Часть 1. Николаев постсоветский
Русское самосознание «городского ребёнка»
Почему-то для многих людей национальное самосознание непременно ассоциируется с близостью к почве, к фольклору. Наверное, и в этом тоже что-то есть, но не это определяло тогда настроение многих наших сподвижников. Потому что у нас – в городе Украинского Причерноморья, то есть Новороссии, среди активистов Русского Движения были вовсе не одни только потомки великороссов или дети военнослужащих, которые в бытность свою учениками средней школы освобождались от изучения Украинской Мовы и Литературы. А потому были чужды процессу превращения денационализированной советской республики в национальную суверенную республику.
Как раз многие мотивированы были не любовью к косоворотке и «Калинке-Малиннке» (хотя сегодня я уже ничего не имею против национальной одежды XIX века), а протестом против культа Хутора. Всё-таки промышленный центр. Ещё вчера океанские суда строили, авианесущие крейсера… А сегодня уже всё это анафематствуется гуманитариями, обслуживающими новых управителей.
Естественно, было немало людей с советским самосознанием, которые тоже симпатизировали нам. К коммунистам они примыкать не стали, поскольку Компартия, всё-таки, ассоциировалась не только с пломбиром и дружбой народов, но и со всем тем неправильным, что было во время Союза.
Вообще, надо сказать, что в политическом смысле нас тогда гораздо больше интересовали процессы, происходящие в РФ, нежели тут. Никто не понимал тогда того, что ещё 10 лет – и настроения поменяются безвозвратно. Просто по факту ухода из жизни носителей одной ментальности и подрастания поколения, для которого никакого общего Отечества не было никогда, и для которого Россия – столь же зарубежная и чужая страна, как Польша или Румыния. Даже, пожалуй, более чужая, потому что вся мощь пропаганды внушала жителям б.УССР, что они – часть Европы, что это абсолютно медицинский факт.
Мы тогда, занимаясь с ребятами-старшеклассниками из английской гимназии, упор делали на проповеди против Нового Мирового Порядка, пытаясь выстроить целостное мировоззрение, то есть любую устойчивую тенденцию в общественно-политической жизни учили встраивать именно в этот контекст. И, исходя из этого, Россию преподносили в качестве полюса сопротивления глобализации, а украинских евроинтеграторов, соответственно, в качестве агентов, осознанно и неосознанно работающих на глобалистов.
И конечно же, тема с «Москвой – Третьим Римом» была одной из центральных.
Таким образом, Русское Движение в Николаеве было не кружком любителей Великой Словесности, не бунтом косоворотки против вышиванки и пирогов против галушек, а именно той попыткой выстраивания системной альтернативы. Тем, чем должны были бы заниматься кремлёвские пропагандисты, если бы они верили в то, что впаривают потребителю агитационного контента, а не были бы просто квалифицированными политтехнологами.
Вот обо всём этом мы разговаривали на нескольких площадках. первой и основной площадкой был кабинет Издательского Отдела нашей соросовской конторы. Второй площадкой была «Библиотека».
«Библиотекой» называлась малюсенькая квартирка в старой части города, которую кто-то из прихожан нашего батюшки пожертвовал на общественные цели. Там собирались православные монархисты. Регламент не изменялся практически никогда: Акафист Царственным Страстотерпцам (до 2000 года служили по тексту РПЦз); затем доклады на заранее обозначенную тему; и чаепитие с разговорами о жизни. В эту квартирку сносили литературу, и она в числе прочего функционировала именно как православная библиотека.
Начало погрома Православия
Четверть века назад наши идеологи неустанно повторяли о том, что подавляющее большинство жителей б.УССР исповедуют Православную веру. и при этом подавляющее большинство православных жителей Украины являются прихожанами УПЦ (МП).
Естественно, силы, заинтересованные в фабрикации новой нерусской идентичности, были озабочены этой проблемой.
Перед ними была поставлена задача оторвать украинское Православие от общероссийского, и они со своей задачей справились блестяще. Поскольку прямой отрыв не привёл к ожидаемым результатам, то была выбрана другая тактика, полезными идиотами в осуществлении которой стали… украинские же владычки.
Именно владычки занимались тем, что маргинализировали тех священников, которые в своих проповедях постоянно напоминали об общерусском единстве, заменяя их послушными требоисполнителями «из Почаева».
Почаев в России воспринимается как символ православного протеста против унии и т.д. Да, так оно и есть. Но я сейчас не о том духе, который взращивался отважными монахами этой Лавры, а о династиях профессиональных священников, представителями которых заменялись в русских городах Юго-Востока Украины священники, снискавшие любовь горожан во время Перестройки и Православного Возрождения.
Во всяком случае, в Николаеве было именно так.
Смешно, когда вспоминая о погроме Русского православия в Русском Николаеве, умалчивают обо всём этом и мычат нечто маловразумительное.
Не было никаких униатов и масонов. Сам же епископ под флагом борьбы с прельщёнными неофитами – а у нас всегда найдётся на такой случай цитатка-другая от «афонских старцев» - фактически маргинализировал Православие в городе.
Епископа не любили все.
И чада харизматичного протоиерея В., который заставлял в буквальном смысле слова плакать весь собор кафедральный.
И чада «поп-звезды», батюшки, который опекал представителей администрации и бомонда.
И чада батюшки, условного «кочетковца», чей пригородный приход был одним из очагов реальной православной жизни, а не обычного требоисполнения.
Не любили ни монархисты, ни либералы. Ни украинцы, ни русские, ни евреи. Никто из тех, кто в Церкви видел нечто большее, нежели просто место отправления культа.
Возможно, по своему они и правы, потому что иногда наступает такое время, когда поздно уже что-то предпринимать, а остаётся только молиться.
Вот сегодня – да. Именно такое время на Украине. Но тогда было не так. и если бы тогда было бы по-другому, возможно, сегодняшний день был бы совершенно иным.
Печать
Большой проблемой русского православного сообщества Украины было отсутствие прессы. А ведь в то, «до-айфонное время» именно пресса могла стать в числе прочего именно «коллективным организатором».
Что мы читали. Из «толстых» журналов – «Наш Современник». И, пожалуй, всё. Остальные «толстые» журналы тогда исповедовали ценности демшизы, и хотя там публиковались произведения несомненно высококлассных литераторов, это были чужаки. Из иллюстрированных журналов, безусловно, самым любимым был «Русский Дом», номера которого передавались по очереди примерно так, как ранее передавался по «своим» самиздат или тамиздат. «Православная беседа» и «Благодатный огонь» были менее популярны, но и они тоже попадали в систему обмена печатным словом. Из газет передавались номера «Русского Вестника», «Руси Православной», «Радонежа», «Руси Державной», а также газеты лево-патриотической ориентации: «Завтра» (а также, естественно, «День Литературы»), «Лимонка» (запрещена в РФ), «Дуэль». Ультраправые – «скинхэдовские» газеты популярностью не пользовались, как и издания «РНЕ». Что немудрено, поскольку у нас никакой проблемы борьбы с агрессивными меньшинствами не было, мы сами постепенно превращались из второго народа, образующего государственную нацию, в «национальное меньшинство» наряду с крымскими татарами, болгарами и т.д.
В самом городе выходило три журнала: «Горожанин», «Новый векъ» и «Николаев». Первый был чисто коммерческим предприятием, его основатель однажды понял, что стремительно разбогатевшим мини-олигархам уже «нечего больше хотеть», и он конвертировал их тщеславие в фотографии на всю обложку плюс панегирик. Разбавляя всё это рекламой открытой и всякой бульварщиной. «Новый векъ» был для либеральной публики более продвинутой, а «Николаев» был академическим аккуратным журналом, в котором публиковались работники местные образования и культуры. Редактор этого журнала, Сергей Андреевич Галушкин позже станет одним из руководителей «Русского Движения Украины». В то время он преподавал и был, несомненно, одним из самых харизматичных и эрудированных профессоров в Николаеве.
К сожалению, позже, когда мы начали заниматься вначале самиздатом, а позже – уже одним из зарегистрированных в Киеве журналов «Русского Движения Украины» – "Южнорусским Вестником", Сергей Андреевия не сотрудничал с нами. Поскольку был он в литературном смысле слова – как сейчас выражаются – перфекционистом, а мы же не стеснялись лепить дайджесты, разбавляя их своими боевыми комментариями, не всегда написанными высокохудожественно и толерантно.
Параллельно работой над самиздатовским «Южнорусским вестником», а также распечаткой еженедельной «подрывной литературы с сайтов Дугина, о.А.Кураева и «Русской Линии», мы занимались так же выпуском приходского листка «Наша вера». Там было примерно всё то же самое, но без Дугина и Лимонова, а конспирология подавалась в облегчённом варианте, в привычном для русского православно-монархического сознания контексте «теории заговора масонов». В принципе, как и везде примерно в то время.
Печать передавалась либо через сверх популярный в среде верующих горожан православной отдел в центральном книжном магазине, который арендовали ребята из прихода батюшки – условного «кочетковца», а так же у нас в библиотеке батюшки – монархиста.
Но уже тогда началось некоторое расслоение в православной среде.
«Маркером» стало отношение к ИНН и к книгам о.Андрея Кураева.
Я был тогда убеждён, и остаюсь и сегодня при своём убеждении, что в 1990-е годы книги о.Андрея были самыми лучшими из всего того, что доводилось читать на тему православного миссионерства. Позже стало ясно, что о.Андрей – будучи прекрасным рассказчиком – адаптировал примерно то, что проповедовал на лекциях в Духовной Академии профессор А.И.Осипов. Который адаптировал то, что было написано более сотни лет назад святителями Игнатием и Феофаном. Которые, в свою очередь, адаптировали тексты «Добротолюбия». Которые были собраны – как мы помним –прп. Паисием Величковским на Афоне. И которые были альтернативой тягомотины «школьного богословия», сфабрикованного по лекалам контрреформационной агитации. И которые безнадёжно устарели уже в XIX веке. Но которые до сих пор воспринимаются частью наших единоверцев в качестве «единственно правильного способа осмысления православной веры».
В общем, начались разделения из-за отношения к его текстам уже тогда. Хотя я прекрасно помню, как мы арендовали автобус, чтобы ехать в соседний город Херсон на встречу с диаконом-миссионером, и какое на всех это тогда производило впечатление.
Вот характерный эпизод той поры. В гости к нашим «локальным рок-знаменитостям», воцерковлявшихся тогда, приехал лидер известной рок-группы из Одессы. Сам он к тому времени уже переболел дугинщиной, и сразу стал нам втолковывать, что душу спасют не сапоги и косоворотки, не «традиционизм», а стяжание Духа Святого. Мне такая позиция тогда казалась чем-то новым, ведь Дугин нам был интересен не его заумью про теурократию, а его исключительно предметными статьями о тайных обществах. поскольку к тому времени собственно православная мифология стала казаться несколько примитивной и упрощавшей многие важные детали, касающиеся внутренних противоречий в среде глобалистов.
Интересна позиция одного украинского националиста, Сергея Щёкина, издававшего на русском языке сатирический микро-журнальчик «Бяки города N»:
«Чем больше мы будем раздувать «еврейский вопрос», тем больше будем сами себя деморализовывать. А они только посмеиваются над дурачками, которые сами себя запугивают. Без посторонней помощи».
Тогда мы все были прихожанами УПЦ (МП), все вышли из одной приблизительно рок-тусовки, поэтому долго – вплоть до агрессии НАТО против Сербии – оставались приятелями.
Так вот. Приезжает из Одессы долгожданный гость, который по нашему совету зашёл в православную лавку. Но очень скоро он вышел оттуда совершенно недовольным. Кажется, его задело то, что в тот день в лавке в качестве продавца дежурил один бывший комсомолец, присматривавшийся к Православию лютеранин по вероисповеданию, большой почитатель А.И.Осипова.
«Они бы ещё Кастанеду выставили на полки!» - Рассердился наш гость, так отреагировав на книги Клайва Льюиса.
Позиция официальной Москвы в принципе понятна. Но это теперь
Но не только одесситы приезжали к нам, ездили и мы в Одессу. Правда, не только к старцу о.Ионе, но и в Российское Консульство.
Это случилось, правда, не в 1999 году, а годом позже, но рассказываю, поскольку уместно в контексте вышесказанного.
Отправили мы гонца в Одесское Консульство, со списком изданий, необходимых для нашей Николаевской организации. Люди в нашей организации в то время ещё не знали про «попилы и откаты», поэтому скромно заказали некоторое количество номеров журналов «Русский Дом» и «Наш Современник», а также газеты «Завтра».
Ответ тогдашнего консула достоин того, чтобы его процитировать дословно:
«На деньги режима решили заказать антирежимные издания!»
И несколько десятков николаевцев подписали на «Российскую Газету».
Поначалу мы просто опешили, а потом одна из наших коллег высказалась с присущей жителям Южной Руси практичностью:
«Ну, ничего, нужно же будет чем-то сковородку чистить!»
Тогда ещё не заваливали почтовые ящики рекламной макулатурой. Поэтому лишнее печатное издание оказывалось отнюдь не лишним.
Мягкая сила…
Леваки, примкнувшие к нам, конечно же, не могли радовать «представителей режима» по причинам, понятным и не требующим объяснения.
Судите сами: леваки пытались тогда оппонировать слабенькому украинскому национализму, но оказывались в шизофренической ситуации: национализму противопоставлялись некие непонятные советские ценности, но официально идеологический аппарат РФ эти самые ценности клеймил. Вспомните информационный продукт 90-х – начала 2000-х. В принципе, кинопродукция типа «Утомлённых солнцем-2-3» прекрасно укладывалась в матрицу именно украинского антисоветизма. И работала против наших леваков. Следовательно, лишь укрепляла колеблющихся в том, что логичнее, всё-таки воспринять корпус идей, соответствующих украинской идее, а не некую шизофрению взаимно исключающих вещей, якобы составляющих существо «Русской идеи»
Могли ли наши правые предложить какую-то альтернативу, какой-то такой образ России, который был бы привлекателен для жителей другого государства?
Люди, имеющие минимальный опыт участия в полемике наших национал-патриотов, знают, что не было (и, кстати, нет до сих пор!) ни одной значимой исторической фигуры, ни одного значимого события, в оценках которых наши русские правые были бы более-менее единодушны между собой. Посмеиваемся над дурачками-украинствующими да над отечественными «совками», а сами-то чем лучше?
Тридцать лет топчемся на месте, всё больше и больше дробясь и уставая спорить.
Мы между собой не можем договориться, а что же говорить о том, чтобы сформировать «экспортные варианты» образов некоего «общего понимания прошлого, общего видения будущего и общего дела в настоящем». Кстати, формулу эту, на мой взгляд, блестящую и чеканную, сформулировал тогда, четверть века назад, Егор Холмогоров. Который теперь относится к нам… ну, никак не относится. Человек-то умный, что уж там. И патриот несомненно. Православный патриот.
Метко заметил недавно наш соратник, Леонид Евгеньевич Болотин, что «добиваться единомыслия утопично, а вот достичь единодушия мы можем и должны». Я не дословно.
Но, не смогли русские православные патриоты не то, что выработать какого-то единомыслия, но даже и достигнуть единодушия оказалось не под силу.
Так что же должны были транслировать рупоры «Русского мира»?
Какой набор идей?
Вот потому и решили наши ответственные товарищи, что коль такая складывается петрушка, то уж лучше с олигархами, чем с «городскими сумасшедшими»…
Вот в таких условиях вызревала идея журнала «ГДЕ». «Глаголь: Добро Есть».
Но журналу не суждено было появиться на свет, поскольку началась бомбардировка Югославии, и я отправился – пусть и с опозданием – на Балканы.
Югославия-99 и «украинские антиглобалисты»
Позади несколько недель напряжённого ожидания: вначале ехать я должен был в составе колонны с гуманитарным грузом, сбором которого занимался сербский оппозиционер, Анджелко Ачимович.
С Ачимовичем мы познакомились в Киеве на очередном съезде Русских Украины. Кажется, нас познакомил Кирилл Фролов, но точно не помню. Публика до такой степени разношёрстная, что, когда присутствовавший там батюшка предложил отслужить благодарственный молебен на всякое благое начинание, это было решительно отвергнуто большинством голосов. А ведь был день Свт.Николы. «Вешнего», как называют в народе день памяти перенесения мощей святителя.
Точно так же голосованием была отвергнута чёрно-жёлто-белая символика. Интересно, что эти же самые люди выступали с обличениями демократии. Вот из таких-то «профессиональных русских», увы, состояли многие организации Соотечественников.
Мало того, что «русские Украины» отвергли предложение о символике съезда, так они ещё и умудрились освистать представителя президента Кучмы, читавшего текст поздравления «державною мовою». В конечном итоге мероприятие превратилось в какой-то дешёвый скандальчик.
Единственной серьёзной встряской было незапланированное выступление гражданина Югославии, который сообщил съезду о том, что на следующий день планируется акция протеста у въезда на территорию посольства США в Киеве. И все желающие приглашаются в пикет. Этого серба все встречали стоя, отдавая честь его соотечественникам.
За кулисами мне удалось выяснить, что он тут на Украине занимается частным бизнесом, но сейчас не время торговли – и он, Анджелко Ачимович, совместно с представителями Украинской Православной Церкви Московского Патриархата пытается заниматься сбором пожертвований для закупки медикаментов. Кроме того, он хлопотал о проведении музыкальных концертов, проходивших под девизом сопротивления экспансии Атлантической Цивилизации. Концерты должны были проходить в Киеве, Харькове и Днепропетровске.
Уже позже Анджелко сетовал на то, что концерты, по большому счету, провалились – так, концерт, проводившийся 4 июля, не собрал ожидаемого числа зрителей, поскольку молодёжь предпочла разделить восторги по поводу Дня Независимости Соединенных Штатов.
Кроме того, иеромонах Роман, исполнив свои духовные канты на одном из концертов, в дальнейшем выступать отказался. Мотивируя это тем, что настрой, царящий на концертах, возбуждает людей таким образом, что зрители становятся совершенно невосприимчивыми к духу исполняемых им песен.
Ачимович контактировал с лидером украинских леворадикалов – Натальей Витренко. Эта женщина возглавляла партию Прогрессивных Социалистов. Партия эта декларировала чуть ли не сталинизм, а по сути – просто оттягивала голоса у главного соперника Кучмы – лидера коммунистов Симоненко. В своей прессе «прогрессивные социалисты» бичевали всё и вся, причем «Российский царизм» предавался столь же громогласным проклятиям, как и «Американский неоколониализм». Естественно, что за панегириками в адрес Югославии, социалисты не замечали Сербии. Но более всего Ачимовича смущало то, что Наталья была некрещёной и, похоже, не торопилась обратиться к Спасителю.
Люди Витренко выглядят точно так же, как типичные для западной Европы леворадикалы-антиглобалисты. Представьте себе тех, кого представляют борцами против Международного Валютного Фонда и прочих организаций «глобалистов». С подачи телекомпании CNN эти самые леворадикалы в глазах обывателя выглядят как вполне заурядные хулиганы. К тому же хулиганы организованные. И малосимпатичные. Демократия – демократией, но панки-то мало кому по душе. Поэтому такие скандалы даже на руку «глобалистам». Станет кто-то там умничать по поводу опасности Нового Мирового Порядка, так какой-нибудь труженик идеологического сектора пропаганды – или, говоря современным языком – сотрудник агентства по PR. - просто возьмёт и похлопает Вас по плечу:
- Вы что: против процессов глобализации? Как и эти?
И кивнёт на хулиганящих анархистов.
Украинские праворадикалы тогда, в конце 90-х тоже стояли на позициях антиглобализма. Но когда, например, я проговорился представителям (запрещённой в РФ экстремистской организации) УНА-УНСО о том, что Ачимович сотрудничает с Витренко, обсуждение какой бы то ни было координации действий тут же прекратилось.
Во всей антиамериканской компании Украины меня, откровенно говоря, больше всех смущали как раз украинские праворадикалы. Нет, в том, что партия Натальи Витренко – продукт политических технологий, никто не сомневался. Но рядовые «прогрессивные социалисты» были, чаще всего, просто хорошими и честными людьми, которые единственной альтернативой хищническому монополизму видели т.н. «левое движение». Поскольку же коммунистическая партия была скомпрометирована, то выход виделся в приспособленном для местных условий левачестве. Абсурд усугублялся тем, что троцкистская по сути своей партия носилась с портретами Сталина.
А вот с украинскими праворадикалами была ситуация совсем иная.
Бывший вождь этого (запрещённого сейчас в РФ) движения, Дмитро Корчинский, говорил и писал подчас верные вещи, а вот как раз рядовые боевики были самыми обычными боевиками, которые в своей ненависти к Москве доходили порою до маразма.
Тут нужно оговориться, что в отличие от войны в Чечне и в Боснии, где украинские праворадикалы сражались на стороне врагов соответственно России и Сербии, во время Косовского кризиса, так же, как и во время Приднестровского, люди Корча были против наших неприятелей. Они не были нашими друзьями, но были против наших врагов.
Итак, разочаровавшись в организованных «антиамериканистах» Украины, я решил действовать самостоятельно: и без агрессивных националистов, и без прогрессивных социалистов. Но я ещё не был готов ехать неизвестно куда и неизвестно к кому, поэтому сама собой утвердилась в моём сознании идея, что в Югославию можно будет попасть как раз при посредничестве Анджелко Ачимовича.
После окончания съезда «русских Украины» Ачимовичем был организован пикет перед Американским Посольством.
На запланированное мероприятие я едва успел, поскольку, во-первых, битый час пытался убедить паломниц в том, что «сербы хорошие». Видимо, в Киево-Печерской Лавре, православном монастыре юрисдикции Московского Патриархата, их убеждали в обратном.
Во-вторых, меня сбил с толку молодой киевлянин. Когда я стал расспрашивать пассажиров автобуса о местонахождении посольства США, юноша стал воодушевленно объяснять мне: как же можно проехать в «Эмерикън Гауз». Говорил он с забавным акцентом – будто герой, играющий янки в какой-нибудь советской кинокомедии. Я довольно желчно «обломал» его проамериканский пафос, объяснив: зачем именно туда иду. В конце концов, сделав приличный крюк в холмистом Киеве, добрался-таки до искомого места.
Пикет был вяленьким.
Манифестация являла собою довольно жалкое зрелище – десяток пенсионеров, пару десятков сербов – представителей посольства Югославии, человек пять участвовавших в работе съезда днепропетровцев, которые ещё не доехали до дому, пару бригад тележурналистов и несколько нарядов милиции.
Да и флаги раздали не Сербские, а Югославские, которые, лишившись партизанской звезды, стали совершенно безликими, и напоминали теперь флаг каких-нибудь Нидерландов.
Пенсионеры кричали о геноциде над собственным народом и ратовали за Союз, югославы просто протестовали, а милиционеры, глуповато улыбаясь, старались делать вид, что всё это их не касается. По крайней мере, им было совершенно ясно, что пальбы из гранатомёта не предвидится. Тем более, что само здание посольства спрятано в глубине скверика. Народ столпился у блокпоста милиции, стерегущего въезд. Так что даже при всём желании… ничего страшного для заокеанского патрона не могло случиться в принципе. Пикетчики, между тем, нестройно шумели, но зеваками не обрастали.
Шёл дождь. Я заторопился – скоро поезд в Николаев.
Ничего не происходило.
Ничего и не произошло.
Ничего и не могло произойти».
Возращение из Югославии
Когда я вернулся из Югославии, то работать в ЦСЭРУПе уже не мог. Причин было две.
Во-первых, меня задним числом уволили, когда узнали, что я туда отправился, и в принципе я своих коллег прекрасно понимаю. Они – как могли – делали доброе дело, а то, что это дело оплачивал Сорос… Так ведь как не было, так и нет такого альтернативного финансового центра. Все гранты тогда раздавал только Сорос. Очень хорошо помню, как наш руководитель издательского отдела, захвативший к тому времени власть в достаточно крупной общественной организации «Муниципальная инициатива» (то есть обладавший не только интеллектуальным ресурсом, но и живыми людьми), открытым текстом говорил эмиссарам из Москвы, что готов работать на Кремль за втрое меньшее финансирование по сравнению с тем, которое даёт Сорос. Просто за идею. Финансирование должно было просто избавить от необходимости выживать и покрывать представительские расходы. Ничего не вышло. Как потом делился в курилке один из наших соратников, не сошлись в размере «отката». Не знаю. Не присутствовал при этих переговорах. В «Русском Движении Украины», с которым я вскоре начал плотно сотрудничать, и сотрудничал три года – до лета 2003 – ни о каких «откатах» речи никогда не шло, поскольку деньги выделял сам А.Г.Свистунов.
Зачем ему мараться? Он всю тему сам и сдвинул с мёртвой точки в своё время.
Второй причиной, по которой я не мог больше работать в Центре, были перемены в моём политическом мировоззрении. Теперь, после того, как я провёл полгода в Югославии, уже не могло быть и речи о том, чтобы сосуществовать с симпатичными ребятами, чьими чистыми руками делалось бы грязное дело глобализации.
Да, всё воспринималось тогда мною именно в таком контексте, и всякие деяния встраивались и толковались исходя из такого простого и недвусмысленного контекста. В принципе-то это было именно то, что сам я проповедовал ребятам во время наших былых занятий в молодёжной секции «Муниципальной инициативы», но теперь уже я от теории перешёл к практическому воплощению такого способа общественно-политической ориентации.
Кое-какие деньги у меня оставались, проведя всю молодость очень бедно, я жил на такие копейки, что сегодня в это поверить нелегко. Но жил.
Помню, едва приехав из Румынии в Киев, я обменял в будке валютчиков даже всю имевшуюся у меня мелочь – большую горсть монет в одну, две и пять марок ФРГ, о чём потом жалел, т.к. на двухмарочных монетах были канцлеры, а не просто бундесовский орёл. Тогда валюты «евро» ещё не существовало, и Югославия была «в зоне марки», а не в «зоне доллара», как страны постсоветского пространства.
Вернувшись домой после полугодичного отсутствия, я занялся написанием текстов на тему сербско-албанских отношений. Благо, привёз с собою довольно изрядное количество сербских толстых журналов, а также общую тетрадь большого формата, куда делал выписки из книг монастырской библиотеки монастыря Печь Патриаршия, где провёл около 4,5 месяцев. А в Югославии и тогда, и, кстати, до сих пор, уровень книжной культуры достаточно высок.
И если по нашему, некогда самому читающему народу, рынок прошёлся так, что наступила настоящая варваризация – если говорить о среднем уровне эрудиции новых людей РФ, то в Югославии не так. Там рынок никуда не девался и при коммунистах, и там культура никуда не ушла после ухода социализма. Во всяком случае, когда я бывал в Сербии на «Книжном Сяйме» (последний раз в 2019-м), то воочию видел, что люди действительно живо интересуются книгой.
Мои статьи на тему сербско-албанских взаимоотношений в конце концов стали кое-где появляться, причём их появление было сопряжено с одним маленьким чудом.
Исписав гору бумаги, я, тем не менее, начал отчаиваться, поскольку никто нигде не брал публиковать эти записи. Отчасти редакторы были правы, ибо писал я в те годы очень слабенько.
Находящемуся тогда на полпути из андерграунда к православному неофитству, мне тогда ещё не ведома была простая схема, по которой строится любой текст, претендующий на то, чтобы быть понятым любим человеком, умеющим читать, а не только единомышленником, умеющим читать между строк, поверх строк и без строк.
Во всяком случае, когда я отправил С. М. Григорьеву огромный текст, посвящённый манипулированию общественным мнением во время войны в Боснии, то главный редактор «Русской Линии» мне честно признался, что мало что понял из написанного.
Свой текст я строил на основе лекции, которую в январе 2000 в Доме Писателей Сербии читал известный американский политолог (по происхождению серб) Серж Трифкович. Конечно, я бы ничего не запомнил из его лекции, если бы нам там не раздавали буклеты с текстом доклада, правда, буклеты были на инглише, а лекция – на сербском.
И вот, взяв за основу этот текст, я решил его «улучшить», чтобы всякому читающему стало понятно: автор текста знаком и с «Манипуляцией сознанием» С.Г.Кара-Мурзы и с самыми разными теориями заговора.
Между тем, текст Трифковича был очень важным и не потерявшим свою актуальность до сего дня.
Речь шла о том, что любое явление истолковывается исключительно из того контекста, в который помещается для последующей интрпретации.
Например, президент Югославии господин Слободан Милошевич был свято убеждён в том, что если «мировое сообщество» и вмешается в югославский кризис, то будет непременно на стороне сербов. Ведь все противники единой Югославии были недвусмысленными воплощениями той или иной грани «мирового зла», каковым это зло воспринимали к началу 1990-х годов от Р.Х. люди северо-атлантической цивилизации.
По мнению Милошевича, хорватские наци-неоусташи должны были встраиваться в антифашистский контекст; бошняки – в контекст вызова радикального ислама; сепаратисты Косова – в контекст проблематики этно-наркокриминала.
И манипуляторам сознанием нужно было изловчиться для того, чтобы вначале придумать новый контекст осмысления, а затем встроить в этот контекст все стороны конфликта – согласно заранее сфабрикованному плану.
Ибо тут начиналась реализация второго закона манипуляции сознанием: интерпретации определяют контекст.
То есть теперь уже исходя из того, что сербы должны были быть назначены «фашистами», а все их противники – жертвами, необходимо и было сфабриковать соответствующий контекст.
На выручку пришёл Голливуд.
В 1993 году мировую славу обрёл фильм «Список Шиндлера», и эта картина стала шаблоном, по которому фабриковался контекст. Согласно которому сербы отождествлялись с нацистами, бошняки – с евреями, а западный потребитель пропагандистского контента должен был почувствовать себя либо равнодушным обывателем, либо Шиндлером, который спасает евреев. Дабы преподнести Милошевича в качестве «Гитлера», были вырваны из контекста некоторые его слова из публичных выступлений, но главное, был создан миф о сербских концентрационных лагерях, а также о массовых изнасилованиях босниек.
Вот так сербы стали «немецкими фашистами», из враги – невинными жертвами, а коллективный Запад – «Шиндлером».
Эта тема тогда очень аккуратно внедрялась и на Украине.
Хорошо помню, что в первые дни начала бомбардировок Киев ещё пребывал в некоторой растерянности, а потом – мало помалу стал утверждаться в приверженности корпоративным нормам агитации и пропаганды северо-атлантического сообщества.
И в 2000-м году была уже совсем иная атмосфера, нежели в 1998.
Но, всё-таки, ещё была некоторая свобода манёвра.
Однажды, пребывая в Одессе в келье у батюшки Ионы, я на прощание посетовал, что приехал, дескать, из Сербии, а никому не нужны мои на эту тему материалы. Батюшка благословил нас на путь и сказал, что всё у меня наладится, чтоб не переживал.
И вот, буквально через несколько часов после того, как я вернулся в Николаев, мне по телефону звонит одна бывшая коллега из Центра и сообщает, что одна из её студенток пишет диплом на тему Югославского конфликта и нуждается в консультанте.
Студентка оканчивала учёбу в Николаевском филиале Киево-Могилянской Академии, ВУЗе достаточно в то время престижном, весьма обрадовалась, когда у меня оказались цитаты албанской стороны, поскольку это позволило преподнести наш просербский текст в качестве объективной равноудалённой оценки предыстории конфликта.
Позже на основе наших с ней работ я смог сделать простую и внятную статью, которую опубликовали в журнале «Николаев», а потом уже получалось расширять, углублять и продолжать до такой степени, что кое-какое моё знакомство с балканскими реалиями помогло мне что называется «сделать имя».
Приезд папы Римского Войтылы в Киев
Большим мобилизующим событием в жизни православных патриотов Украины стал приезд летом 2001 года папы Войтылы.
Надо сказать, что, несмотря на то, что нашего правящего архиерея считали чуть ли не скрытым автокефалистом, епархия не самоустранилась от вопросов, связанных с подготовкой Всеукраинского Крестного хода против экспансии Ватикана. Подробности пребывания николаевцев на антипапском Крестном ходе подробно описаны в повести Вадима Булычёва «Оглашенные». Вадим был одним из постоянных авторов "Южнорусского Вестника". Вспоминая те события, сверяюсь с текстом его повести.
Итак, "антипапское стояние в Киеве".
Конечно, о выдвижении колонны автобусов вместе со священством речи не шло – ибо, как оказалось позже – в Киеве не была готова база для элементарного размещения паломников. Однако билеты на поезд нам оплатили, а дальше уже – как Бог даст! «Сами-сами».
На Николаевском вокзале часть наших паломников запаниковала, всюду мерещились агенты СБУ. Причём опасались не того, что «возьмут на карандаш», все и так всех знали, боялись, что подбросят наркотики. Или, в «лучшем случае, развернут нашу группу, и не попадём в Киев.
Поэтому решено было проскальзывать в вагон поодиночке.
Рано утром прибыли в Киев. Никто не пытался нас высадить из поезда или подбросить какую-нибудь гадость. Однако, решили не расслабляться. Кто-то пустил слух, что верующие из соседней епархии сообщили, что киевской милиции предписано задерживать делегации, пребывающие на Крестный ход и либо разворачивать, либо, вообще, сажать в КПЗ.
Опять конспирация. Место встречи – Метро «Арсенальная». И не возле пушки, а за углом – по направлению к Лавре.
От станции метро «Арсенальная» до Киево-Печерской Лавры не более тридцати минут хода. Время есть, и до литургии и, тем более, до начала крестного хода. По-прежнему ничего не предвещает предстоящего визита понтифика. Ни плакатов, ни объявлений, ни восторженных толп католиков.
И вдруг взгляд спотыкается о чёрную, с жирными подтеками надпись на стене дома - «БОГ». Буквально через двадцать, тридцать шагов следующая надпись. Опять чёрной краской и опять на стене дома: «Слава Православию!» Следующая надпись была сделана неимоверно огромными черными буквами и опять на стене дома. Надпись гласила: «Папа, геть з України». Прямо под надписью была начертана жирная, с черными потеками, свастика.
В Лавре тысячи паломников. После литургии начинаем выстраиваться в колонны.
«Богослужение закончилось. Многотысячная колонна участников крестного хода собирается перед Свято Успенским Собором. Носятся тревожные слухи, говорят, что все руководство Киево-Печерской Лавры нас предало, «уехали в Грецию за ладаном». И что киевляне почти не принимают участия в антипапском стоянии. Так что всё организовано Лукияником, общественной организацией Союз Православных Братств и силами приезжих. А приезжие-то, со всех епархий Украины. Вся Православная Украина здесь! Иконы, хоругви, транспаранты с антипапскими лозунгами.
Наконец-то начинается «движение». Появляется «голова» крестного хода. Десятки людей в священнических и монашеских одеяниях. На инвалидной коляске везут какого-то схимонаха: блаженный седенький старичок, не от мира сего.
Втягиваемся в колонну и мы. Идём между Овручской и Ивано-Франковской епархиями. Ивано-Франковская епархия выглядит солидно: священнослужители, иконы, хоругви, транспаранты: полный «боезапас». «И людей-то, людей сколько! И это Ивано-Франковск?!»
Охватывает радостное, почти Пасхальное чувство единства.
«Действительно, мы - сила. Только сила наша совершенно иного рода. Как там у Крупина: мы не в митингах, мы - в крестных ходах. Мы не в криках, мы - в молитве. А сильнее силы, чем православная молитва - нет!... Так неужели мы не остановим визит папы в Киев?!. Остановим, еще как остановим».
Вокруг меня нарастает молитвенное пение. Наши поют: «Спаси, Господи, люди твоя...» Ивано-Франковцы - «Богородице, Дево, радуйся...» Что-то еще поют. Слов не разобрать. Все сливается в сплошной, негромкий, но мощный гул. Будто это гудит-молится сама Соборная Душа народа Православного. И нет одессита и ивано-франковца, нет «москаля» и «хохла», но все едины во Христе... И вдруг к гулу примешивается еще один гул, точнее вой - высокий и резкий, очень неприятный. Это сигналят нам киевские водители. Оказывается, многотысячная колонна крестного хода растянулась от Лавры и почти до Верховной Рады! И надолго перекрыла движение.
Столичные водители возвращают меня в обыденную реальность. Давно не приходилось видеть таких перекошенных от злости лиц. Впрочем, понять тех, кто за рулем, можно: кто-то торопится по делам рабочим, кто-то по своим. Люди теряют время, а время - деньги. Но с этого самого момента и до самого конца крестного хода меня не будет покидать ощущение двух непересекающихся, несовместимых реальностей - крестного хода и обыденной столичной жизни. Хотя, казалось бы, и там, и там - люди.
Вот и Верховная Рада. И «вечный» митинг вокруг нее. Какая-то женщина кричит в мегафон. Слов не разобрать. Возле Рады наш молитвенный строй несколько нарушается. У переносного металлического ограждения, вокруг Рады, образуется столпотворение из участников крестного хода. При этом основная часть колонны верующих невозмутимо, с пением тропарей продолжает двигаться вперед.
Однако, распирает любопытство: «Что же такое могло произойти, что часть верующих покинула молитвенный строй, неужели тетка с мегафоном что-то интересное о нас говорит?» Выходим из строя и мы. И что же видим: толпящиеся у ограждения по очереди здороваются за руку с холеным седоватым мужчиной, стоящим по ту строну ограды. И бегут догонять своих. В человеке, по ту сторону, сразу же узнается лидер украинских коммунистов Петр Симоненко. Он вышел поприветствовать участников антипапского крестного хода. Оказывается, только коммунисты в Верховной Раде против визита понтифика. Только они поддерживают нашу инициативу с крестным ходом. Все остальные - евро-атлантисты. Здороваемся и мы с лидером коммунистов. Вблизи Петр Симоненко кажется каким-то плюшевым. Кабинетным. Словно родился он сразу же в кабинете Верховной Рады.
Догоняем своих. Но как-то все мешается. Мы почему-то оказываемся в «хвосте» Днепропетровской епархии. И оказываемся не зря. Едва отходим от Рады, как у одного из днепропетровцев начинает мироточить икона Царственных Мучеников. Такое ощущение, что икона внезапно запотела изнутри. В воздухе легкий, неописуемый аромат. Святой Царь-Мученик на иконе в шапке Мономаха и при всех царских регалиях. Кажется, Николай II плачет янтарными бисеринками слез. И меня душат слезы. Возвращаюсь в строй, а по колонне уже несется:
- С нами Бог! С нами Царственные Страстотерпцы!
Молитвенное единение, немного порушенное у Рады, возвращается вновь. У участников крестного хода словно открывается второе дыхание. Идем к Михайловскому Собору.
Златоверхий Михайловский Собор - подарок «филаретовцам» от государства. Сержант милиции поспешно закрывает церковные ворота перед нами. Сержант при всей амуниции - наручники, рация, дубинка.
Площадь перед Собором заполняется участниками крестного хода. Служим молебен. На протяжении всего молебна за нами с одной из колоколен наблюдают в бинокль какие-то странные личности: две модно одетые девушки и три парня.
Следующий краткий молебен возле американского посольства. Именно возле него ощущение двух непересекающихся реальностей (крестного хода и обыденной светской жизни) было как никогда острым. И доходило до абсурда. С одной стороны многотысячная колонна бородатых людей с иконами и хоругвями, с другой, за крепкими стенами посольства бегают какие-то инопланетные люди в оранжевых комбинезонах. «Наверное, рабочие». Ну а дипломаты пристально наблюдают за нами в десятки биноклей. Фотографируют и даже снимают на камеру. Ещё заметно нервничает охрана посольства. Впрочем, это-то, как раз, понятнее всего.
Наконец-то достигли папской нунциатуры. На подходе к «осиному гнезду» Ватикана солидная пани в элегантной шляпке кричит нам с тротуара:
- Сволочи! Что вам папа плохого сделал? Что?!
На женщину никто не обращает внимания. Все погружены в молитвенный ритм крестного хода. Пани продолжает заламывать руки: «что вам папа плохого сделал, что?!» Мы движемся вперед, и женщина постепенно пропадает из виду. Уж не знаю, сколько она еще там в истерике заламывала руки. Сама же папская нунциатура словно вымерла. Ни звука, ни движения. Окна наглухо закрыты и занавешены. Такое ощущение, словно служим краткий молебен перед пустым мертвым домом. Видимо, к встрече с нами здесь готовились загодя.
Финал нашего маршрута - Софийский Собор.
Видимо, по причине усталости телесной заключительный молебен у Софийского Собора прошел на одном дыхании. И закончился коленопреклоненной молитвой тысяч людей (вот зрелище было для столичных обывателей). И произошло чудо, оно одно и врезалось в память: в чистом небе над золотыми куполами Софии появляется небольшая кольцеобразная радуга. Никогда ничего подобного в жизни своей не видел: в небе, над самыми куполами, небольшое такое колечко и колечко это переливается всеми цветами спектра. Чудесное зрелище, воистину, дивны дела Твои, Господи. Радуга сияла нам до самого конца молебна. А потом тихо растворилась в атмосфере».
Продолжение следует
.jpg)
