Сколько всего связано в русской жизни со снегом!
Падают, таинственно мерцая, всех ненадолго возвращая в детство колдовские кристаллики, сияют, собираясь в суммы, зовут в реальность поэзию и музыку бытия…
Снег совершенный, снег поэтический:
Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки,
И я на бок — хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
Здесь, у И. Сурикова, он, снег, уже слежался, уже служит источником радости, словно соединённый с санками, и антологическая лёгкость стихотворения переливается такими домашними ритмами – зачитаешься, залюбуешься…
Детски-прозрачно, живописно-акварельно толкует феномен снежности В. Берестов:
День настал.
И вдруг стемнело.
Свет зажгли. Глядим в окно.
Снег ложится белый-белый.
Отчего же так темно?
Гранёная живописность Бунина переливается строгостью словесного алмаза:
Ночью буря бушевала,
А с рассветом на село,
На пруды, на сад пустынный
Первым снегом понесло.
И сегодня над широкой
Белой скатертью полей
Мы простились с запоздалой
Вереницею гусей.
Совершенная чёткость картинки, лёгкая грусть, исходящая от неё: ведь зима надолго, и, сколь бы роскошен не был снег, пережить её не просто…
Мелодический лад А. Жемчужникова оттенён умилением, вместе – сквозит восхищение природным великолепием жизни, избыточным её богатством, разнообразием: какое, сколько ни гляди, не устает поражать оттенками и нюансами:
Поверхность всей моей усадьбы
Сегодня к утру снег покрыл…
Подметить все и записать бы,-
Так первый снег мне этот мил!
Скорей подметить! Он победу
Уступит солнечному дню;
И к деревенскому обеду
Уж я всего не оценю.
Тайнопись природы расшифровывая, Д. Кедрин предлагает узорчатое плетение словес, красивое, как цепка заячьих следов на снегу:
Экой снег какой глубокий!
Лошадь дышит горячо.
Светит месяц одинокий
Через левое плечо.
Пруд окован крепкой бронью,
И уходят от воды
Вправо — крестики вороньи,
Влево — заячьи следы.
Вьются они, тонкого письма, как поэзия сама.
Нечто провидческое, из глубин природы, её космоса идущее наполняет созвучия А. Тарковского:
Был первый снег, как первый смех
И первые шаги ребенка.
Глядишь — он выровнен, как мех,
На елках, на березах снег,—
Чем не снегуркина шубенка?
И лунки — по одной на всех:
Солонка или не солонка,
Но только завтра, как на грех,
Во всем преобразится снег.
Снежный мех переливается, лепная синь сияет над головами: надо всем, в том числе над снегом, его полями…
Сугробы – снежные растенья?
Он сложные сады разбивает – снег…
Захлёст и смертельный азарт С. Есенина поражают, как всегда:
Но и все же душа не остыла,
Так приятны мне снег и мороз,
Потому что над всем, что было,
Колокольчик хохочет до слез.
Волхвует Блок, словно провидя мистику снегу, постигая непостижное, словно – самим снегом слагая стих:
И опять, опять снега
Замели следы…
Над пустыней снежных мест
Дремлют две звезды.
И поют, поют рога.
Над парами злой воды
Вьюга строит белый крест,
Рассыпает снежный крест,
Одинокий смерч.
Много снега просыпано в страницы русской поэзии; соединённый шаровыми мирами с метафизикой неба, сияет он, выпукло и прекрасно, насыщая душу высокой эстетикой бытия.
