Часть 1. Николаев постсоветский
«Ах, папеж!» 23 июня 2001 года. Лавра
Ночевали участники антипапского стояния кто где. Например, одесситов из «Единого Отечества» и «Пути Православных» приютили сестры Покровского монастыря. Того самого монастыря, где покоится последний рыцарь Империи, граф Келлер. Тот самый Келлер, который не отрекался от Св.Царя, и который мог бы в 1918 году спасти Россию, если бы была на то воля Божия.
Мои близкие родственники не были в восторге от нашей активности, среди киевлян – даже воцерковлённых – бытовало устойчивое мнение о том, «что политические православные» «маргинальны, просто работают на КПУ и РФ, и вообще, в прелести».
23 июня в Лавру пожаловали паломники из Польши.
К нашему пикету подошли трое: парень в сопровождении двух девушек. на парне были паломнические сандалии, а на курточках у всех были значки с изображением Матери Божией Фатимской, а также с портретами папы Войтылы.
Прочитав надписи на наших транспарантах, парень практически на чистом русском языке сообщил нам, что они паломники из Польши. Что современные католики очень хорошо относятся к своим восточным братьям – православным. И что визит папы римского – это визит «мира и любви», а не то, о чём мы могли подумать.
Девушка-полячка очень воодушевлённо пыталась нам втолковать, что ведь это такое счастье, что впервые папа – славянин. Как мы можем не понимать уникальности папы Иоанна-Павла!
От имени своих товарищей по пикету, я в самой дружелюбной манере высказал полякам ту простую мысль, что лично против папы-славянина мы ничего не имеем. Другое дело – политика Ватикана, верного слуги глобалистов, выстраивающих мир, где Церкви Христовой места не будет.
Молодой католик, видимо, решил сменить тему, и высказался на тему антикатолических суеверий, которые до сих пор бытуют в православной среде:
- Поверьте, многие проблемы между нами надуманы. Восточные христиане решили, будто католики веруют в то, что папа непогрешим…
- Да мы в курсе. Что речь идёт о «непогрешимости ex cathedra». Не в этом дело, ну что мы, по-вашему, дураки, что ли!? Дело не в филиокве, о котором у нас ведают только семинаристы, и не в отношении к папе.
Одна из стоявших рядом с нами полячек обвела нас своими невинными васильковыми глазами, хлопнула в ладоши и начала что-то быстро говорить по-польски. Юная пани раз за разом прижимала руки к груди и с жаром восклицала:
- Ах, папёж! Ах, папеж!
Казалось, ещё немного и она расплачется.
- Нас разъединяет вопрос эсхатологический! - отчеканил по-военному Михаил.
- Простите, что? - голос юного миссионера зазвучал менее уверенно. А я уже был готов к этому повороту.
- Мне довелось примерно полтора года назад общаться с одним литовским патером-экуменистом, и я высказал ему ту простую мысль, что проблемы, в числе прочего, имеют и политическое измерение. Разные цели у нас. Точнее, разное видение того общественно-политического устройства, которое называется глобализацией. Вы, католики, в глобальном мироустройстве видите инструмент для эффективного решения социальных проблем, мы в этом видим инструмент подавления свободы. Весьма эффективный. Мы совершенно по-разному смотрим на конец истории.
- То есть? - настороженно спросил поляк.
- Ещё раз повторяю. Мы считаем современную цивилизацию антихристианской. Мы против глобализма, либерализма и так называемых демократических ценностей. Более того, мы твёрдо убеждены, что за фасадом либерализма и демократии идет прямая подготовка к приходу антихриста. Вы же, почему-то, восторгаетесь либерализмом и демократией, называете новый миропорядок «цивилизацией любви» и даже «тысячелетним Христовым Царством на земле».
- Ну что вы! как будто мы – такие наивные «леваки»! – Парировал поляк. - Нет-нет. Папа много раз говорит об опасностях современного мира. И нигде не говорит о какой-то цивилизации любви. С чего вы это взяли?
К разговору подключился молодой человек из Днепропетровской епархии:
- Ваш папа может прямо так и не говорит, но мнение такое в вашей церкви есть: Советский Союз, там, цивилизация антихриста. А раз Союза больше нет, значит, и антихриста нет. Значит, настало «тысячелетнее христово царство любви», под соусом демократии там, прав человека, всяких там свобод.
Я заметил, что неподалёку от нас стоит в компании какой-то особы приехавший из Москвы Максим Шевченко. Запомнились его глаза, их несколько странный блеск и простенький нательный крестик на спутанном длинно гайтане. Он тогда считался лоббистом всего, связанного с мусульманством. Чтобы привлечь его к беседе, я даже несколько перегнул палку, полемизируя с двоюродными нашими братьями-ляхами:
- Так что сейчас сложилась ситуация, когда нам проще понять мусульман, точнее, им проще понять нашу логику, нежели вам, дорогие братья-славяне, понять нас.
Максим Шевченко к полемике не подключился, зато позже выдал на страницах «Независимой Газеты» статью, немало нас тогда обескуражившую.
А молодой католик лишь развёл руками и посетовал:
- Вы всё это неправильно понимаете. Это всё наследие Холодной войны. Холодной войны больше нет.
Но я не сдавался.
- Хорошо, объясните нам, как надо понимать ваше представление о конце света?
- О! Это надо обдумать. Вопрос о конце света – это очень серьёзно. Очень серьёзный вопрос!
Мы тепло расстались. По воспоминаниям Вадима Булычёва, я тогда ещё заявил соратникам-крестоходцам буквально следующее:
- А глаза у ребят, все-таки, живые. Не рыбьи, как у сектантов или у европейских общечеловеков...
- И папу любят любовью неподдельной, - добавил один из паломников. - Вот бы мы так Патриарха своего любили, а?.. Ах, Патриарх! Ах, Патриарх! Звучит?
Ответом было печальное молчание...
Окончание антипапской эпопеи
Антипапское стояние закончилось тем, что огорчённый пустынными улицами римский понтифик уехал во Львов, так и не посетив ни Лавры, ни даже Софии Киевской. СБУ то ли перестаралось, то ли там тогда действительно ещё было немало офицеров, которые надеялись на то, что Украина, всё-таки, сестра России, а не антироссийское стенобитное орудие в лапах иудео-англосаксов. Не знаю.
Но по факту получилось так, что драконовские меры обеспечения безопасности пребывания папы в Киеве, когда строго-настрого было запрещено выходить на балконы по пути следования понтифика, привели к тому, что улицы выглядели совершенно обезлюдевшими.
Другой победой, которую, возможно, обеспечили именно рыцари плаща и кинжала, стал блеф, разыгранный Лукияником. Он сообщил представителям тайной службы, что если понтифик переступит порог Софии, то у него всегда найдётся десяток-другой неуправляемых бабушек, которые забросают папу яйцами.
«Будет скандал. Оно вам надо?»
Такой деликатный ультиматум приписывает народная молва легендарному врачу и человеку Божьему Валерию.
Офицеры подыграли нам. Они многократно усилили сигнал, всерьёз восприняв потенциальную возможность того, что может быть «силами нескольких десятков верующих женщин может быть реализована политическая провокация».
Тогда у нас по старинке продолжали воспринимать СБУ в качестве такого КГБ, гнобивщего любое инакомыслие. Однако на деле в то время они были в основном натасканы на то, чтобы выявлять неадекватных персонажей, способных взорвать в толпе гранату, а также не выявление тех, кто способен организовать громкие провокации. Тогда ещё СБУ не было тем, чем было когда-то КГБ, и чем эта Служба стала гораздо позже. Во всяком случае, знающие люди нам тогда всё объясняли примерно так.
Обходя в последний раз крестных ходом Лавру, встречаем наших старых знакомых, паломников из Польши. Теперь наша встреча выглядит довольно абсурдно: молодые католики приветливо машут руками, что-то кричат нам по-польски, мы в ответ машем руками им, едва ли не воздушные поцелуи посылаем. А в руках держим транспаранты с лозунгами: «Нет визиту папе римскому!» и «Защитим Православие от католической экспансии!»
А что же киевляне?
Вот типичная реакция вполне русскоязычного русофоба из Киева:
«Я знал, что Папа должен посетить Лавру. Мне хотелось его увидеть.
Утром я не смог попасть на работу в Киево-Печерскую Лавру. Центральный вход и весь двор был плотно усеян стоящими на коленях болванами, мерно раскачивающимися и повторяющими:
- Папа геть, папа геть...-- Будто кто то спросил у школьников кого они любят больше маму или папу?
Пробравшись на работу в музей боковым входом, я стал наблюдать дальше. К обеду стало ясно, что Он в Лавру не приедет. Радостные православные, дружно поднялись с колен и с фонарём и с грустными песнями начали ходить кругами вокруг недавно (тогда) построенного Успенского Собора.
Экскурсоводы, рассказывали, что насчитали более 30 кругов».
Это просто к сведению. Потому что неправославные россияне вплоть до февраля 2022 года не понимали той простой вещи, что киевлянин может говорить на русском языке и, при этом, совершенно неприкрыто неприязненно относиться к ценностям «Русского мира».
Позже, когда интернет дал такую возможность, было забавно читать про то, как папа «попал в осиное гнездо религиозных фанатиков»: «Возглавляемые бородатыми попами и неумолимыми монахинями православные верующие устраивали молитвенные бдения, бормоча заклинания, которые они использовали, чтобы отогнать подобного нацистам сороковых годов, чтобы удержать папу подальше от святынь Православия: Печерской Лавры и Святой Софии». (But elsewhere in Kiev, led by bearded priests and implacable nuns, the Orthodox faithful staged prayer vigils, mumbling the incantations they used to try to ward off the Nazis in the Forties, to keep the Pope away from the glorious Orthodox jewels - the Pecherska Lavra monastery and St Sophia's Cathedral.
The Guardian, выпуск за 24 июня 2001 года)
Интересно, что метафоры, которые использовали британский публицист, практически не отличаются от того, что напечатал в «Независимой Газете» Максим Шевченко. Судите сами:
«Прошедший 21 июня по улицам Киева "антипапский" крестный ход (который сами киевляне именовали все-таки митингом) православных Московского Патриархата многие журналисты сочли грозным предзнаменованием массовых протестов. Колонна с хоругвями и иконами двигалась от Киево-Печерской лавры к американскому посольству и резиденции ватиканского нунция. По словам членов Союза православных братств Украины, организовавших шествие, они протестовали не только против приезда Папы, но и против приезда "масона Бжезинского", имя которого ассоциируется с некими силами, развалившими "великую империю".
Оценки численности митинговавших различались - от 5 (как считали милиционеры, охраняющие лавру) до 20 тыс. человек (как полагали сами организаторы шествия). Эта демонстрация была последним массовым протестом.
Украинская Православная Церковь обратилась с призывом "с 23 по 27 июня не организовывать и не принимать участия ни в каких провокационных мероприятиях протеста", мотивируя свое решение уважением к чувствам верующих Римско-Католической и Украинской Греко-Католической Церквей, а также заботой "о мире и спокойствии в нашем обществе во время визита Папы Римского".
Но на территории лавры борьба тем временем продолжалась.
"Многомилостиве Господи, сокруши враги под ноги наша", - так молились на территории Киево-Печерской лавры верующие Московского Патриархата, обращаясь к летящему над Киевом самолету с Папой на борту. "Да избавитися нам от нашествия иноплеменников", - просили Бога около пятидесяти человек с хоругвями и иконами, постоянно крестясь и совершая земные поклоны.
Заместитель председателя Союза православных братств Украины Владимир Воробьев так обобщил в разговоре с корр. "НГ" позицию собравшихся: "Мы молимся о том, чтобы нога Папы не ступила на землю Святой Руси". Несмотря на истовость моления "папоборцев", самолет с Римским Понтификом тем не менее благополучно приземлился».
Это тогда несколько озадачило. Неужели один из главных российских проповедников дружбы с мусульманством настроен не очень дружелюбно по отношению к православным? всё это не добавляло симпатий к наследию ельцинизма. Который – мы тогда ни на минуту не сомневались – рано или поздно будет преодолён. Нужно только не сидеть сложа руки, а делать дело.
Но что можно было тогда делать? Какие формы могли принимать наши усилия на поприще борьбы за «Русскую Идею»?
Руководство «Русского Движения Украины», организации, официальными членами которой мы уже были около года, требовало от нас деяний в духе пиара. Это слово было для нас тогда чем-то малопонятным. Истолковывали его так: «нужно устраивать всё, что угодно, лишь бы попасть в газету. напоминало чеховскую сатиру про задавленного конём гимназиста, но взрослые люди, политики, рекомендовали нам заниматься именно подобного рода вещами.
Например, на одном из совещаний руководителей областных (или городских) организаций совершенно серьёзно давали инструкции: «если в городе есть большая лужа, устраивайте там пикет, ставьте палатку, привлекайте внимание горожан к отвратительной работе коммунальных служб. Лишь бы попасть в новостные сводки, лишь бы о вас говорили».
Конечно же, дико было представить профессора С.А.Галушкина или нашего батюшку, да кого угодно – в роли клоунов. Но именно так нас инструктировали столичные специалисты по политическим технологиям.
Нельзя сказать, что мы совсем уж чурались пикетов – как формы привлечения внимания к неким важным вещам. Однажды мы устроили довольно резонансный пикет против сеансов Кашпировского. (Эта тема стоит отдельного рассказа. Но не сейчас).
Организацией самого пикета и всего комплекса мероприятий занимался Виталий Юрьевич Зуза, руководитель общественной организации «Муниципальная инициативы». О нём мы уже выше упоминали – как одном из наиболее последовательных и бескомпромиссных пророссийских николаевских политиков рубежа тысячелетий.
Но внешний вид у него был… мягко говоря неаристократичный.
Представьте себе всеми нами любимого артиста Николая Караченцова наутро после какого-нибудь особо удавшегося банкета. Вот Виталий Юрьевич очень походил внешне на Николая Петровича, разве что Караченцов был «потушистее».
И вот однажды стоим мы с Виталием Юрьевичем и ещё одним соратником в пикете с имперкой, которые мы пошили сразу после регистрации николаевского отделения «Русского Движения Украины».
Подходит к нам дама и начинает придирчиво изучать чёрно-жёлто-белый стяг.
- А что это у вас за флаг?
Зуза ей подробно объясняет, включая то, что выступая под этим флагом мы дистанцируемся как от ельцинской демшизы, так и от необольшевиков. Хотя мы открыты для сотрудничества с честными коммунистами, готовыми пересмотреть некоторые свои взгляды. И т.д. и т.п.
Дама слушала Зузу, слушала. А потом как выдаст:
- Вы всё врёте. Вы – алкоголик!
Вот так. Дожила дама до пенсии, а не понимает: насколько обманчивой может быть внешность человека.
Но к пикетам лично я всегда относился предельно скептично. Не хотелось превращаться в «городского сумасшедшего». Тем паче, что эти акции, быть может вызвавшие бы во времена перестройки некоторую волну, теперь, в начале XXI века не только волны не вызывали, но не было от них даже всплеска.
Всё это добавляло уверенности в том, что если есть возможность хоть что-то делать, то нужно делать дело. Таким делом мы, воспитанные на позднесоветском андерграунде, считали издательскую деятельность.
К тому времени в нашей Николаевской организации обострился этот вопрос. Один из специалистов по политическим технологиям категорически не одобрял, например, моего сотрудничества с популярным в городе либеральным журналом. мотивация была следующая: «Даже публикуя у них антилиберальные вещи, ты им помогаешь. ибо создаёшь наполнение издания. А если их бойкотировать, то они сами загнутся!»
Сколько бы я ни пытался оппонировать, убеждая политического технолога в том, что в городе огромное количество людей, способных к публицистике, и ни к чему не приведёт моё игнорирование журнала, который редактировался человеком, относящимся ко мне вполне по приятельски, несмотря на то, что он был женат на американке и исповедовал североатлантические ценности, а я тогда себя позиционировал чуть ли не великорусским шовинистом.
В общем, начали мы делать свой «Южнорусский Вестник», на который тратили те средства, которые киевское наше руководство выделяло на развитие организации.
Продолжение следуе
