно много потерял…“ – „Чего? Отчего потеряли вы?“ – „Оттого, что не поступил в монастырь. Ах, отчего батюшка Макарий не взял меня к себе в скит?“»[8].

Это предание отчасти подтверждается свидетельством сестры Гоголя Анны Васильевны, которая писала В.И. Шенроку, биографу писателя, что брат ее «мечтал поселиться в Оптиной Пустыни»[9].

По словам преподобного Варсонофия, старец Макарий отнесся к желанию Гоголя с определенной осторожностью: «Неизвестно, заходил ли раньше у Гоголя с батюшкой о. Макарием разговор о монашестве, неизвестно, предлагал ли ему старец поступить в монастырь; очень возможно, что о. Макарий и не звал его, видя, что он не понесет трудностей нашей скитской жизни»[10].

Недавно было опубликовано по автографу письмо преподобного Макария к духовной дочери Анне Ивановне Воейковой (от 26 января 1849 года), в котором речь идет о пребывании Гоголя на Корфу и о чуде у мощей святителя Спиридона Тримифунтского: «Кстати о св. мощах идет речь, скажу вам сообщенное мне в письме от Нат<альи> Петр<овны Киреевской>, а им пересказывал Гоголь, бывший в прошлом году в Корфу; там есть мощи св. Спиридона Тримифунтского. На открытии английский путешественник, бывши там, желал видеть мощи св. Спиридона без покрова, что и было исполнено. Англичанин осматривал св. мощи (которые, как говорит Гоголь, сохранились совершенно невредимыми, и представляют вид недавно умершего человека), начал рассуждать о том, что это св. мощи набальзамированы и что это особенно известный род бальзамирования, употребляющийся еще в Египте, и состоит в том, что мертвому вырезывают кусок из спины, – чрез отверстие вынимают внутренность и наполняют тело ароматическими веществами. Когда он это говорил и монахи его слушали, может быть, иные и начинали сомневаться, тогда, св. мощи вдруг сами собою повернулись в раке, и перево<ро>тились к нему спиною! Это так поразило англичанина, что он тут же с ума сошел, а весь город ни о чем не говорил как об этом происшествии, когда Гоголь туда приехал»[11]. Это письмо впервые было опубликовано в 1862 году, но с исключением эпизода у мощей святителя Спиридона Тримифунтского[12]. Письмо Н.П. Киреевской, на которое ссылается преподобный Макарий, не обнаружено.

И. В. Киреевский с женой Натальей Петровной. Литография Г. Митрейтера. 1830-е годы

Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/bio/cherejskij-sovremenniki-pushkina/kireevskij-ivan-vasilevich.htm

Гоголь предположительно был на острове Корфу в январе 1848 года по пути в Иерусалим[13]. Эпизод у мощей святителя Спиридона Тримифунтского известен также в пересказе преподобного Амвросия Оптинского со слов инока Порфирия (Григорова)[14].

После кончины Гоголя оптинский иеромонах Евфимий (Трунов), летописец обители, записал в своем дневнике: «Сего Февраля 21-го в четверток, в восемь часов утра, скончался в Москве г. Николай Васильевич Гоголь, почетный член Московского университета, на 44 году отроду. Известнейший писатель и сей Оптинской обители благотворитель. Погребение происходило 24 Февраля в присутствии военного и гражданского губернаторов, многих вельмож; из Университетской церкви тело несено профессорами, а потом студентами, и погребено в Даниловом монастыре». По свидетельству епископа Можайского Парфения (Левицкого), «…в Оптиной Пустыни старцы называли его (Гоголя. – В.В.) праведным…» (Слово, сказанное при заупокойном служении в Московском Даниловом монастыре в пятидесятилетие со дня кончины Николая Васильевича Гоголя, 21 февраля 1902 года)[15].