«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его» (Мф. 5: 1).
Слушающих Господа много, но все ли становятся Его учениками? Все ли примут Его проповедь в сердце. Учение Христа необычно и потрясающе.
«И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5: 2-3).
Видимо, тот, который не прошел путь покаяния, услышав данное изречение Христа, мог взбунтоваться душой. Наша горделивая натура, усиленная революционным романтизмом, с трудом воспринимает проповедь смирения. Но именно с духовной нищеты начинает Христос Свою знаменитую проповедь.
«Как гордость есть источник всякого нечестия, так смирение есть начало всякого благочестия. Потому-то Христос и начинает со смирения, желая с корнем исторгнуть гордость из души слушателей» (Свт. Иоанн Златоуст).
Но как же человеческому сознанию принять смирение, когда вокруг столько зла, с которым необходимо бороться с помощью меча и топора. Трудно понять, что «Христос приходит для того, чтобы изменить твои привязанности и, вместо любви к земному, возбудить в тебе любовь к жизни небесной» (Бл. Августин).
Только, осознав, сей факт, можно хоть несколькими строками войти в ткань Христова текста, став буквой христианского алфавита. Стать, значит, ликвидировать в самом себе всякое эгоистическое начало, делающее нас несвободными.
Слово Божие предлагало не философию человеческого дела, но небесное Богословие. «Он принес миру не новые философские доктрины, не проекты общественных реформ и не познание тайн потустороннего. Он в корне изменил самое отношение людей к Богу, открывая им тот Его лик, который прежде лишь смутно угадывался. Благая Весть Иисуса говорит о высшем призвании человека и о радости, которую дарует ему единение с Творцом» (О. Александр Мень).
Но, чтобы достичь этого единения, необходимо было сбросить ветхие лохмотья гордости и тщеславия и облечься в белые одежды смирения. Как совместить духовную нищету с социальной свободой? Подчинить социум Абсолютной Свободе. Выход только в этом направлении, - все остальное от лукавого. Смысл Бытия заключен, таким образом, в смиренном предании своей воли Божественному Провидению, Которое есть высшая Правда. И следование ей, значит, уклониться от лживого пути, устроитель которого, - отец лжи – дьявол, пытающийся ввергнуть человека в мир иллюзий и бесплодных фантазий.
В фантазии же вступаем, вследствие высокоумия, игры с собственным «я», завлекаясь в романтические бредни, выпутаться из которых представляется весьма непросто, потому что сознание подчинено суетному и несущественному. Это состояние неизбежно приводит к сомнению и скептицизму. Избавиться этого можно только, если действительно примешь духовную нищету как необходимое условие на пути к свободе.
Известно, что Бог гордым противится. Поэтому предание себя в волю Божью означает сохранения драгоценного дара свободы. Уже в начале Своей Нагорной проповеди Христос повел войну с главнейшим духовным пороком – гордостью.
«Истинное смирение воплощено для нас в Спасителе. «Он будучи образом Божиим <…> уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил себя» (Флп 2:6-8). Вот как об этом пишет свт. Василий Великий: «В Господе все научает смиренномудрию. Будучи младенцем, прежде всего Он в вертепе и не на ложе, но в яслях, в доме тектона и бедной матери, повинуется матери и обрученному с ней, учится, выслушивает, о чем не нужно было слышать, вместе вопрошает и в вопросах удивляет мудростью, подчиняется Иоанну, и Владыка приемлет крещение от раба, не противится из восстающих на Него и не приводит в действие той неизреченной власти, какую имел, но уступает им как бы сильнейшим и временной власти отдает принадлежащую ей твердость <…> принимает на Себя осуждение, когда мог обличить клеветников и предается смерти самой поносной. Так прошел Он всю человеческую жизнь от рождения до конца и после такого смиренномудрия являет наконец славу, прославляя с Собою тех, которые с Ним обесславлены»» (С. А. Белорусов «Смирение и достоинство в духовной жизни личности»).
Не общественные построения призвал изменять Господь, но человеческую душу, стремясь обратить ее к собственному узнаванию. Искреннее узнавание неизбежно должно было привести ищущее сознание к смиренному пониманию своего естества.
«Смиренномудрие есть главным образом разумность. Гордость рождается в человеке от неведения самого себя и она растет вместе с возрастом человека. Поэтому нужно каждого человека с мальства, прежде чем он познает что-либо другое, научать познать самого себя – из чего он есть, что он есть и чем покончит жизнь» (Преп. Симеон Новый Богослов).
И тогда начнется восхождение от земли на небо. Но это восхождение произойдет только тогда, когда увидишь свое истинное состояние души. А это состояние не может не привести к сокрушению и плачу.
«Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5: 4).
Никого не удивляет человек, впадший в тяжелый телесный недуг и плачущий. Не стоит удивляться и тому, что плач приходит вследствие болезни духовной. Но необходимо «не просто разуметь плачущих, но плачущих о грехах своих, так как есть другой плач, вовсе непозволительный – плач о житейских предметах, на что указал и Павел, говоря: сего мира печаль смерть соделовает, а печаль яже по Бозе покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2 Коринф. VII, 10) » (Свт. Иоанн Златоуст).
Болезнь же духовная не так легко отступает, она упорствует, пытаясь перевести плач духовный в отчаяние, которое, как известно, есть уклонение от спасительного пути. Лукавый напоминает, что, встав на спасительную ступеньку, мы еще не можем быть уверены в своей неуязвимости. Начинаются трясения и испытания, в дверь душевную стучится ропот, недовольство собственным положением, показываются неудобства жизни во Христе, связанной с всякими социальными лишениями.
«Итак, где положил восхождения? «В сердце», именно, в долине плача. Это значит, что кто унижает себя, возвысится. Как восхождение означает возвышение, так долина означает плач, смирение. Как спутником покаяния является скорбь, так слезы являются доказательством скорби» (Бл. Августин).
Сердечный плач по Богу рождает искреннее сострадание к болящему миру, ибо наступает понимание боли. Сострадание же ведет к соборности и любви. Это уже не земные, но горние понятия. И то, что вчера казалось неисполнимым, сегодня легко и просто исполнимо. Но для исполнения необходима вера в Слово Божье, Которое никогда не обманывала человека. Авраам верил, и исполнилось обетование; Моисей, ведя народ от рабства к свободе, так же верил, что конечная цель будет достигнута; Давид, оплакивая падение свое, верил Богу, что его покаянный плач дарует отпущение грехов и избавление от ада. Ибо ад – это состояние оставленности и удаленности от Бога.
Сокрушенный плач возвращает нас к Божественной благости. Ведь и жизнь наша начинается с плача. Этот плач неосознан, но, услышав кричащий плач, узнаем, что перед нами живое существо, а не труп. Плач не дает человеку превратится в живой труп, в котором только и происходит, что обмен веществ. Слезы – это река жизни, смывающая порок, ведущий к смерти. Плачущий, значит, живущий. И тот, кто стыдится плакать, значит, стыдится жить, сострадать ближнему, любить, наконец, не желает восстановить потерянный образ Божий, ибо, по слову Сщмч. Иринея Лионского, «сотворенный человек возрастает в образ и подобие вечного Бога. Человек был вызван к бытию, затем к совершенствованию, через совершенствование к очеловечиванию, через возрастание к прославлению и к узреванию Господа. Мы не были сделаны богами от начала, но сотворены как люди, чтобы впоследствии стать богами».
В современном православном афоризме слышим: «То, что мы есть – это дар Бога нам, то, чем мы можем стать – наш дар Богу». Наш дар – уподобление своему Творцу и Отцу, истребляя в самом себе гордость.
«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5: 5).
Быть кротким, значит уподобиться Иисусу Христу; противопоставить себя миру, который погряз в бесконечных спорах и убийствах себе подобных; быть кротким означает отрицать философский мир без Бога; быть кротким – не значит ликвидировать свою личность, но, наоборот, соединиться с Тем, Кто есть высшая и абсолютная Личность.
Кротость – это тишина, в которой сооружается храм истинного творчества, это мир с самим собой и Богом. Если нет мира с самим собой, то невозможно приблизиться к Абсолютному покою – Богу.
Человеческому роду крайне тяжело стать кротким и смиренным. Века за веками были в почете герои, убивающие ради высокой, как им казалось цели, построения Вавилонской башни. Они шли, как думали, к свободе, но оказывались в дьявольских тенетах. Жалкие и измученные в конце своего пути заканчивали «свободную» жизнь либо в доме для умалишенных, всеми оставленные, изрыгающими проклятия, прикованными к постели, лишенными мира и покоя, либо, здоровые телесно, уходили в духовное небытие, отрицая, попадали в место отрицания – геенну.
Сжигая мир без сожаления, подобно македонскому царю, сжигались собственной совестью. Величайшее заблуждение – достичь счастья, захлебываясь собственной гордостью и тщеславием. К сожалению, с трудом наступает понимание, что гордость, этот краеугольный камень искаженного человеческого естества, ведет не к миру, но взаимному пожиранию.
«Гордость заключается в отрицании собственной слабости, в неадекватно завышенной самооценке, в стремлении к соревновательности, закрытости в отношении людей и Благодати. Как гибельный финал – изоляция, ненужность Бога, отрицание факта своей абсолютной зависимости от Него, спасение через само-совершенствование. Итак, чтобы не постигла нас эта участь, будем строить созвучие своей души вслед за Псалмопевцем: «Господи! не надмевалось сердце мое и не возносились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое. Не смирял ли я и не успокаивал ли души моей, как дитяти, отнятого от груди матери? душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди » (Пс. 130:1-2)» (С.А. Белорусов).
Быть кротким означает сохранение истинного достоинства человека, которое заключено в непоколебимом следовании вослед Богу, в Котором полнота Истины, и блажен ищущий Ее.
«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5: 6).
Достижение Правды возможно только чрез веру во Христа, в которой рождается, по слову Апостола Петра, «добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь» (2 Пет. I, 5-7).
Уставшая от цинизма душа жаждала приобщения к истинным ценностям, к евангельскому роднику. Но, как это не странно, но человеку, даже испившему из Святого родника, трудно припадать только к евангельской Правде. Душе еще хочется сохранить в себе бунтарский дух, который кажется сродным творческому порыву. Еще думалось, что с помощью бунта, возможно, разорвать порочный круг человеческой тошноты. Однако вместо прорыва – абсурд, в финале которого не свобода, но смерть без Христа, ибо Сизифов миф не способен человеку дать освобождение, как и не способно искусство, в котором много веков ищем Истину, и не находим (когда-то Альбер Камю сказал, что «дух освобождает только та мысль, которая оставляет его наедине с самим собой, убежденным в своей ограниченности и в предстоящей ему смерти. Никакая доктрина его не соблазняет. Он ждет, чтобы созрели и произведение, и жизнь. Отделившись от него, произведение позволит расслышать еще раз слегка приглушенный голос души, навеки избавившейся от надежды… Таким образом, я жду от абсурдного творчества того же самого, чего я требовал от мысли, - бунта, свободы и многообразия. Затем оно обнаружит свою полнейшую бесполезность творить – значит, придавать форму своей судьбе»).
Не находим, потому что истинное творчество не форма, но духовная сущность, пронизывающая вселенский алфавит. И эта духовная Суть – Бог! В сотворчестве с Которым и рождается истинное искусство. Вот этого сотворчества и не способна принять эстетика бунта. Они видят спасение в отсутствии Спасителя. Размышляя об искусстве вообще, Альбер Камю скажет: «Искусство – это в каком-то смысле бунт против незавершенности и бренности мира: оно состоит в том, чтобы преображать реальность, одновременно сохраняя ее, ибо в ней источник его эмоционального напряжения… Искусство не есть полное неприятие или полное приятие сущего. Оно складывается из бунта и согласия одновременно». Если рассуждать философски, то здравое рассуждение. Правда искусства – меч обоюдоострый. На одной стороне добро, на другой – зло. Одна без другой не может, и искусство должно отражать эту ситуацию, проводя человека через катарсис, совершая в человеке нравственный переворот.
Таким образом, можно говорить о том, что продукт человеческого сознания является высшим смыслом бытия. Но это противоречит главному принципу жизни – человек может быть мерой всех вещей только в том случае, когда его сотворил Бог. В противном случае истина преходящее явление, но не сущностная субстанция. Если не так, то бесполезно алкать Абсолютной Правды. Искусство же, порой, предлагает искать Истину в отрицании, в ложных моментах бытия, тем самым, осложняя познание, совершая обходные маневры.
«Узнать его не в привычном для нас обличии добра и красоты, а в пустых и уродливых ликах его равнодушия, его несправедливости и ненависти» (Ф. Кафка).
Как тут не вспомнить знаменитую сказку об Айболите, где разбойники, будучи нормальными героями, шли в далекий обход, когда было достаточно протянуть руку до желаемого. Однако сознание человека, слава Богу, устроено проще и ему ближе обычная проповедь добра и любви, чем усложненные конструкции пространственно-временной действительности. В век разъединения человек требует элементарной солидарности. Душа устала от театра. Приходило понимание, что «грех – вот единственная сила, отделяющая от Бога: отделяющая человека, отделяющая ангела, отделяющая и любое другое существо. Отделяя от Бога, он ввергает всякого в бессмыслие, в муку, в смерть, в диаволизм. Затем человеколюбивый Господь Христос и стал человеком, чтобы в Себе соединить человеческую природу с Божественной, очистить нашу природу от греха, от бессмыслицы, от ужаса, от смерти, от Диавола. Будучи земным Богочеловеком, Он на земле прошел через все наши муки, через все наши порабощения, через все наши смерти, и нас, многих мертвецов, оживотворил из всех наших смертей, воскресил из всех наших гробов и поместил на небесах (Еф 2:1-6) » (Преп. Иустин (Попович)).
Борьба с грехом мыслима только в том случае, ели приходит понимание, что Истина находится за пределами театра. Невозможно играть в милосердие, которое является составной частью Правды, т.е. блаженство достигается чрез милость, являющейся прерогативой Божества.
«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5: 7).
Две тысячи лет назад зазвучал голос, призывавший к милосердию. Милость становилась краеугольным камнем Нового Учения. Христос явился в мир, чтобы разорвать порочный круг зла. Разорвать же его, возможно, неся милость и суд. И нет такого злодеяния, которого бы не простил Господь, за исключением хулы на Духа Святага. Бог пришел выжечь зло, рожденное в нашем искаженном грехом сердце. Призывая к милосердию, Господь предлагает нам путь покаяния, немыслимый без милостивого отношения к окружающему миру, к каждому человеку. Он не признает гуманизма сословий, когда людей разделяют на разряды, и обрекают мечу и пожарам за принадлежность определенной группе людей. В проповеди Христа не услышим науки ненависти, в которую погружено человечество много веков; Он не призывал идти на демонстрации с требованием смертной казни для протестантов и инакомыслящих; Его проповедь требует милости. И даже Свой грозный суд обращает для того, чтобы совершилось покаяние.
«Если ты в этом сомневаешься, поразмысли над тем, что сказано Духом Церквям. Эфесян Он обвиняет в забвении прежней любви, фиатирцев обличает в блуде и поедании идоложертвенного, на сардийцев жалуется, что дела их не завершены, верующих Пергама порицает за лжеучение, лаодикийцев обвиняет, что они полагаются на богатство. И все же Дух всех их призывает к покаянию, хотя и грозит им. Он не угрожал бы не кающемуся, если бы не миловал кающегося. Можно было бы сомневаться в этом, если бы и в других местах Он не являл Свое неоскудевающее милосердие. Он говорит: Разве упавший не встает и совратившийся не обращается? (Иер. 8,4). Бог — именно Тот, Кто больше хочет милости, нежели жертвы (Ос. 6,6). Радуются небеса и обитающие там ангелы о покаянии человека. Возрадуйся, грешник, и ободрись, ибо видишь, где радуются о твоем возвращении! А что еще стремятся нам разъяснить свидетельства Господних притч? Например, женщина потеряла драхму, стала ее искать и нашла, и созвала подруг порадоваться вместе с ней,— разве это не напоминает обращенного грешника? Заблудилась и у пастыря одна овечка, но целое стадо не было ему дороже ее: одну ее он ищет, желая ее более всех, и, наконец, находит и приносит ее на своих собственных плечах, поскольку она ослабела в своем блуждании. Не умолчу и о том кротком отце, который вновь призывает своего расточительного сына и охотно принимает его, покаявшегося после перенесенной им нужды, закалывает упитанного тельца и на радости устраивает пир. Почему нет? Ведь он нашел потерянного сына, и более дорогим себе счел того, кого приобрел вновь. Кого нам нужно понимать под этим отцом? Разумеется, Бога, ибо нет другого такого Отца, столь полного любви. Следовательно, Он принимает тебя, Своего сына, хотя ты расточил принятое от Него и возвращаешься нагим,— принимает потому, что ты возвратился, и более будет радоваться твоему возвращению, чем благоразумию другого сына. Но только если ты раскаешься от души, свой голод сравнишь с сытостью отцовских наемников, если оставишь свиней, нечистых животных, если вновь обратишься к отвергнутому тобой Отцу, говоря: Согрешил, Отец, и более недостоин называться Твоим сыном (Лук. 15,21). Исповедание грехов настолько их уменьшает, насколько притворство их увеличивает. Ибо исповедание свидетельствует о желании исправиться, а притворство говорит об упорстве» (Тертуллиан).
Искреннее исповедание спасительно и действенно. Собственно, христианин, совершающий его, в отношении себя проявляет милость. Можно сказать, что милосердие, в отличие от ненависти, однозначно служит человеку, делает человека образом и подобием своего Творца.
Порой, кажется, что проявлять милосердие в реальной жизни не только не просто, но и не продуктивно. Но вспомним Давида, милующего Саула, желавшего ему смерти. Давид дарит жизнь тому, кто был его соперником: один удар меча и царство в руках Давида, но он не позволил себе такой безумной роскоши, как убийство тестя. Давид поступает алогично, вопреки логике, ибо верит, что сужденное ему свершится по воле Того, Кого он любит больше своей жизни.
Удивительно, что Израиль, воспитанный на таких библейских примерах, до сих пор человеческую силу противопоставляет Божественной. Не помнят замечательной истории Каина, убившего своего брата. Господь категорически запретил убивать братоубийцу, тем самым, давая возможность совершить акт покаяния и напоминая, что только Он имеет право совершать суд. Право же человеческого рода следовать за Божественным законом, суть которого заключена в прощении и любви.
Взгляните на человека, который протягивает вам кружку колодезной воды. Как становится добродушным его лицо, как светятся нежностью глаза, как светлым становится его существо; еще более просветленным становится человек, когда оказывает милость болящему. И как же меняется лицо человеческое, когда оно искажено гневом: в этот момент в его душе нет места милости и прощению, этим моментом он сам убивает себя.
Призывая к милости, Господь показывает человеку путь, по которому необходимо идти. Ни одно общество не способно долговременно существовать, если оно будет построено на ненависти. Если призывают к солидарности, но при этом толкают к ненависти и убийствам, то неизбежно превращение этого общества в скотный двор, где людей будут резать как баранов, а тех, кого не прирежут, превратят в безликую массу, лишенной всякой индивидуальности. А весь смысл жизни будет заключен в материальном благополучии, который не будет подниматься выше вкусной еды и распутных женщин.
В этих условиях сложно устремляться к горнему, ибо сознание с детства поражают утопическими идеалами и неисполнимыми требованиями. Наверно, в таком утопическом мире пребывало иудейское общество, превратившее религиозную жизнь в формальное обрядоверие. Возвращение к истокам могло произойти только после духовного очищения.
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8).
Приобщение к Абсолютной чистоте неизбежно приводит к изменению человеческого естества. Но это изменение возможно только при условии осознания свого греховного положения. Как говорилось выше, необходима искренняя исповедь, способная очистить не только душу, но и тело. Конечно, начинается с души. Если не произойдет рождение души, то погибнет и душа и тело. Свидетельствуя о душе, Тертуллиан скажет:
«Повсюду Бог и повсюду благость Божья; повсюду демоны и демонские проклятья, повсюду призывы к Суду Божьему; повсюду смерть и сознание смерти, и повсюду свидетельство этого. Всякая душа по праву своему возглашает то, о чем мы не смеем и пикнуть. Стало быть, всякая душа заслуженно является и виновницей и свидетельницей, — и настолько же виновница заблуждения, насколько свидетельница истины, и в Судный день предстанет перед чертогами Божьими, не имея, что сказать.
Ты проповедовала Бога, но не искала Его, отвращалась от демонов и почитала их, взывала к Суду Божьему и не верила в него, представляла себе муки адовы и не остерегалась их, разумела имя христианское и христианское имя преследовала».
Спасительность исповеди признавали древние Отцы Церкви, понимая, что очистительное покаяние необходимо в первую очередь для разума, который, порой, своим безудержным стремлением к познанию уводит себя в философские умозаключения и тупиковые оправдания, тем самым, лишая себя возможности Боговидения. Ибо в тупике можно увидеть разве что темно-серые краски, приводящие в смущение и сомнение.
Путь очищения прост. Однако человеческому сознанию свойственно усложнять бытие. Вместо того чтобы открыть дверь, за которой Христос, мы топчемся при дверях. Боимся сделать шаг, способный изменить нашу жизнь. Сознание еще хочет побыть в полусогнутом состоянии. Но не только разум колеблется в принятии решений. Инстинкт плоти не отпускает человеческое естество на свободу, и происходило торможение духа. Искаженная природа бунтовала против Богообщения. В то же время остатки древней Святыни, пребывающие в нас, толкали к познанию Истины.
Душа, христианка по природе, требовала Добра и Любви. Но так устроен мир, что, приближая себя к добру, зачастую оказываемся во зле. Получается откровенный сатанизм. Лукавый, как известно, свой бунт оправдывал тем, что хотел стать на место Абсолютного Добра, и так же, как и Бог, творить добрые дела. Его мотивация вымощена благими намерениями, однако ведут они в ад. Невозможно скверными руками совершать добрые дела, ибо от прикосновения дела станут скверными. Чистота несовместима с насилием. Наверно, поэтому Господь категорически против всякого революционного выступления (абсолютно бредовыми видятся утверждения, будто бы Христос – революционер-коммунист). Путь к Богу не имеет ничего общего с петляющей дорогой, по которой движется отвергшая Творца цивилизация.
Встреча с Богом происходит в другой реальности. И человек должен быть готов совершить переход в эту реальность. «Чрез гонения, чрез поношения, чрез страдания от ложных обвинений, чрез оплевания, чрез удары по щекам и удары плетей, чрез венец терновый, чрез крест и чрез смерть» (Бл. Августин).
Другого пути нет. Поэтому, либо открываешь смело дверь, либо возвращаешься в царство плоти. Тот же, кто вошел в дверь приближает себя к Отцу, переставая быть пасынком, но – сыном.
«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5: 9).
В сыновстве наступает слияние временного и вечного, тварного с Рожденным, плотского с духовным. Достижение этого слияния ведет к началу иного бытия. Господь призвал к миру, когда человеческий род был поражен войной, войной с ближними и дальними, войной с самим собой.
О, если бы Израиль осознал, что он потерял, не приняв путь Христов. В хаос сознаний он приносил мир, но Иудея отвергла Его: им была необходима война. В обществе – революционное брожение умов; духовная жизнь суживалась до узкополитических диверсий при разнородном объеме информации, в которых проблематично было разобраться. Наверно, поэтому запутанное сознание израильтян испуганно до сих пор воспринимает Нагорную проповедь Христа. Их торгашеское мироощущение не могло принять миротворчество Господа. Их мировоззрение находилось в области материальных представлений. В этих представлениях был иудейский рай и человеческое счастье. Надо признать, что это дало возможность удивительно приспосабливаться в сложнейших социальных условиях в последующие века.
Отвергая мир Христа, Иудея соглашалась на имитацию. Склонный к воображению иудей удовлетворялся своими бурными фантазиями об Элохиме. Христос пришел с жесткими требованиями, иудею же хотелось задавать бесконечные вопросы о смысле бытия. Они, «вступив в область веры, только и делают, что вопросы изобретают, - что то, что это, почему так, почему этак. Люди, страждущие пустой пытливостью. За истиною не гонятся, а лишь бы пытать и пытать. И решение, нашедши вопросам, недолго останавливаются на нем, а скоро чувствуют нужду приискивать другое решение. И так кружатся день и ночь, пытая и пытая, и никогда вполне не удовлетворяясь допытанным. Иной за удовольствиями гоняется, а они за удовлетворением пытливости своей» (Еп. Феофан Затворник).
Вместо блаженства, самодовольство и сытость, вместо истинного блаженного покоя, видимость покоя, а там, где только видимость, а не реальность, там не может быть Правды. Даже, обращая свои взоры в небо, взывали не о мире, но о войне, которая должна была устроить совершенное общество. Такое положение вещей не могло не породить противоречивость в сознании. Не обладающей Христовым миром душе невозможно было соединить сакральное и вечное с сиюминутной социальностью. Вместо гармонии царствовала, по словам Леонида Андреева, «прелестнейшая дисгармония». Дисгармония, значит, разрыв с самим собой и окружающим миром, что неизбежно ведет к противоборству с Богом. Разорванная на части душа не способна бороться со страстями и похотями, не способна бороться с эгоистическим началом, искажающим нашу природу. Не надежна она и тогда, когда признала разумом Истину, но при первом столкновении с миром лжи, отступает и соглашается на переговоры с лукавым. Такой мир Христос не приемлет. С этим миром Он поведет духовную войну. Эта война будет не против плоти, но, как скажет Апостол, против духов злобы. В этой войне Христос называет Своих последователей сынами Божьими, давая понять, что сила на стороне Бога и Его сыновей. В этой войне, как писал Бл. Августин, христиан ждут лишения, но таков путь христиан, в конце которого ожидает несомненная награда.
«Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5: 10).
Нагорная проповедь была произнесена в начале служения Христа, поэтому слушателям было странно слышать, что их ожидают гонения. В синагогах читалось Слово Божье, иудею не возбранялось говорить о Св. Писании, толковать его. Однако Христос в отличие от Ветхого Завета, где чаще всего говорилось об отношении Бога и народа, «выдвигает на первое место отношение между Богом и душой.
«Проповедь Иисуса обращена не к «массам», не к безликому муравейнику, а к личности. В толпе духовный уровень снижается, они оказываются во власти стадных инстинктов. Поэтому Христос придает такое значение отдельным судьбам. В любом человеке заключен целый мир, бесконечно ценный в очах Божиих» (О. Александр Мень).
И этот мир будет готов сражаться против лукавого, потому что борьба идет за каждого человека. В этой борьбе за человека рождалась Вселенская Церковь, единством своим созидающая Новую историю человеческой цивилизации. Господь знает, что Его последователей встретят не лавровыми венками, но темницами и казнями.
По слову Тертуллиана христиане «призваны на службу Бога Живого с тех пор, как при крещении дали присягу. Между тем, ни один воин в походе удобств не знает. Не с мягкой постели он встает, чтобы идти в сражение, но выходит из лагеря, где жесткость земли, суровость воздуха и грубость пищи закалили его тело. Даже в мирное время воины заняты упражнениями: маршируют с оружием, ходят в учебные атаки, роют окопы, учатся строить «черепаху». Они делают все это в поте лица, чтобы закалить тело и душу — и в тени, и на солнце, и под дождем; сменяя платье на доспехи, тишину на крик, отдых на тревогу. Вот почему, воины Христовы, какими бы жестокими ни казались ваши испытания, считайте, что они призваны закалить вас. Вам предстоит прекрасное состязание, устроитель которого — Бог Живой, распорядитель — Святой Дух, а призами служат вечная жизнь, ангельское обличье, небесная обитель и слава во веки веков. И вот, ваш наставник Иисус Христос, который умастил вас Святым Духом и вывел на эту борцовскую площадку, пожелал, чтобы вы накануне состязания подвергли себя определенным ограничениям для укрепления сил. Ведь и борцы для укрепления тела соблюдают строгий режим: воздерживаются от роскоши, от тонких лакомств и изысканных вин. Чем больше они потрудятся в воздержании, тем больше уверены в предстоящей победе. Но они, по словам апостола, ищут тленных венков, а мы стремимся стяжать нетленный (1 Кор. 9,25). Так будем же тюрьму считать площадкой для тренировок, откуда нас выведут подготовленными на старт: ведь мужество в испытаниях крепнет, тогда как роскошь его расслабляет».
Изначально Церковь готовилась к противоборству с миром, поэтому Господь не оставляет Своим попечением церковный народ.
«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мф. 5: 11-12).
«Златоуст прекрасно осознает всю парадоксальность христианства: оно заставляет жить вопреки принятым ценностям и сулит здесь, на земле, одни неприятности: «Христос как бы так сказал: хотя бы вас называли обманщиками, льстецами, злодеями или иначе как-либо, - вы все же блаженны. Что может быть необычнее этих наставлений, когда то, чего другие избегают, Он называет вожделенным, то есть нищету, горе, гонения, поношения». Лучшим доказательством истинности христианства, лучшим доводом в его защиту служит сам факт его распространенности: «Тем не менее Он и сказал это и убедил не двух, не десять, не тысячу, не десять тысяч людей, а всю вселенную. И толпы народа восхищались, хотя слышали вещи тяжкие, мучительные, совершенно непривычные для большинства. Такова была сила Говорящего»» (Т.А. Миллер).
Большинство, к сожалению, будет требовать распятия Христа, но малая часть составит Первенствующую Церковь. И эта Церковь будет плыть по житейскому морю, преодолевая многочисленные препятствия. Будет преодолевать, потому что Сам Господь будет руководить плаванием Своего корабля; мореплавателям же необходимо помнить, по слову Св. Афанасия Великого, что «Воля же Христова состоит в том, чтобы прилепляющийся к Нему ничем вообще из этого века не увлекался, ни о чем земном не заботился, но нося крест Распятого за него, имел одну только заботу и попечение – днем и ночью непрестанно воспевать Его в песнях и славословиях, иметь просвещенное око мысли, знать волю Его и исполнять ее, обладать простотой сердечной и иметь ум чистым…»
Говоря Израилю проповедь, Христос хотел донести до избранного народа, что Его приход в качестве Мессии должен быть приготовлен сердечным покаянием. Правда Божия состояла в том, чтобы не строить государственного монстра, о чем мечтали многие иудеи, но создавать Церковь, вполне способную заменить бездушную государственную машину. Господь предлагал на развалинах иудейского государства, которое фактически уже исчезала с политической карты мира, создать Новое Царство, Царство Духа. И это Царство не носило яркой выраженной национальной окраски: оно было вселенским.
Несмотря на свой узко-национальный взгляд на мир, иудей обладал удивительной поэзией сердца, жаждой сотворчества с Богом. Поэтому Христос в первую очередь обращается к иудейскому сознанию, видя в нем благодатный источник, из которого потечет река блаженных и святых. В своих первых слушателях Бог увидел важное.
«Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5: 13-16).
Нарождающуюся Апостольскую Церковь Христос называет солью и светом. И тот, кто принадлежит к христианской общине, обитает в свете, кто же отвергает Церковь и Христа, оказывается во тьме.
Блаженный Феофилакт скажет: «Кромешная тьма, будучи удалена от Божественного света, по тому самому и составляет самое тяжкое мучение, что она удалена от Бога. Можно представить на это и следующую причину. Грешник, удалившись по грехам своим от света правды, и в настоящей жизни уже находится во тьме: но поелику здесь еще есть надежда на обращение, то эта тьма не есть кромешная. А по смерти, если он не покаялся, настанет истязание и его окружит кромешная тьма. Ибо надежды на обращение тогда уже нет, и наступает совершенное лишение Божественной благодати».
Чтобы этого не произошло, Церковь предлагает свидетельствовать Истину, как это делал Христос в Нагорной проповеди.
«Я, говорит Он, возжег свет, а вы своим старанием должны поддерживать этот свет, - и это не для себя только самих, но и для других, которые должны воспользоваться его сиянием и руководствоваться им к истине <…> Кроме спасения людей, Христос показывает затем и другую пользу, которая может побудить учеников к усерднейшему и ревностнейшему исполнению их обязанностей. Если хорошо будете жить, говорит Он, то не только обратите всю вселенную, но и будете способствовать к славе имени Божия; напротив, худою жизнию и людей погубите, и дадите повод к хуле имени Божия» (Свт. Иоанн Златоуст).
Учение Христово настолько противоречит общепринятым понятиям, что столкновение с общественной средой выглядело неизбежно. Но, повторюсь, Господь шел на противоборство, зная, что есть еще горячие сердца, способные искренне принять Его проповедь. Но проповедь надо было начинать с азов, с признания и понимания великого Декалога, стоящего в основании Священного Предания.
«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5: 17-18).
Это был и есть закон Вечности. Христос показывал, что несоблюдение вечного закона не приведет человека к Благодати. Отвергая первую заповедь, автоматически нарушаем вторую, и далее по нисходящей вымощена дорога в ад.
Если Господь не смысл жизни, то в нашем сознании Он будет восприниматься как философская игра слов или неживая абстракция, состоящая из математических формул. В таком состоянии не может быть благоволения к Его имени, которое поминается всуе; невозможно помнить и день субботний, ибо его Слово, превращенное нашим сознанием в формулу, воспринимается как надоевший и наскучивший обряд. В данном восприятии ни капельки любви к Отцу Небесному, что неизбежно ведет к отрицанию любви отца земного. И не поможет голос крови, потому что выгода покажется более естественным состоянием существования, чем родственные отношения. Это приведет к разрушению пирамиды соподчиненности и взаимоответственности. Хаос – отец взрывоопасных движений, в результате которых происходят убийства, воровство, блуд и оправдывающая все ложь. Общественные ценности, своим фундаментом имеющие семью, также будут уничтожены.
Поэтому Христос непреложно требует исполнение Десяти Святых заповедей и Закона, данного Богом Моисею. Чтобы достичь Блаженства, необходимо своим основанием иметь Закон. Это каменный фундамент, на котором строится христианский Храм. Эта первая ступень на Небо, тем более, что Само Небо спускается к человеку, тем самым, давая «нам разуметь, что и весь мир должен принять иной вид. Не без причины Он сказал так, но с той целью, чтобы возвысить дух слушателя и показать, что Он праведно поступает, учреждая новые правила жизни; если вся тварь должна принять новый вид, то и род человеческий должен быть призван к другому отечеству – к образу жизни высшей» (Свт. Иоанн Златоуст).
Этот образ жизни можно было принять только сердцем. Именно к нашему сердечному движению в первую очередь обращена Нагорная проповедь, ибо с человеческой точки зрения она настолько алогична, что принять ее, казалось, безумием.
Трудно было исполнять Десять Заповедей, но они подавались логическому осмыслению. Заповеди же блаженств на первый взгляд пугали и человеческому естеству казались неисполнимыми. Исполнение могло быть только в том случае, если Господь примет горящее сердце и поведет вослед Себя.
«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5: 19-20).
Приход Господа подобен тихому ветерку (как это было с многострадальным Иовом), вошедшему в суть и превратившему едва одушевленное, приземленное, похожее на животное, существо во вдохновленный образ и подобие Божье. В мир пришла Благодать и Любовь. Ветхий Завет исполнил то, что он должен был исполнить. Он ограничил греховное естество человека, но даровать спасение, был не в состоянии. Только Личность Христа, пришедшая в человеческое естество, могла преобразить человеческий род. Христос даровал Закон духа жизни, по слову Апостола Павла, устраняя закон греха и смерти.
«Самый невнимательный человек не может быть не поражен громадною разницею между произнесением этой проповеди и провозглашением закона на Синае. Суровый закон Синая был провозглашен среди громов и молний, трубным гласом, громко раздававшимся среди утесов горы. Напротив, нагорная беседа сладостно лилась среди покоя и красоты ясного, тихого рассвета. Тот грозно исходил к устрашенной совести от невидимого существа, окутанного густыми облаками, разрушительным пламенем и клубящимся дымом; эта была произнесена нежным голосом человеческим, который трогал сердце бесконечно кроткими словами мира. Тот был дан на пустынной и грозовой горе, которая своими красными гранитными скалами как бы угрожает палящей пустыне; эта – на бархатной и цветистой мураве зеленого склона горы, спускающейся к серебристому озеру. Тот поражал сердце ужасом и смятением; эта разливала в нем мир и любовь. И однако же новые заповеди горы блаженств даны были не для того, чтобы отменить, а скорее исполнить закон, изреченный некогда на Синае. Тот закон был основан на исконном различии между правым и неправым, различии, столь же незыблемом и крепком, как гранитные основы мира. Легче сдвинуть небо и землю, чем нарушить малейшую букву, одну йоту, или ничтожнейшую черту этого кодекса, который содержит основные начала нравственной жизни. Иисус говорил, что Он пришел не отменить закон, но исполнить его, повиноваться ему; хотя в то же время Он поучал, что это повиновение не имеет ничего общего с левитской привязанностью к букве, а есть скорее подчинение сердца и воли внутреннему смыслу и духу заповедей. Он исполнил этот древний закон полным соблюдением его и сообщением силы соблюдать его всем верующим в Него, хотя в то же время придал ему более общее и глубокое значение» (Ф. Фарар).
Недалеко от Иерусалима рождалась Новая цивилизация, но это цивилизация своими корнями уходила в древнее прошлое. Христос восстанавливал человека, возвращая ему первоначальную духовную сущность.
«Изрекши угрозы против преступающих закон, и обещав великие награды исполняющим его, показав затем, что по праву требует от нас более прежнего, Христос начинает наконец предлагать новый закон, - притом не просто, но сравнивая его с постановлениями древнего закона. Таким сравнением Он хотел показать, во-первых, что Его законоположение не противоречит прежнему, но весьма согласно с ним; во-вторых, что Он справедливо и весьма благовременно к древнему закону присоединяет новый» (Свт. Иоанн Златоуст).
И тот, кто стремится обрести Благодать, будет испытывать тягость, следуя Ветхому Закону, который, подобно гирям на ногах бегуна, притягивает к земле. Ему необходима другая степень совершенства. И Христос показывает ее.
«Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону; а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф. 5: 21-26).
Об эту степень, или ступень, споткнулся Израиль, еще пребывающий в тенетах закона и не понимающего, что наступала пора Восхождения на высшую ступень Бытия.
Лишь малый остаток этого народа готов был совершить необычный полет на небеса, при этом физически оставаясь на земле. Во Христе увидели и Отца, и Брата, и Друга.
В малом остатке рождалось необыкновенное соборное чувство, которое постепенно переходило в духовное состояние. Новая Церковь уходила от стадного инстинкта, чтобы исповедовать Личность, и Она же не принимала крайнего индивидуализма. Рождалось новое отношение к жизни, и это отношение получило название – соборное.
Не толпа, но Хор славил Бога. И в этом Хоре отчетливо слышался голос каждого человека. Этот голос не мог проклинать существующее по воле Бога. Христос обращался к сознанию, прекрасно понимая, что всякое противодействие Богу и человеку рождается в духовном мире, в человеческом естестве. Не ограничение человека, но его полное изменение требовала проповедь Господа. Он предлагал человеческому роду войти в Удел, данный Отцом, чтобы в этом уделе началось преображение нашего естества. Человеку было предложено перейти из смерти в жизнь. Став соучастником жизни, можно было позволить себе совершать то, что доселе было немыслимо. Возлюбив Бога, человек получил право на свободу деяний, по слову Бл. Августина. Приближение к Абсолюту рождает желание добра и мира. Враждебное отношение к бытию лишает нас мира как физического, так и духовного.
Вкусив же меда, не следует возвращаться к дегтярному маслу. Историческое христианство пестрит отпадениями человека от благости Божьей, вследствие элементарной человеческой слабости и странного тяготения к искаженному бытию. Это болезнь, которую необходимо преодолеть. Собственно, рабы, получив свободу, не всегда могут ей распоряжаться, и возвращаются обратно к своему бывшему хозяину. Часто это происходит оттого, что, живя в рабстве, тешили себя надеждой на освобождение, но, получив желаемое, лишились мечтательного и прелестного состояния. Иному человеку такое состояние дороже свободы.
Распять плоть со страстями и похотями, по слову Апостола Павла, в таком состоянии проблематично. Скорее «распинают плоть, но не со страстьми и похотьми, а страстями и похотями» (Еп. Феофан Затворник). Наверно, поэтому большинство израильского народа согласно было остаться под сенью закона. Но закон суров, и следовать ему, значит, быть в подчинении ему. Израиль соглашался на роль слепого орудия закона. С приходом Христа закон становился душевным, но не духовным. Этого Израиль до сих пор не может принять. Если продолжать следовать закону, то останется народ в области взаимного противодействия. Там, где царствует закон, - война, месть.
Христос предлагает человеческому роду – мир и прощение. Но это прощение Он хочет поселить в нашем сердце. Это непостижимо, но в этой вероятной непостижимости – Бог. Вечность приобщает к Себе ограниченное пространство и время.
Новая Церковь приобщалась к Непостижимому. Не обращали внимания на благоприятные или неблагоприятные обстоятельства, но уповали на Божественного Учителя.
Ладья новоиспеченных христиан причалила в Иорданских водах, чтобы слушать голос Божий. Две тысячи лет назад наша соборная душа приняла Христа. Человечество в лице израильского Остатка, изнасилованное пороками и страстями, припало к крещенской воде, тем самым, готовя себе спасение. Св. Златоуст, обращаясь к своей Церкви, говорил:
«Скажи душе своей: ты скорбишь о том, что я лишаю тебя удовольствия; но радуйся, потому что я готовлю для тебя небо. Ты трудишься не для человека, но для Бога; потерпи же немного, и ты увидишь, какая произойдет отсюда польза; пребудь твердою в жизни настоящей, и ты получишь неизреченную свободу».
Господь Сам пришел, чтобы даровать нам свободу. Конечно, груз прежнего исторического делания тянул к земле, но души уже были обращены к небу, готовясь сердечно принять высший нравственный закон.
«Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5: 27-28).
Ходящий по земле еще держится инстинктами плоти, и один из самых страшных инстинктов – блудный, превращающий человека разумного в необузданное животное. Эта необузданность накапливалась веками, передавалась из поколения в поколение, становилась своеобразной традицией. И, несмотря на строгие предписания закона, относительно блуда, они, эти предписания, постоянно нарушались. Причем, зачастую наказывали женщину, взятую в прелюбодеянии, мужчина же выходил сухим из воды. Известны были и случаи, когда муж забивал жену, чтобы жениться на другой. Положение иудейских женщин было губительным. Наверно, поэтому иудеев мужского пола вполне устраивала та ситуация, которая сложилась в Израиле в первом веке от Рождества Христова.
Но Господь давал Новый Завет не только для конкретного народа, но и для всей вселенной. Он проводил резкую черту между прелюбодеянием и истинной любовью. Истинная любовь никогда не посмеет затащить в постель предмет своего обожания, путая явление с сущностью. Там, где похоть и страсть, любви быть не может. Ее не может быть и там, где нет общего духовного поля. Вне его невозможно соорудить храм любви.
Христос более чем кто знает приверженность человека к сексуальному инстинкту. Этот инстинкт создает иллюзию власти и свободы. Поэтому такое жесткое требование борьбы с ним. Это не просто плотское вожделение, это уничтожение богоподобия человека, превращение его в игрушку лукавого.
«Христос пришел избавить от злых дел не только тело, но еще более душу. Так как благодать Духа Святаго мы принимаем в сердце, то Спаситель прежде всего его и очищает» (Свт. Иоанн Златоуст).
Непреложное требование чистоты потому важно, что, прикоснувшись скверны, своего внутреннего человека наполним смущением и беспокойством. Особое значение на пути к Господу предполагает красота женщин и их поведение. Св. Отцы постоянно предостерегают женщин от вальяжного поведения, соблазнительных телодвижений. Апостол Павел жестко критикует желающих украшаться без меры, вести изнеженный образ жизни.
Тертуллиан, размышляя о женских украшениях, писал: «Зачем нам стараться губить наших братьев? За чем притворными прикрасами возбуждать в сердцах их похоть? Если новый Господний закон равное полагает наказание и за желания и за дела бесчестные: то думаете ли вы, что тот, кто причинил другому гибель, останется без наказания? Знайте же, что вы действительно губите брата своего, когда, представляя глазам его свою красоту, порождаете в нем похотливые желания. Он уже в душе своей совершил то, чего преступнически пожелал, и вы становитесь для него так сказать мечем, его убивающим. Впрочем, хотя бы с вашей стороны и не было никакого положительного проступка: но не менее того вы не извинительны. Подобно сему, когда случится убийство в доме: то хозяин дома, хотя бы и не участвовал в преступлении, но за небрежение подвергается строгости правосудия».
Конечно, Христос не считает женщину исчадием ада. Это было бы клевета. Но Он призывает женскую половину человеческого рода к чрезмерной осторожности. Достаточно вожделенного взгляда, и вся жизнь может пойти под откос. Чтобы этого не допустить, свою жизнь необходимо сверять с жизнью Иисуса Христа.
«Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф. 5: 29-30).
Это немыслимо, но в этом непостижимый Господь. К этой непостижимости и призывается человек, чтобы в самом себе создавать храм Божий. Храм же Божий не может быть в одной ограде с публичным домом. Это, действительно, будет абсурдом. Равновесия невозможно, ибо одно другого должно перевесить. И это перевешивание рождается в сознании, неизбежно переходящее в действие. Христос резко выступает против так называемых «свободных» отношений, которые уже поразили человеческое сознание с древности.
«Если друг твой, который вредит тебе, будет совершенно неизлечим, то он, будучи, от тебя отсечен, и тебя освободит от всякого вреда, и сам избавится от большого осуждения, поскольку он, помимо своих грехов, уже не будет подлежать ответственности и за твою погибель. Видишь ли, какою кротостью и попечительностию исполнен закон Христов, и какое великое оказывается человеколюбие в мнимой Его строгости? Да слышат это те, которые спешат на зрелища, и ежедневно делают себя любодеями! Если закон повелевает нам отсекать от себя вредного друга, то какое могут иметь извинение те, которые на зрелищах ежедневно привлекают к себе совершенно незнакомых им, и сами изобретают бесчисленные случаи к погибели? Итак, Спаситель не только не позволяет смотреть любострастными очами, но, показав происходящий от этого вред, еще более усиливает закон, повелевая нам соблазняющий член вырывать, или отсекать, и бросать от себя прочь» (Свт. Иоанн Златоуст).
Наша проблема в чрезмерной любопытности, в желании узнать неизведанное. Но эту неизведанность духовного плана переносим в плотское естество, а оно-то толкает к греху.
Элементарно забывается, что новое – это хорошо забытое старое. И, находясь в поиске, человек часто наступает на одни и те же грабли, совершая при этом примечательный удар по сознанию. Выход только в отдании своей свободы Абсолюту – Богу, устроение своего духовного мира в согласии с Откровением.
«Постигая все это, дух человеческий не является просто автоматом, слепым орудием, направляемым и руководимым Духом Святым, он – живой соработник Духа Святого. Под воздействием Духа Святого он весь активизируется, ибо с помощью святых добродетелей претворяет благодатные силы Духа Святого в свои: вводит их во все состояния существа, распространяет их по себе повсюду, и они участвуют во всех его мыслях, чувствах, хотениях, делах и словах, - во всей совокупности его жизнедеятельности. При этом благодатью Святого Духа человек очищается от греха, обновляет, освящает, преображает все органы своего духа, органы сознания и чувств: сердце , ум, душу, волю, так что они, не объятые тьмой греха и не разбитые параличам страстей, в состоянии узреть все Божественные богатства, даруемые и принесенные нам человеколюбивым Господом Христом. Эту тайну открывает нам многозаботливый Апостол, вымаливая у Бога для христиан чистоту сердечную, сердце очищенное, освященное и просвещенное благодатью Духа Святого: и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущество Его в нас, верующих по действию державной силы Его» (преподобный Иустин (Попович)).
Обновленное сознание, очищенная душа уходит из-под власти мира «свободных» отношений, где жен и друзей меняют как перчатки. В Новом мире муж и жена становятся единым целым, плоть от плоти единым духовным существом, разрыв которого не просто преступление человеческого характера, но вызов Божественному установлению.
«Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует» (Мф. 5: 31-32).
Любовь зиждется на целокупности духовных и физических отношений. Семья – это поистине неизведанное море, в которое пускается в плавание совместная ладья. И парус крепится у основания креста, вверху которого венец. Наша суть проверяется семейными отношениями. Вот где неизведанные глубины и широты. В семье продолжается строительство храма. И от личности зависит: построит он, действительно, храм, или дом «свободных» отношений. Ради строительства храма, конечно же, необходимо выжечь страсти из существа человеческого, созидая Божественное пространство и время, в котором будет обитать Вечный закон Бытия. Ради этого необходимо согласие, отсутствие взаимной вражды и ненависти. Однако любовь сложно удержать формальным установлением, она требует сердечного откровения и искренности.
Огромное значение в понимании своего бытия имеет семейное воспитание. В семье закладывается фундамент следующих семейных отношений. Вне церковного поля трудно построить семью. Поэтому Св. Отцы, несмотря на апостольское разрешение жить с язычниками, рекомендовали все-таки не строить отношения с не-христианами.
Тертуллиан, обращаясь к жене, советует своей Церкви: «Видя, как одна христианка на этих днях вступает в брак с язычником, и вспоминая такие же случаи в прежнем, я удивляюсь их дерзости и лицемерию их советчиков, ибо нигде Писание не позволяет этого. Неужели, спрашиваю я, они обольщаются той главой первого Послания к Коринфянам (7,12—14), где написано: Если какой брат женат на неверующей, и она живет с ним в согласии, то он не должен оставлять ее; точно так -же христианка, состоящая в браке с неверующим, если он живет с ней в согласии, не должна покидать его, ибо неверующий муж освящается верующей женой, как и неверующая жена освящается верующим мужем, иначе дети ваши были бы нечистыми. Это правило некоторые христиане толкуют буквально, понимая как разрешение вступать в брак с неверующими. Но совершенно ведь ясно, что этот текст имеет в виду тех христиан, которые уверовали, уже состоя в браке, что доказывают слова: Если какой брат женат на неверующей. Он не говорит: Взял в жены неверующую. Он хочет сказать, что женатый на неверующей и только что сам обращенный, должен оставаться с женой; иными словами, новообращенные не должны думать, что обязаны расстаться с женами, которые сделались для них чуждыми по вере. Он даже прибавляет обоснование, говоря, что в мире призвал нас Господь, и что верующий может спасти через брак неверующего (15—16). Наконец, это толкование подтверждает концовка: Кого как призвал Господь, тот пусть так и остается (17). А призывают, я полагаю, язычников, а не христиан. Если бы он говорил о тех, кто сделался христианином до женитьбы, то разрешил бы последним вступать в брак с кем угодно, но этому противоречили бы следующие его слова: Жена после смерти мужа свободна, и может выйти за кого хочет, но только за христианина (39). Смысл этих слов не оставляет сомнений: чтобы мы не злоупотребили словами «пусть выходит за кого хочет»,он прибавляет: Только за христианина. Итак, святой апостол, который вдовам и незамужним желает безбрачия, и себя ставит нам в пример, дозволяет им снова выходить замуж только за христианина; это — единственное условие, которое он выдвигает. Только за христианина,— говорит он, и слово «только» придает великую силу закону, делая его совершенно обязательным. Слово это повелевает и убеждает, приказывает и увещевает, обязывает и угрожает. Мнение апостола столь же ясно, сколь и строго; оно красноречиво в своей краткости, как и всякое Божественное слово, требующее повиновения. Неужели не ясно, сколько грозит вере опасностей, предвиденных апостолом от запрещенных им браков? Прежде всего, это — опасность осквернить плоть христианина прикосновением к плоти неверующего. «Но,— скажет иной,—между женатым язычником, вступающим в христианство, и неженатым христианином может ли быть такое различие, чтоб они остерегались тут осквернения, чтоб одному запрещалось вступать в брак с неверующею, а другому позволялось жить с женою, которую он уже имеет?» — С помощью Духа Святого отвечу на это: Господь предпочитает, чтобы брак не совершился, нежели допустить его расторжение. Он запрещает развод, кроме тех случаев, когда жена прелюбодействует8, а воздержание прямо рекомендует. Итак, первый обязан оставаться с женой-язычницей, второй не вправе жениться на язычнице. Согласно Писанию, язычники, уверовавшие в браке, не только не оскверняются союзом с прежними женами, но могут и освящать их; отсюда явствует, что мужчины, уверовавшие прежде брака, не могут освящать язычниц, на которых женятся, ибо благодать Божья освящает только тех, кого застала в браке; чего же благодать не освящает, то нечисто, а нечистое не имеет доли в святыне; оно само ее оскверняет и губит». И далее карфагенский пресвитер продолжает, что «христиане, женящиеся на язычницах, повинны в блуде и должны быть отлучены от общения с верующими, по слову апостола, который с такими даже есть запрещает (1 Кор. 5,11). Осмелимся ли мы предстать пред Судом Господа с таким брачным договором? Назовем ли законным брак, Им Самим запрещенный? Запрещенный союз не есть ли блуд? Неужели храм Божий не оскверняется присутствием в нем язычника, а тело Христово — прикосновением к телу блудницы? Мы не принадлежим себе, но искуплены кровью Божьей. Оскверняя плоть свою, мы Его оскверняем: Бог ясно запретил вам вступать в брак с язычниками, дабы не осквернить плоти Христовой, а добровольный грех особенно тяжек. Чем легче избежать его, тем преступнее ему поддаться. Рассмотрим теперь, какие еще опасности от этого предвидел апостол не только для плоти, но и для духа. Неужели ежедневное общение с неверующими не ослабляет постепенно в нас веры? Если общение с дурными людьми вредит добрым нравам (15,33), то к чему приведет сожительство с ними? Всякая христианка должна угождать Богу. Как же ей служить двум господам: Богу и мужу своему, тем более язычнику? Ведь угождая язычнику, она поневоле сама станет язычницей по внешности, по стремлению украшаться и ухаживать за собой, наконец, по бесстыдной развязности в постели, тогда как настоящие христиане исполняют супружеские обязанности с уважением к самой их необходимости, скромно и без излишеств, словно на виду у Бога».
Это ответ христианам, собирающимся строить отношения с внецерковными людьми, а потом удивляющиеся, что в их доме царит хаос и отсутствует любовь.
«Если слова Христовы кажутся для тебя тягостными, то вспомни выше сказанное, где Спаситель назвал блаженными слушающих, и ты увидишь, что исполнение этих слов очень возможно и удобно. Кроткий, миротворец, нищий духом и милостивый изгонит ли жену? Тот, кто примиряет других, будет ли сам питать вражду к своей жене?» (Свт. Иоанн Златоуст).
Итак, кто изначально имеет общедуховное поле сохранение истинной любви вполне по силам. И разрывать это поле на части есть преступление. Это все равно, что бросить раненого бойца на поле боя под тем предлогом, что спастись одному легче. Но такой поворот событий у любого нормального человека вызовет отторжение и неприятие, более того, человек, совершивший поступок такого характера будет почитаться подлым.
Однако развод почему-то вместо осуждения воспринимается зачастую как вполне нормальное явление. Не знаются или забываются слова Св. Афанасия Великого, который писал: «Будем блюсти любовь, ибо она больше всего. Ведь Господь говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем своим, всею силою твоею и всею душею твоею, и ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». Также сказано: Бог есть любовь (1 Ин. 4:8) и Он прежде возлюбил человека и Самого Себя предал за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония. Поэтому, если Сам Господь умер за нас, то и мы должны полагать наши души один за другого. Бог есть любовь и имеющий любовь имеет Бога. Ибо Он Сам сказал: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35). Так что, если человек утруждается, но не имеет любви к ближнему, то напрасно и утруждается. Итак, покажи любовь к ближнему не только словом, но и делом. Да не властвует какой-то порок над сердцем твоим. А если буде властвовать, то твоя молитва не взойдет к Богу чистой. Солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4:26). Имей кротость, имей терпение, великодушие и детскую простоту. Ибо Господь говорит: Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»(Мф. 18:3).
Таким образом, несоблюдение слов Христа для христианина означают отпадение от Любви Господней, признание же законов мира выше закона Божественного совершает подмену понятий, и человек уже не образ Божий, но имитация Добра и Любви. Необходимо сделать нравственный выбор: либо с Христом и Его Церковью, либо с действительностью, искаженной лукавыми бесами. Третьего пути не дано.
«Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5: 33-37).
И тот, кто идет вослед Христу, должен оставить гордыню искаженной действительности, предав свою волю Провидению. Ибо и клятвы мы произносим, дабы утвердить свою самость, но никак ради Бога. Златоуст говорит, «что клятва происходит от неприязни…». Если любовь становится смыслом бытия, то нужно ли постоянно пустословить, ежечасно выражаю свою любовь не делом, но празднословием.
Иудейский мир, привыкший к Ветхому закону, не мог принять Любовь Христа. Им казалось странным, что то, что было хорошо вчера, почему-то несовершенно сегодня.
Святитель Иоанн приводил такие примеры: «… быть носиму на руках в первом возрасте хорошо, а после вредно. Питаться разжеванной пищей в младенчестве хорошо, а после – отвратительно. Питаться молоком и прибегать к сосцам в начале полезно и спасительно, а после вредно и опасно» (Толкование на святого Матфея Евангелиста).
С одной стороны ветхие представления о жизни удерживали сознание, с другой – субъективное восприятие мира, что характерно было для неофитского сознания.
«Когда человек, обращаясь к Богу, утаивает что-то свое, хочет сберечь в себе что-то от своего прежнего, удаленного от Бога существования, то он неизбежно впадает в то полухристианство, которое может оказаться в очах Божиих омерзительнее самого язычества: «о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:15-16)» (архиепископ Нафанаил (Львов)).
Христос побуждает к борьбе в первую очередь с самим собой. И в этой борьбе, возможны, падения и отступления. Однако не стоит отчаиваться.
«Итак, когда начнешь исправлять худую привычку, то хотя бы раз, хотя два, три раза, хотя бы двадцать раз преступил закон, не отчаивайся; вставай и принимайся за тот же труд – и непременно останешься победителем» (Свт. Иоанн Златоуст).
В таком непрестанном движении обретем спасение и истину, и это же движение, конечно же, не может принять клятву, которую объективно нарушаем в силу своей человеческой слабости. Ведь в нашей повседневной жизни происходит столько моментов бытия и непредвиденных обстоятельств, что нарушения данного слова неизбежны.
Чтобы этого избежать, Господь требует от нас следование Правде, которая заключена в Его Нагорной проповеди. Недаром Он подчеркивает, что все остальное от лукавого. То есть в Нагорной проповеди сконцентрирована сущность Божественного Учения, которое весьма трудно для понимания обычному сознанию.
«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 38-48).
Но недоступное человеческому сознанию, просто Божественному! Христос предложил миру войти в небесные чертоги, вступить в новую систему координат и человеческих взаимоотношений, при которых тело и душа подчиняются Духу, высшему и горнему. Господь повелевает окончательно отречься от искаженной действительности. Он не на небо зовет, Он призывает устроить небесное Бытие, уже здесь, на земле. И тот, кто примет Святыню в сердце свое, будет ли бояться бесовской злобы, которая ничего не может сделать тем, кто следует за Христом. Если выбрал путь Христов, то, конечно, уходи от Вельзевула.
О, тот, кто корнями вжился в земное притяжение, то оскорбление воспримет с горечью и желанием мести. Таковым не понять высшего смысла непротивления, своим смиренным Добром уничтожающее зло.
К сожалению, на проповедь Христову налагают человеческие размышления, не желая понимать ее Божественного происхождения. Но Слова Христовы – это путь, по которому следует идти православному христианину, сбрасывая по дороге земные привычки. Ибо в Царство Божие может войти только тот, кто очистит свой духовный мир от искажений и имитаций, кто будет помнить, что не ему должны, но он должен своему Творцу. В мир пришел Новый Адам, и у вод Иордана Он предложил поднять паруса и следовать за Ним, отбросив ветхого человека. В пути Господь требует, чтобы мы, думая о своем несовершенстве, не забывали искренних своих, подчеркивая преемственность Нового Завета, напоминая, что истинный путь, в котором закон и пророки – любовь к ближнему как к самому себе.
««Я спасу вас, и вы будете благословением», обещает Господь чрез пророка Захарию (Зах. 8,7-23). Но под каким условием? Под тем, если каждый будет говорить истину искреннему своему, если дела свои будут разбирать между собою праведно, если не будут злопамятствовать в сердце своем на ближнего своего, не будут любить лживых клятв, и полюбят мир и истину. Если исполнены будут эти условия, то, говорит Господь, «будут моим народом, и Я буду их Богом, в истине и правде» и распространится среди них благословение. Тогда услышат все сторонние и скажут: пойдем помолиться лицу Господню, ибо слышали, что Господь с ними. «И будут приходить многие племена и сильные народы, чтобы взыскать Господа Саваофа»» (Еп. Феофан Затворник).
«Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живет в нем самом: воля к господству, к подавлению и насилию – с одной стороны, и слепая мятежность, ищущая самоутверждения и безграничного простора инстинктам, - с другой. Эти демоны дремлют на дне души, готовые в любой миг вырваться наружу. Их питает ощущение своего «я» как единственного центра, имеющего ценность. Растворение «я» в стихии общества, казалось бы, ограничивает бунт индивидуума, но при этом – нивелирует, стирает личность. Выход из тупика был дан в библейской заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя». Она призывает к борьбе против звериных эгоцентрических начал, за признание ценности другого «я», к борьбе, которая должна создать высшего человека, «новое творение». Только любовь способна победить сатану» (Прот. Александр Мень).
А далее Христос предлагает еще более совершенный путь, который немыслим в древности, Он зовет Своих последователей любить своих врагов. Это уже высшая ступень совершенства. Это преодоление себя ради себя самого, это обретение истинной свободы, которая невозможна без прощения. Прощение необходимо и вытекает из природы творения. Мы все сотворены Богом, Он – наш Отец. А разве в семье не отец совершает суд? И разве мир не должен стать Божественной семьей?
Святитель Иоанн Златоуст писал, что «если тщательнее рассмотрим слова Спасителя, то увидим, что в них заключается новое предписание, гораздо еще высшее. В самом деле, Он повелевает не только любить врагов, но и молиться за них. Видишь ли, на какие восшел Он степени, и как поставил нас на самый верх добродетели? Смотри и исчисляй их, начавши с первой: первая степень - не начинать обиды; вторая - когда она уже причинена, не воздавать равным злом обидевшему; третья - не только не делать обижающему того, что ты потерпел от него, но и оставаться спокойным; четвертая - предавать себя самого злостраданию; пятая - отдавать более, нежели сколько хочет взять причиняющий обиду; шестая - не питать к нему ненависти; седьмая - даже любить его; восьмая - благодетельствовать ему; девятая - молиться о нем Богу. Видишь ли, какая высота любомудрия? Но за то блистательна и награда. Так как повеление велико и требует мужественной души и великого подвига, то и мзду за исполнение его Спаситель обещает такую, какой не соединял ни с одною из прежних заповедей. Он обещает здесь не землю, как кротким, не утешение и помилование, как плачущим и милостивым, но царствие небесное, но, что они будут подобны Богу, насколько то возможно для людей: яко да будете, говорит,подобни Отцу вашему, иже на небесех. Заметь, что Он ни здесь, ни прежде не называет Бога Отцом Своим; но там, когда говорил о клятвах, называл Его Богом и Царем великим, а здесь называет Отцом нашим. Он делает так потому, что беседу об этом хочет оставить до приличного времени. Объясняя, затем, в чем состоит богоподобие, Он говорит: яко солнце Свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и неправедныя, то есть, Бог не только не ненавидит оскорбляющих Его, но даже благодетельствует им. Конечно, здесь нет равенства ни по чему, так как не только благодеяния Божии, но и величие Его достоинства превосходит все, что только вообразить можно. Тебя оскорбляет подобный тебе, а Его - раб, и притом такой, который получил от Него бесчисленные благодеяния. Ты, молясь за врага, благодетельствуешь ему словами, а Бог благодетельствует ему весьма великими и чудными делами, освещая его солнцем и ежегодно посылая дожди в определенное время. И при всем том я допускаю твое богоравенство, какое только возможно для человека. Итак, не питай ненависти к человеку, делающему тебе зло, когда ты чрез него приобретаешь такие блага и достигаешь столь великой чести. Не кляни обижающего тебя; иначе ты оскорбление претерпишь, а плода лишишься, - понесешь вред, а награды не получишь. А это крайне безумно - претерпевши труднейшее, не перенести легчайшего. Но как это возможно, скажешь ты? Ты видишь, что Бог для тебя сделался человеком, что Он так уничижил Себя и так много пострадал за тебя, и еще ли спрашиваешь и недоумеваешь, как можешь ты прощать обиды равным себе? Не слышишь ли, что говорит Он на кресте: остави им, не ведят бо, что творят(Лук. XXIII, 34)? Не слышишь ли, что говорит Павел: восшедший на небо, и седящий одесную (Бога) ходатайствует о нас (Рим. VIII, 34)? Не видишь ли, что Он и после распятия и вознесения на небо послал к умертвившим Его иудеям апостолов, принесших им бесчисленные блага, и вместе потерпевших от них бесчисленное множество зол? Но ты весьма много обижен? Что же такое потерпел ты, что было бы подобно страданию твоего Владыки, Который после оказанных Им бесчисленных благодеяний был связан, претерпел заушения, бичевания, оплевания от рабов, и наконец претерпел смерть - и смерть поноснейшую из всех смертей? Если же ты и много обижен, то по тому-то самому и должен еще более благодетельствовать, чтобы и для себя самого получить блистательнейший венец, и брата избавить от крайне жестокой болезни. Когда больные, находящиеся в сумасшествии, наносят удары и обиды врачам своим, то последние в это-то время особенно и жалеют о них и стараются об их излечении, зная, что дерзость их происходит от чрезмерной болезни. Подобным образом и ты имей такое же расположение духа к злоумышляющим против тебя, и таким же образом поступай с обижающими тебя, потому что они совсем больные и делают все совершенно невольно. Итак, освободи врага своего от тяжкой его гордости, заставь его бросить гнев, и избавь от лютого демона - ярости. Видя беснующихся, мы проливаем слезы, а не думаем сами подобно им бесноваться. Будем поступать также и с гневающимися, потому что и они подобны бесноватым, или даже несчастнее их, потому что хотя они и беснуются, но еще не лишились ума. Потому-то и бешенство их непростительно».
Прощение и любовь, если мы сотворены Богом, что является непреложной истиной, заложено в нашей природе, и необходимо восстановить потерянное во времени и пространстве исторического существования, вернуть себе бытие, став подобным Божеству. Пример во всем Христос. И если сомневаемся, то следует поступать как Он. Если не будем поступать, как Господь, то Ему ли принадлежим, Его ли считаем своим Отцом? «Становясь святым крещением членом Церкви, каждый христианин становится составной, органической частью полноты Наполняющего все во всем и сам исполняется этой полнотой Божией (ср. Еф. 3:19) и таким образом постигает всесовершенную полноту своего человеческого существа, своей человеческой личности» (Преп. Иустин (Попович)).
Естество человека становится независимым от тленного и искаженного естества падшего мира. Происходит преображение существа человеческого. Мы входим в чертоги совершенства, где нас ожидает любящий Отец.
«Только Иисус говорит об Отце, которого может обрести каждая человеческая душа, если захочет этого. Евангелие приносит людям дар богосыновства. На тех, кто примет его, исполнятся обетования Христа. Они узнают, что с Создателем Вселенной можно говорить один на один, как с «Аввой», как с любящим Отцом, Который ждет ответной любви» (Прот. Александр Мень).
Став сынами, мы сбрасываем со своей души исторически накопившийся груз прегрешений и преступлений, начиная с Адама и Каина. Бог призвал нас, находящихся в движении и изменении к Вечности, что неизбежно вело к введению нового кодекса поведения и морали.
Глава 6
«Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 1-4).
«Наконец, Спаситель изгоняет самую пагубную страсть - тщеславие, это неистовство и бешенство, которым одержимы бывают даже люди добродетельные. Сначала Он ничего не говорил об этой страсти, потому что излишне было бы, не убедив наперед исполнять должного, учить тому, как надобно исполнять и доходить до совершенства. Но когда Он уже научил благочестию, тогда истребляет и ту язву, которая неприметным образом заражает его. Болезнь эта, действительно, не вдруг зарождается, но тогда, когда мы исполним уже многое из повеленного нам. Итак, нужно было прежде насадить добродетель, а потом уничтожать страсть, повреждающую плод ее. Чем же начинает Спаситель свою беседу? Словом о посте, молитве и милостыне, потому что тщеславие преимущественно присоединяется к этим добродетелям. Так, например, постом возгордился фарисей, когда говорил: пощуся два краты в неделю, десятину даюиз имения (Лук. XVIII, 12). И в самой молитве искал он суетной славы, творя ее на показ» (Свт. Иоанн Златоуст).
Этой суетной славы ищем, даже обладая некоторыми добродетелями. Зачем христианину искать славы у нехристианского мира? Отсутствие жизни в искаженной действительности не принесет пользы тому, кто прикоснулся иного бытия. К искажениям же нас тянет наше пресловутое эго. Уже с детства, сотворив какое-либо доброе дело, любили, чтобы нас похвалили, а то и сами начинали трубить о своих деяниях на всех знакомых перекрестках. Самоценность переходила в стадию самовосхваления, превращаясь объективно во зло. Не могу не сказать об общественных деятелях, которые, пользуясь христианской фразеологией, выпячивают не столько дела, сколько свою самость. Наверно, это объективное желание субъекта выйти из коллективного сознания.
Многие в Израиле стремились выйти за пределы объективной реальности, чтобы обрести Бога. Те же фарисеи, которых мы отождествляем с лицемерами, на самом деле не все были таковыми. Было искреннее стремление к Божественной правде. Однако это стремление было настолько искажено, что трудно было увидеть, что не личность свою раскрывают, но подчиняют ее первоначальному греху и начальнику этого греха – сатане.
Гордость, выпадая из коллективного сознания, неизбежно ведет к индивидуализму. Индивидуализм, самоутверждаясь, не способен к жертвенности и прощению, потому что свое существо обязательно будет почитать выше другого. Не напрасно Православная Церковь высокое значение придает исповеди. Феофан Затворник писал: ««Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Прит. 3,34). Припомни особенно слова эти, когда идешь на исповедь. Ничто так, как гордость не вяжет языка сказать: грешен. Смирись же пред Господом, не пощади себя, не убойся лица человека. Раскрой срамоту свою, да омоешься; покажи раны свои, да исцелеешь; расскажи все неправды твои, да оправдишься. Чем безжалостнее будешь к себе, тем больше жалости явит тебе Господь, и отойдешь ты с сладким чувством помилования. Это и есть благодать Господа нашего Иисуса Христа, даваемая от Него тем, которые смиряют себя искренним исповеданием грехов своих».
Общество, в котором человек осознает себя личностью, борющейся с искажениями первоначального бытия, произойдут постепенные положительные изменения. И уже неважно как будет называться общественный строй, если Учение Христово будет определяющим. Господь, произнося свою Нагорную проповедь, совершенно не касается политических моментов или вопросов политического устройства.
Очевидно, что демократия ли, монархия ли, или еще какой другой вид правления, не имеют значения для положительного Бытия, если не основаны на Божественной правде. Поэтому разницы, видимо, нет в общественном устройстве. Христос призывает к переделке всего человека. Что изменилось сущностно в человеческом естестве при смене общественных формаций? По большому счету практически ничего. Изменения происходили только тогда, когда в обществе происходило религиозные возрождения (деятельность Св. Моисея и великих пророков тому подтверждение). И, конечно же, с приходом Христа в мире стали происходить изменения фундаментального характера. Бог призвал нашу совесть, лишенную всякого эпатажа, к общению с Собой, даруя безграничную свободу. Бог желает беседовать со свободной личностью.
«И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф. 6: 5-8).
И в этом разговоре не может быть лжи и лицемерия, мелочности и фарисейского формализма. «Богу не нужна «дань» формального поклонения, не нужна «респектабельная» религиозность, подчиняющаяся обычаю» (Прот. Александр Мень). Господу нужно сердце человеческое, которое в сокровенной тайне свободно исповедуется своему Отцу. Именно в таинственной сокровенности кроется Божественная свобода. Теряя сокровенное, становимся несвободными, а значит беспокойными, подверженными смутному сознанию. Эта реальная действительность. Согласимся, что все мы оставляем для себя в сердце тайник, таким образом, оберегая свою свободу. Этот-то тайник и открываем Богу в беседе с Ним. Цареградский Святитель скажет:
«Из глубины сердца твоего извлеки глас, соделай молитву твою тайною. Не видишь ли, что и в царских чертогах возбраняется всякий шум, и бывает повсюду великое молчание? Так и ты, как бы входя в царский дом, не земный, но более страшный - небесный, покажи великую благопристойность. Ты находишься в сонме ангелов и в обществе архангелов, и поешь с серафимами. А все эти лики небесные сохраняют великое благочиние, и свое таинственное сладкопение и священные песни со многим страхом воспевают Царю всех Богу. Итак, соединись с ними во время молитвы, и поревнуй их таинственному благочинию. Ты ведь не людям молишься, но Богу вездесущему, слышащему тебя еще прежде твоего голоса, и знающему тайны сердечные. Если ты так станешь молиться, то великую получишь награду. Отец Твой, говорит Спаситель, видяй в тайне, воздаст тебе яве; не сказал: дарует тебе, но - воздаст тебе. Таким образом, Бог сделал Себя должником твоим, и тем самым опять почтил тебя великою честью. Так как Он невидим, то желает, чтобы такова была и молитва твоя. Далее Христос предлагает и самые слова молитвы. Молящеся, говорит Он, не лишше глаголите, якоже язычницы творят (ст. 7). Когда Христос говорил о милостыне, то устранял только вред, происходящий от тщеславия, а ничего более не предложил, напр., не сказал, что милостыню должно творить от праведных трудов, а не из похищенного и собранного любостяжанием, потому что это было отлично известно всем, да и раньше Спаситель уже указал на это, когда именно ублажил алчущих правды. Говоря же о молитве, Он присовокупляет еще и то, чтобы не говорить лишнего. И как там Он осмеивает лицемеров, так здесь язычников, чтобы примером низких людей устыдить слушателя. Так как сравнение с отверженными людьми особенно опечаливает и уязвляет человека, то Спаситель этим и предостерегает своих слушателей от тщеславия и многоглаголания во время молитвы. А под многоглаголанием разумеем здесь пустословие, например, когда мы просим у Бога неприличного, как-то: власти, славы, победы над врагами, множества богатства, словом - совсем для нас бесполезного. Весть бо, говорит, ихже требуете (ст. 8.) (Толкование на святого Матфея Евангелиста).
«Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» (Мф. 6: 9-13).
Молитва Господня вводит человека в самую сокровенность бытия, в тайную свободу истинного Богообщения. В молитве мы называем Бога своим Отцом, признавая Его бесконечную Святыню. «Заметим, что на первое место в этой молитве ставятся не человеческие желания, а воля Господа. Обращаясь к Нему, люди не должны искать только своего. Сын готов всегда и во всем полагаться на Отца.
Слова «да придет Царство твое» указывают, что во всей полноте оно еще не наступило. Христом прямо говорит, что в «веке сем» на земле господствуют демонические силы. Сатана доныне остается «князем мира сего».
Христос не объяснял, откуда явилось зло, и, следовательно, считал достаточным то, что открыто в Ветхом Завете. Человек призван не столько размышлять о зле, сколько бороться с ним. В Евангелии проблема зла – практическая проблема, жизненная задача, поставленная перед теми, кто ищет согласия с Божьим замыслом» (Прот. Александр Мень).
Один из основных моментов молитвы Господней, безусловно, заключается в полном предании воли творения вволю Отца. Помним, что причиной ангельского падения было своеволие, лукавый «увлеченный своей властью», по слову Бл. Августина, отпал от любви Божией. Поэтому Христос настаивает на том, чтобы мы в первую очередь Его волю ставили выше своей. Такое возможно, если сердце преданно любит Того, Кто сотворил.
Действительно, призывая Его Святыню, освящаемся, согретые Его безмерной любовью. И это освящение способствует возрождению и богоуподоблению, направляет наше движение в Царство Вечности, присутствие Которого дарует смысл Бытия каждому живому существу, ибо вдали от Бога нет подлинной жизни, нет обыкновенного света, но тьма, порожденная греховным пороком. Потому Господь призывает просить насущного хлеба. Этим хлебом, в Святоотеческом Предании, принято считать Самого Христа. Потому тот, кто причастится хлебом небесным, не будет иметь необходимости в будущем, ибо пребывание в вечности станет реальностью, в которой ни прошлое, ни будущее не будут иметь какого-либо значения.
«Он хочет, чтобы мы всегда были препоясаны и окрылены верою, и не более уступали природе, чем сколько требует от нас необходимая нужда. Далее, - так как случается грешить и после купели возрождения, то Спаситель, желая и в этом случае показать Свое великое человеколюбие, повелевает нам приступать к человеколюбивому Богу с молением об оставлении грехов наших, и так говорить: остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим (ст. 12). Видишь ли бездну милосердия Божия? После отъятия стольких зол, и после неизреченно великого дара оправдания, Он опять согрешающих удостаивает прощения. А что эта молитва принадлежит верным, - показывают как уставы Церкви, так и начало самой молитвы Господней. Непросвещенный верою не может Бога называть Отцом. Если же молитва Господня принадлежит верным, и если она повелевает им молиться об отпущении грехов, то явно, что и после крещения не уничтожается благодетельное употребление покаяния. Если бы Христос не хотел показать этого, то не заповедал бы и молиться таким образом. Когда же Он упоминает и о грехах, и повелевает просить их прощения, и научает, каким образом мы можем получить это прощение, и тем самым делает для нас легким путь к получению его, то, без сомнения, дал этот закон молитвы потому, что и сам совершенно знал, и нам желал внушить, что и после крещения можно омыть грехи. Напоминанием о грехах Он внушает нам смирение; повелением отпускать другим уничтожает в нас злопамятство; а обещанием за это и нам прощения утверждает в нас благие надежды и научает нас размышлять о неизреченном человеколюбии Божием» (Свт. Иоанн Златоуст).
Вся соль в любви к Богу и соответственно к ближним. «Господь ведал, что только Он один без греха. Поэтому и учит нас просить: «Оставь нам долги наши». Просьба о милости есть полное признание вины, ибо кто просит о милосердии, тот сознает грехи. Тем самым показывается, что покаяние угодно Богу, ибо Он более желает его, нежели смерти грешника (ср. Иезек. 33,11). Долг же в Писании есть обозначение греха: он точно так же подлежит суду, и с него спрашивается, и не избежит он справедливого взыскания, пока не отдаст взыскиваемого. Да и тому рабу Господь простил долг. Ведь именно таков смысл всей притчи. Ибо то, что раб, отпущенный господином, не щадит таким же образом своего должника, а вследствие этого, приведенный к господину, предается истязателю до тех пор, пока не выплатит последний квадрант, то есть наималейший долг (ср. Матф. 5,25—26),— это означает, что и мы должны исповедовать прощение грехов нашим должникам. Так же и в других местах, как и в этой молитве: Отпустите,— сказал Он,— и отпустится вам (Лук. 6,37). И когда Петр вопрошал, до семи ли раз нужно отпускать брату, Он сказал ему: Даже до семидесяти по семь раз (Матф. 18,21—22), чтобы, таким образом, усовершенствовать закон, по которому — согласно Книге Бытия — за Каина отмстится семь раз, за Ламеха же семьдесят раз по семь (ср. Быт. 4,24).
Для полноты столь простой молитвы Он присовокупил, дабы мы молились не только о прощении грехов, но и о полном их отвержении: «Не введи нас во искушение», то есть не допусти нас претерпеть от того, кто искушает. Впрочем, да не возникнет мысли, что Господь искушает,— как будто Он не знает веры каждого или радуется падению. И неверность, и злоба принадлежат дьяволу. Ведь и Аврааму Он повелел принести сына в жертву не для искушения, а для испытания, чтобы через него явить пример Своей заповеди, которую собирался впоследствии дать: и близкие не дороже Бога3. И Сам, искушаемый дьяволом, указал покровителя и творца искушения4. Это Он подтвердил и впоследствии, говоря: Молитесь, чтобы не впасть в искушение (Лук. 22,46). А находились в искушении оставить Господа те, которые более предавались сну, нежели молитве. Этому соответствует и заключение, разъясняющее, что означает: «Не введи нас во искушение»,— именно: «Но избави нас от лукавого»» (Тертуллиан).
Таковое избавление возможно, если обладаешь верой в Бога и Человека, пытаешься следовать Его любви.
О. Александр Мень писал: «Подлинная вера неотделима от человечности. Люди, которые забывают об этом, похожи на строителей, соорудивших дом без фундамента, прямо на песке. Такое здание обречено рухнуть при первой же буре».
Чтобы этого не случилось необходимо идти вослед Христу, взяв свой крест, в основании своем имеющем прощение созданного Богом человека.
«Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный,
а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6: 14-15).
«Таким образом это отпущение первоначально зависит от нас, и в нашей власти состоит суд произносимый о нас. Чтобы никто из неразумных, будучи осуждаем за великое или малое преступление, не имел права жаловаться на суд, Спаситель тебя, самого виновного, делает судиею над самим Собою, и как бы так говорит: какой ты сам произнесешь суд о себе, такой же суд и Я произнесу о тебе; если простишь своему собрату, то и от Меня получишь то же благодеяние, - хотя это последнее на самом деле гораздо важнее первого» (Свт. Иоанн Златоуст).
На минуту представим себе, если бы человеческий род прислушался бы к словам Христа. Видимо, уже здесь на земле было бы реальное Царствие Божье. Однако большинство, к сожалению, остается в царстве ветхого закона, в области взаимной ненависти и мести. Но все равно Закон Христов неминуемо оказывает влияние на становление человеческого существа. И уже невозможно удалить из истории Учение Христово.
Иной раз, ощущая презрение со стороны ближних, начинаем чувствовать дискомфорт, и вспоминаем Его Учение; но как только становится комфортно, забываем Слова Христа, и сами начинаем презирать пьяницу или вора, или разбойника. Не сожалеем о его грехах, но гневаемся на человека, разрывая его судьбу на части. Если уподобляемся миру, то теряем благодать Господню, которую Он дарует любящим Его. Да, собственно, если предаем свою волю миру, то уже и не любим, значит, Господа, Это аксиома! И как результат человек возвращается в пустоту, разрывая драгоценные нити Богообщения.
Наверно, нечто подобное происходило с иудеями, слушавших Нагорную проповедь. Казалось бы, народ выходил из коллективного сознания и обретал соборную душу, стал понимать, что жизнь вне Бога несет только разочарования. Однако, наряду с глубоким вниманием к Словам Христа, бурное и неистовое неприятие Его Сущности, Его требований, которые кажутся неисполнимыми.
В каждом иудее еще жили старые мечты об имперском величии Израиля времен Давида и Соломона, неистребимо сидел в сознании грубый материализм. С одной стороны, эта мечта поддерживало национальное существование, но с другой – явно противоречило религиозной идее, выраженной в профетических посланиях древних пророков. Христос призывал к любви, но в народе четко прослеживалось неприятие тех, кто сотрудничал с римской властью. В этом не было религиозного отношения, скорее – национальное пренебрежение и осуждение.
И то культурное самоопределение, которое народу предлагали фарисеи, было на самом деле не столько религиозное движение, сколько движение национальной исключительности, что, конечно же, противоречило Учению Христа.
Кстати, первоначально, услышав Христа, фарисеи пытались использовать Его идеи в исключительно национально-религиозном направлении. Их мечта была не о вселенской теократии, но господство Яхве. Вместо религии всеобщей любви, по сути, языческое поклонение национальному божеству, в кого собственно превратили Отца иудействующие. Созданный их воображением отец не был способен к прощению, он метал громы на непокорные народы и готовил мир к революции.
Как же все-таки похожи иудеи всех времен друг на друга. Мировое господство в крови сидит у этого народа. Понятно, что у избранного народа присутствовало особое национальное и религиозное чувство, но страшно, когда благородное чувство становилось шовинистическим. Проходя по благотворному руслу Иордана, израильская лодка затормозилась в илистой излучине. Оказавшись в таком положении, душе необходимо было уединение, чтобы поразмыслить над своим дальнейшим движением. Из древности прибегали к испробованному средству – посту. И Господь не отменял его, но, наоборот, считал необходимостью, дисциплинирующей человека.
«Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою .А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 16-18).
Пост – это борьба, с сидящим в нас лицемерием и фарисейством. Уже древние прекрасно понимали опасность лицемерия для Богообщения. Фактически это означало отчуждение от Божественной благодати. К сожалению, человеку свойственно состояние духовной усталости, когда теряется первый восторг Богообщения и наступают будни и суета, способные покрыть пылью духовное стремление. Антоний, митрополит Сурожский, писал, «что мы Богу уже больше не чужие, а свои, родные; что он для нас, как говорит Священное Писание, не Бог издали, но Бог близкий; Его любовь несомненна. Но если мы хотим быть своими Богу, то должны относится к Нему, так, как относимся к самим близким, самым родным, к тем, кого мы действительно сердцем любим, любим душой». Так будет по слову Владыки, если войдем в круг поста, не стараясь скорее покинуть его, разорвать его, чтобы вернуться в мир соблазнов и грехов. Но чтобы собеседования с Богом носили свободный характер, Христос разъясняет полезность поста, обращая нас к его таинственности, в которой рождается человеческая личность. Преображение человеческого естества невозможно в толпе. Именно в Нагорной проповеди слышим обращение Личности к своему творению.
Личность обращается к личности, ожидая живого общения. Но любое интересное собеседование требует умственного труда и определенного знания предмета обсуждения. Это возможно в результате вдумчивого взгляда внутрь себя. Феофан Затворник писал: «Прииде пост, мати целомудрия? А какое же было время до того дня? Время блуждения. Душа блудила со всем, что не попадала приятного на глаза, - и с лицами, и вещами, а полнее с греховными страстями. Всякий имеет свою страсть, которой угождает во всем. Пора конец положить. Уразумей всякий свою Далилу, вяжущую тебя и предающую злым врагам, и покинь ее. И дано будет тебе больше, чем Самсону: не волосы только отрастут – благие помышления, и не сила только воротится – крепость воли, но и очи откроются – ум станет зрящим и увидит Господа и себя, и что вокруг тебя в надлежащем свете».
Обретая свет, человек получает смысл своего дальнейшего бытия.
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6: 19-21).
Не в экономическом благосостоянии и процветании Бог, но в истинной свободе, которая предлагается человеку. Не все это понимали в израильском народе, несмотря на тысячелетнее воспитание этого народа Божественными заповедями. Впрочем, их действительно воспитывали, но не показывали примером жизнь в Боге. Воспитание зачастую носило схоластический характер, превращая жизнь иудея в систему сдержек и противовесов, в которой духовное сокровище облекалось в бездушную формулу поведения. Бог превращался для иудея в частную собственность, обслуживающий его иудейские интересы. Жизнь превращалась в большую ложь, то есть иудей превращался в лжеца, по слову аввы Дорофея, жизнью. Авва писал, что «жизнию своей лжет тот, кто, будучи блудником, притворяется воздержным; или, будучи корыстолюбив, говорит о милостыне и хвалит милосердие, или, будучи надменен, дивится смиренномудрию <…> Но не по какой-либо из упомянутых причин удивляется, как я сказал, добродетели, - продолжает авва Дорофей, - но или для того похищает имя добродетели, чтобы покрыть свой стыд, и говорит о ней, как будто и сам он совершенно таков, или часто для того, чтобы повредить кому-нибудь и обольстить его».
Поиск земных сокровищ немыслим без обольщения и обмана. Израильское общество было пронизано жаждой материального обогащения. И совершенно естественно, что под личиной добродетели скрывали свои пороки. «Такова природа этого типа лжи: в чем она не состояла, ее схема одна – сознательная попытка выдать одно за другое, - обмануть. Человек всегда стремится к добру (как бы искажено он его не понимал) и всегда избегает зла (опять-таки, как он его понимает). Противоположные полюса добро – зло лежат в самой основе человеческого сознания, определят глубокую структуру психики. И они движут поведением и всей жизнью каждого человека и, соответственно – всего мира. Поэтому мотивы и смысл любого обмана состоят в том, чтобы выдать за что-то ценное то, что на самом деле не представляется ценностью» (Прот. Михаил Дронов).
Так в иудейском мире богатый человек ошибочно воспринимается в качестве благословляемого Богом. В то время, как Господь показал, что для него важнее сердце, а не набитая золотом и серебром кубышка, притягивающая к земле и объективно не дающая возможности взглянуть на небо.
«Подобно тому как актеры, изучив свои предосудительные искусства, когда показывают их, переносят много страшного и опасного, а в других, полезных и необходимых, делах оказываются всех смешнее, так точно и корыстолюбцы. Как те, ходя по протянутой веревке, показывают на ней большое присутствие духа, а когда какое-нибудь важное дело потребует от них отваги и мужества, то и придумать не могут, как на то решиться, так точно и богатые для денег на все решаются, а для любомудрия не могут отважиться решительно ни на что» (Свт. Иоанн Златоуст).
Христос призывает совершить решительный шаг. Отсюда категоричность в высказываниях.
«Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6: 22-34).
Путь к Свету предполагает цельность мировосприятия. Невозможно пребывать одновременно в рабстве и свободе.
«Не следует, однако, думать, будто Христос предлагал какую-то конкретную программу переустройства общества. Он дал людям свободу самим создавать такие проекты, исходя из Его учения» (Прот. Александр Мень).
«Итак, смотри, как Христос, уничтожая препятствие, указывает и устрояет нашу пользу. Не потому только, говорит Он, вредно для вас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ум ваш; но преимущественно потому, что оно, делая вас пленниками бездушного богатства, удаляет вас от служения Богу, и таким образом вредит вам и тем, что делает вас рабами вещей, над которыми вы должны господствовать, и тем, что не позволяет служить Богу, которому всего более вы должны служить. Как прежде показал Он двоякий вред для собирающих богатство на земле - и тот, что собирают богатство там, где тля тлит, и тот, что не собирают его там, где стража самая безопасная, так и теперь показывает двоякий вред - и тот, что богатство удаляет нас от Бога, и тот, что оно порабощает мамоне. Впрочем, не тотчас выставляет это на вид, но наперед высказывает общие мысли, говоря таким образом: никтоже может двема господинома работати. Здесь под двумя господами разумеет Он господ, приказывающих совсем противное один другому: иначе они не были бы и двоими. Ведь множеству веровавших бе сердце и душа едина (Деян. IV, 32). Хотя верные были разделены телом, но помыслом были одно. Потом, усиливая сказанное, Спаситель говорит: тот не только служить не будет, но еще возненавидит и отвратится. Либо единаго возненавидит, говорит Он, а другаго возлюбит, или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. В двух этих изречениях Спаситель, кажется, выражает одну и ту же мысль; но не без причины говорит Он так, а с тем намерением, чтобы показать, как удобно перемениться на лучшее. Чтобы ты не говорил: я однажды навсегда порабощен богатством, угнетен им, Он - показывает, что возможно и перемениться, возможно перейти как на ту, так и на другую сторону. Итак, высказав общую мысль, чтобы заставить самого слушателя быть беспристрастным судиею слов Его и произнести суд на основании самого дела, Христос как скоро увидел, что слушатель соглашается с Его словами, тотчас открывает Свою мысль: не можете, говорит, Богу работати и мамоне. Помыслим и ужаснемся, что заставили мы сказать Христа, - сравнить богатство с Богом! Если же и представить это ужасно, то не гораздо ли ужаснее на самом деле работать богатству, и его самовластное владычество предпочитать страху Божию? Итак, что же - скажет кто-нибудь - ужели не могло быть этого у древних? Нисколько. Как же Авраам и Иов угодили Богу, спросишь ты? Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне; имел богатство и обладал им, был господином его, а не рабом. Он пользовался им как управитель чужого имения, не только не похищая чужого, но и собственное отдавая неимущим; и что всего более, он не услаждался тем, что имел у себя, как сам свидетельствовал об этом, говоря: аще и возвеселихся многу ми богатству бывшу (Иов. XXXI, 25)? Потому-то, и когда лишился богатства, не скорбел» (Свт. Иоанн Златоуст).
То есть израильскому народу уже в древности предлагался пример достойного применения богатству, которое Христос почитает данным человеку в пользование, но никак ни на вечные времена, что в принципе невозможно. Господь предлагает выбор: либо христианизация, либо капитализация. Еврейский мир принимает в свою духовную сущность, в первую очередь, - капитализацию. Дух стяжания и накопительства станет нормой жизни и поведения. Фактически иудей отказывался от единобожия и предавал себя языческому богу Мамоне. Его сердце уже не принадлежало Элохиму, хотя он готов за нарушение буквы закона побивать нарушителя камнями. В его сердце уже не было сущностной любви, она была выхолощена фарисейским воспитанием и буквоедством.
Находясь в заточении, Наполеон Бонапарт скажет: «Христос хочет любви человека – это значит, Он хочет того, что с величайшим трудом можно получить от мира, чего напрасно требует мудрец от нескольких друзей, отец – от своих детей, супруга – от своего мужа, брат – от брата, словом, Христос хочет сердца; этого Он хочет для себя и достигает это совершенно беспредельно… Лишь одному Ему удалось возвысить человеческое сердце к невидимому до пожертвования временным, и при помощи этого средства Он связал небо и землю». И это сердце Господь не хотел отдавать в руки лукавых стяжателей.
Стяжание не только покоряет сердце, но и ведет к бесконечным распрям. Из-за денег происходят бесконечные войны и уничтожение человека не только моральное, но и физическое. В обществе приличным почитается не смиренный во Христе человек, но богатый, способный решать проблемы с помощью влияния и силы, и решать не в пользу ближним, но ради эгоистического устроения.
Господь же четко устанавливал, что «то, чем человек владеет, он должен употреблять для помощи другим. «Блаженнее давать, нежели брать», - говорил Иисус. Служение ближним здесь, на земле, есть долг Его ученика. Этим еще раз подчеркивается посюсторонний характер евангельской этики. Люди будут судимы по своим делам. Господь прежде спросит их не «како веруюши», а как они поступили с братьями: накормили ли голодных, посетили ли больных и попавших в беду? Социальный вопрос для Христа – вопрос нравственный. Вот почему апостолы и Отцы Церкви так горячо протестовали против угнетения неимущих. Вот почему в истории христианских народов измена Евангелию, отход от его заветов под предлогом надежд на загробную жизнь получили впоследствии возмездие, а принципы свободы, справедливости и братства оказались начертанными на враждебных церкви знаменах…» (Прот. Александр Мень).
Размышляя о структуре жизненного пути и обличая идолопоклонство, Тертуллиан скажет: «Если мы перечислим остальные преступления, то, прежде всего, обнаружим стяжательство, корень всех бед, ибо, однажды попав в его сети, многие терпят крушение в вере, а, кроме того, тот же апостол дважды называет стяжательство идолопоклонством. Обман также находится на службе у стяжательства. Я уж не говорю о ложной клятве, поскольку христианину и вообще клясться непозволительно, да, по правде говоря, и торговля пристала ли христианину? А если стяжательство будет изгнано, то будет ли существовать причина приобретательства? Если же не будет причины для приобретательства, то не будет и необходимости в торговле. Впрочем, пусть даже это будет справедливый промысел, ничего общего не имеющий ни с жадностью, ни с обманом, и все равно я полагаю, что занимающийся этим делом человек повинен в идолопоклонстве, поскольку он находится в связи с самой душой, с самим духом идола и питает всех демонов сразу. Да не в этом ли и состоит самое главное идолопоклонство? И неважно, что тот же самый товар, который используется в служении идолам (я говорю о благовониях и прочих привозных диковинах), служит также и людям в качестве лечебного снадобья, а также служит нам утешением во время похорон. Разве ты не выставляешь себя пособником идолов, когда пышные процессии со многими жрецами, с курениями идолам устраиваются по поводу всех связанных с торговлей опасностей, ущерба, убытков, замыслов и ведения переговоров?»
Кстати, вот и ответ любителей выстраивать общественные отношения по принципу купи-продай. Уже в древности первые христиане наблюдали пагубность рыночных отношений, понимая, что в них превалирует не духовные ценности, но материальные, что неизбежно подвергает человека опасности сойти с христианского пути. Попытки решать вопросы самостоятельно приводят на самом деле к отпадению от Бога.
Тот, кто верует, никогда не будет оставлен Богом. Вспоминается давний случай, рассказанный старцами. Однажды тираническая власть выслала подвижника далеко на Север, где пытались извести его голодом и холодом. Его заперли вместе с молодым парнем в карцер, где температура воздуха была – 30. Их закрыли на трое суток. Цель была проста: придти через трое суток и констатировать смерть двоих человек.
Подвижник, несмотря на стенания молодого человека, стал на молитву. Казалось, ничто, и никто не может спасти этих людей. Час, другой, третий, юноша чувствует, что он начинает замерзать, старец же продолжал творить молитву. И в тот момент, когда казалось, что вот-вот наступит смерть, юноша увидел стоящих рядом со старцем двух ангелов. Стало тепло, приятно и благодатно.
Незаметно прошло двое суток. Мучители, рассчитывая, что можно уже констатировать смерть, зашли в карцер. Их удивлению не было предела: перед ними стояли два заиндевевшие от мороза человека, покрытые толстым инеем, но совершенно живые и здоровые. Это реальное чудо могло совершиться только в результате глубокой веры подвижника в Провидение Божие. Причем вера старца спасла и маловерного юношу, впоследствии ставшего искренним христианином.
Но что интересно, данное чудо никоим образом не вразумило мучителей, продолжавших свое служение лукавому. Даже видимое чудо заставляло их говорить о легендарности произошедшего. Но еще печальнее, когда христиане, вошедшие в Храм Божий, продолжают жить по-язычески, и не столько Богу доверяют, сколько житейской логике. Видимо к таковым обращался карфагенский пресвитер:
«И не слишком-то ловко мы прикрываемся необходимостью добывать пропитание, если говорим уже после принятия веры: «Мне не на что жить». Сейчас я подробнее отвечу на этот краткий довод. Дело в том, что он выдвигается слишком поздно. Следовало прежде поразмыслить, подобно предусмотрительному строителю, который, до того как начать строительство, оценивает свои возможности, чтобы не пришлось пережить позора, бросив здание неоконченным. Впрочем, слова Господа и Его пример отнимают у тебя возможность ссылаться на что бы то ни было. Ведь ты что говоришь? «Буду беден». Однако называет же Господь бедных счастливыми. «Мне нечего будет есть». Но Господь говорит: Не думайте о пище (Матф. 6,25). А что касается одежды, то в этом примером для нас может служить лилия. «Мне необходимо имущество». Но ведь следует вообще все продать и раздать нищим ". «Но необходимо, наконец, позаботиться о детях и потомках». Однако никто не в состоянии пахать, положив руку на плуг, и в то же время оглядываться назад (Лук. 9,62). «Но я принадлежал к определенному званию». И на это сказано: Никто не может служить двум господам (Матф. 6,24). Если хочешь быть учеником Господа, бери свой крест и следуй за Господом, то есть изволь претерпеть лишения и пройти весь крестный путь, пусть даже крест этот будет всего лишь твоим телом, которое до некоторой степени подобно кресту» (Тертуллиан «Об идолопоклонстве»).
Христос Нагорной проповедью фактически призывал преобразить мир на Новых началах Бытия. Он производил не только религиозную революцию, но предлагал ту систему отношений в социуме, которые могли бы помочь человеку избежать впадения в грех и порок. Проповедь Христа, по большому счету, есть разрушение материализма как учения. При этом Господь не философствует, Он показывает бесперспективность материалистических отношений, заводящие человека своей призрачной правильностью в тупик. Но эта призрачность настолько коварна, что обыденному сознанию трудно определиться в своем пути, и оно, тыкаясь в непробиваемую стену, все равно надеется на выход, но при этом вновь попадает в сети призрачной возможности.
Разорвать эту сеть, способно только христианское сознание, обладающее знанием и верой в Божественную реальность, Которая всегда пребывает с верными.
Совместимость Бога и человека рождалось в Нагорной проповеди. И Бог подымал человека на такую высоту, на которой он никогда не стоял.
Глава 7
Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7: 1-6).
Это Закон Свободы! И чем более узнаем Его Слово, тем яснее понимаем Его вечность и непреходящую Истину. В этих словах начало Новой цивилизации. Отныне колесо истории стало вертеться по законам этих Божественных Слов. Все, что будет происходить в человеческом сообществе, будет соизмеряться с Учением Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа.
Он обращается к каждому конкретному человеку, призывая заглянуть внутрь своего существа и найти там Божественное зерно, потерянное когда-то в Эдеме.
«Итак, сказанная Спасителем заповедь имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не должен быть строгим судиею погрешностей других людей, и особенно когда они маловажны; следовательно, Он не запрещает обличать или исправлять, но возбраняет нерадеть о собственных грехах, и восставать против чужих. И это потому, что осуждение других много содействовало бы к увеличению зла, усугубляя порочность. В самом деле, кто привык нерадеть о своих великих преступлениях и строго судить о малых и незначительных погрешностях других, тот терпит двоякий вред, - как потому, что нерадит о своих грехах, так и потому, что питает ко всем вражду и ненависть, и каждый день возбуждается к крайней жестокости и немилосердию. Итак, уничтоживши все это чрез прекрасное то законоположение, Христос присоединил еще другое правило, говоря: не дадите святая псом, ни пометайте бисер пред свиниями» (Свт. Иоанн Златоуст).
Вот истинная революция – возвращение к себе самому, к духовному началу, из которого произрастет Новое Бытие. Это Бытие уже не будет иметь ничего общего со старым миром. Поэтому Господь и призывает не бросать Его Святыню под ноги псам, под которыми Он подразумевает старый и порочный мир, продолжающий существовать по законам язычества и купли-продажи. Недопустимо, чтобы поврежденная природа судила духовный и совершенный мир. Мы совершенно не встретим в Словах Христа призыва отдать право суда кому-либо. Две тысячи лет назад Господь отказал в праве суда любому человеку, если он не получал на то Божественного указания.
Это право не дано даже народу, хотя часто отсылают к ветхозаветному преданию, гласящему, что глас народа есть глас Божий. Будет уместно сказать, что Христос против народовластия, в системе которого преобладают не фундаментальные духовные начала, но обыкновенный материалистический подход к существу вопросов. Царство Божие не имеет ничего общего с данными социальными построениями.
«Иисус говорит о Царстве Небесном как о Своем Царстве. Всем державам мира, все видам человеческого Града Он противопоставляет владычество Господне. Царство Божие «не от мира сего», оно выше всего преходящего; сокрушая власть Сатаны, оно несет на землю законы Неба» (Прот. Александр Мень).
И это правда. Кто не помнит афинской демократии, когда народ готов был отдать великого Сократа на растерзание палачам, когда кучка олигархов распределяла народные блага по своему усмотрению; не лучше и тирания, в основе своей имеющая личную власть и желание не столько народного блага, сколько обогащения. Этим устроениям не ведомы законы Божественного Бытия (если говорить о наиболее приближенной к Царствию Божию форме правления, то, видимо, можно говорить о христианской монархии, но и она будет только прообраз будущего Царства).
Две тысячи лет назад Бог обращался в первую очередь к личности. В век, когда рушились и создавались империи, когда все было крайне ненадежно, только личностное изменение бытия могло создать новые общественные условия, при которых начиналось бы преображение человеческого естества. Именно такую задачу ставил перед человеческой цивилизацией Господь. Он предлагал и предлагает до сих пор большему количеству представителей человеческого рода войти в Царствие Божие.
Войти или не войти во многом зависит от нашего нравственного выбора. Достаточно вспомнить ситуацию, при которой произносилась проповедь Христова. Иудея лежала разрозненной у ног римского орла, который клевал ее по частям. Израильские матери готовы были отдать своих сыновей на смерть ради величия земного израильского царства. В их дома звалась война. И это война была не только национально-освободительная, но и гражданская. Мир терял разум ради земного устроения. Искаженная действительность не желала прислушиваться к голосу разума, наэлектризовывая людей. Любая искра, брошенная в толпу, могла вызвать спланированный пожар. В толпе происходило огненное возбуждение, потушить которое было проблематично. Оно несло разрушение и смерч, после которых оставались горелые головешки и зола. Бог не мог обращаться к озверевшей толпе, Он покидал некогда избранный народ, ожидавший от Христа восстановления царства Давида и Соломона. Невозможно восстанавливать царство с потерявшим Господа народом. В их сознании царила ненависть и неприязнь, вместо вселенского царства жаждали узконационального торжества. Урок, который должны помнить последователи Христа всех времен и народов. Не может быть Христа там, где национальная идея превалирует над вселенской, где один язык объявляется государственным, а остальные – придатками чуждой культуры.
Господь не только против узконационального иудаизма выступал, но – национализма и этнической исключительности, приводящие в дом человека гордыню и тщеславие. Гордыне свойственно судить мир и человека, прикрываясь при этом благозвучной фразеологией.
Христос же обращался к тем, кто в первую очередь судил не общество, но себя. Суждение своего эго неизбежно приведет к Абсолюту. И это не просто нравственный императив, объявленный пророком, это Правда, возвещенная Богочеловеком. Это особенно важно. Его правда в отличие от других нравственных философских систем была глубока личностна. Христос есть не просто Личность, воплотившая идею Бога, но Он Сам есть Бог. Бог не просто прикоснулся к человеческому естеству, Он вошел в него, освятив Своим Святым присутствием. Сама Любовь стала сущностью нашего Бытия. И эта сущность могла быть только личностной. Бог и обращался к конкретному человеку, и тот, кто пробудил в себе личность, которая имеет свое начало в Эдеме, ощущает, что Сам Господь ведет беседу именно с ним. В момент собеседования с Отцом вершить суд над себе подобными практически невозможно. Эти мгновения общения наполнены блаженством и цельностью мировосприятия. К ним и должен стремиться ищущий спасения человек, отрицаясь двойственности и ничтожества.
В противном случае, возможно, уподобиться проповеднику, читающему проповеди о бесстрастной любви в публичном доме, женщинам, пришедших туда зарабатывать деньги и полагающих смысл существования в похотливых страстях и бесстыдстве. Осмеянию будет подвергнут не только проповедник, но и та живая Святыня, о которой он будет говорить. Потому Господь и ясно показывает, что Его проповедь не от мира сего, и обращена к тем, кто способен отрешиться этого мира.
Нести в сознание атеиста Нагорную проповедь совершенной бесполезно. Это было возможно говорить только тем, кто жаждал Света. Израиль еще будет искренне предавать своего Господа, но в нем все-таки жили отзвуки пророческих речений, и была надежда, что они услышат Его Слова. Господь, входя в сознание иудея, как бы заставлял его переживать и соучаствовать в Его действенном Учении. Он знал, что народ не в состоянии полностью принять Его, но остаток этого народа, как и во времена Св. Илии, желал испить из Святого Источника Свободы и Любви.
«Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7: 7-11).
Христос призывал к Себе, призывал денно и нощно. Но, чтобы придти к Нему, необходимо было совершить акт самоотречения от своей поврежденной самости. Порой, не желаем собеседований с Богом под тем предлогом, что это ущемляет нашу свободу. При этом бессмысленно транжирим время, предоставленное для общения. Христос призывает к непрестанной молитве, но наше сознание странным образом боится общения с Богом. Причина кроется, видимо, в нашей родовой поврежденности.
«Если же ты постоянно будешь просить Его, то хотя и нескоро получишь просимое, однако же непременно получишь. Для того-то и заперта дверь, чтобы побудить тебя к толканию; для того-то и не тотчас внимает, чтобы ты просил. Итак, постоянно проси - и непременно получишь. И чтобы ты не сказал: что, если я буду просить и не получу? - в предотвращение этого Спаситель представляет тебе притчу, приводит опять доказательства, и от примеров человеческих возводит тебя к надежде получения, показывая чрез все это не только то, что должно просить, но и о чем должно просить. Кто есть от вас отец, егоже аще воспросит сын его хлеба, еда камень подаст ему? Так, если ты не получаешь, то не получаешь потому, что просишь камня. Хотя ты и сын, но этого еще не довольно к получению. Напротив это-то самое и препятствует тебе получить, что ты, будучи сыном, просишь неполезного. Итак, не проси ничего мирского, но всего духовного, и непременно получишь. Так Соломон, когда просил должного, смотри, как скоро получил. Итак молящемуся надлежит соблюдать два правила: первое то, чтобы просить усильно; второе то, чтобы просить должного. И вы, ведь, говорит Спаситель, будучи отцами, дожидаетесь просьбы от своих детей; и если они у вас станут просить бесполезного, то отказываете; когда же будут просить полезного, то соизволяете и даете. Потому и ты, представляя это, не отступай до тех пор, пока не получишь, не отходи, пока не найдешь, не отлагай своего тщания, пока не будет отверста дверь. Если ты приступишь с такою мыслию и скажешь: не отступлю до тех пор, пока не получу, - то непременно получишь, если только того просишь, что и Тому, от Кого просишь, прилично дать, и тебе, просящему, полезно. Что ж бы это такое было? То, чтобы просить всего духовного, приступать к испрашиванию оставления своих грехов, по оставлении согрешений другим, без гнева и сомнения воздевать чистые руки (1 Тим. II, 8). Если мы так будем просить, то получим (Свт. Иоанн Златоуст).
«Благодать молитвы соединяет наш дух с Богом. И, соединяя, разобщает от всяких мыслей. И живя с Богом становится он богообразным», - писал Св. Максим Исповедник. В богообразии неизбежно движение к Любви.
«Любовь есть такое расположение души, когда она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога. И в такое состояние любви невозможно придти тому, что имеет пристрастие к чему-либо земному» (Св. Максим Исповедник).
Христос призвал человека к Познанию и Откровению. Это путь нисхождения и восхождения. С одной стороны, узнавание своей природы, с другой – Божество открывает Свои тайны, доступные нашему сознанию. Таким образом, возможно достижение космической гармонии.
Если отступаем от Откровения и Познания, то неизбежно приходим к тупику. Обычно это ведет к тому, что начинаем искать виноватых в своем положении. И, как это часто бывает, виновным представляется Бог. Когда-то Адам винил в своем падении Еву, которую ему дал Бог, у прекратившего Познание та же история. Чтобы этого избежать, необходимо понять, что Христос пришел и затем, чтобы освободить нас от нашего суда над Богом. Ибо нет ничего безумнее, чем судить своего Отца.
«Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их. Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие. Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое. И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7: 12-29).
Не осуждая, не совершишь преступления; не осуждая, возлюбишь ближнего, как самого себя, тем самым, освободившись от греха рабства. С этого момента начнется восхождение по небесной лествице. Все остальное – от лукавого.
Восхождение совершить и просто и трудно одновременно. Трудно, потому что не можем порвать со старыми привычками и друзьями, которые сопровождали тебя от юности твоей, не можешь забыть те книги и те картины, которые были частью твоей жизни, твоего познания природы и мира, кажется проблематичным сбросить старое барахло с трюма своей ладьи, которое вносит смуту, суету и томление духа.
Это томление духа заставляет оборачиваться назад и даже сожалеть о потерянном старом мире; навевает ностальгию и вписывает в сознание тоскливый романтический идеал прошедшего бытия подлейшие черты, видимые с течением времени в приятно-лунном свете. Душу поражает мировая печаль до сердечной боли, теряется покой, и вновь становишься бунтующим человеком, ищущим вечного блаженства. В этом смешении и беспокойстве хочется угадать признаки истинной свободы. Но это, действительно, только признаки. Горькое заблуждение становится нормой. Вырваться из этого состояния можно, сердцем прочтя Слова Христовы, вникнув в Его великую тайну Богочеловечения.
«Он воспринимает первозданную, еще непорочную человеческую природу, как она была Богом сотворена искони, как имел ее Адам до падения. И этим "обновляет" естество, являет его кроме греха, "в котором и состоит ветхость" (обветшание)... Однако, ради нашего искупления Господь изначально подчиняет себя порядку страданий и тления, добровольно приемлет и соизволяет смертность и самую смерть, от чего он мог быть вполне свободен, будучи вне греха. Господь подчиняет себя последствиям греха, оставаясь непричастным самому греху... В этом Его целительное послушание. Он становится человеком "не по закону естества," но по домостроительному изволению. "Невинный и безгрешный, Он заплатил за людей весь долг, как если бы Сам был повинен, и тем снова возвратил их к первобытной благодати царствия. Дал Себя самого за нас ценой искупления и избавления, и за наши тлетворные страсти воздал своим животворящим страданием, — целительным врачевством и спасением всего мира"... Христос входит в "страдательный" (или "страстный") порядок вещей, живет в нем, но остается от него внутренне независимым и свободным. "Облекается" в страдательность (скорее, нежели "страстность") нашего естества, чрез которую мы вовлекаемся в грех и подпадаем власти нечистого; но остается бесстрастным, т.е. недвижным или не-страдательным ("не-пассивным," т.е. свободным и активным) по отношению к "укоризненным" или "противоестественным" ("пара-физическим") побуждениям. Это есть "нетление воли" ("произволения"). Воздержанием, долготерпением и любовию Христос отразил и преодолел все искушения, и явил в Своей жизни всяческую добродетель и премудрость... Это нетление воли закрепляется позже нетлением естества, т.е. воскресением. Господь нисходит даже до врат ада, т.е. в самую область смерти, и низлагает или обессиливает ее. Жизнь оказывается сильнее смерти. Смерть побеждается в воскресении, как в отмене всякой страдательности, немощи и тления, т.е. в некоем "преображении" естества в бессмертие и нетление... Ряд ступеней: бытие; благобытие (добродетель); вечно-бытие (т.е. в Боге, или "обожение")... И вместе с тем ряд искупительных действий: соединение с Богом (воплощение), нетление произволения (праведность жизни) и нетление естества или воскресение... Преподобный Максим все время подчеркивает интегрирующую деятельность Богочеловека. Христос в Себе все обнял и объединил; снял рассечения бытия. В своем бесстрастном рождении Он соединил мужеский пол и женский. Своей святою жизнью соединил вселенную и рай, Своим вознесением — землю и небо, созданное и несозданное. И все возвел и свел к Перво-Началу или Перво-Причине... Не только потому, что Он есть Слово и творчески все в Себе объемлет и содержит. По Своей человеческой волею, человеческим произволением, осуществляющим волю Божию, т.е. органически совпадающим с нею, приемлющим ее, как свою собственную внутреннюю и интимную меру или образец... Ведь грехопадение было волевым актом, а потому и повреждением воли (человеческой), — разобщением воли человеческой и Божией воли, и распадением самой человеческой воли, среди страстей и подчиняющих внешних впечатлений или воздействий... И исцеление должно было проникнуть до первораны и первоязвы греховности, должно было быть врачеванием и восстановлением воли человеческой в ее полноте, собранности, цельности и согласии с Божией волей...» (Г. Флоровский «Отцы V-VIII веков»).
В целокупности нашего и Божественного сознания видели спасение Св. Отцы. В смирении и послушании Его воле можно было обрести свободу, то самое нетленное естество, освобождающее от рабства смерти (это царский и простой путь). Об этом и просим Бога, чтобы Он даровал нам не просто физическую свободу, но свободу сущностную, что возможно, обладая вечной жизнью. Только знание о вечной жизни будет способствовать успешному преодолению искушений, которые неизбежно наваливаются на наше естество.
И что характерно: то, что еще вчера было практически недоступно, неожиданно становится чуть ли не общедоступным. Еще вчера, казалось, обуздал плоть, но вот сегодня она уже бунтует, прислушиваясь к эротическим фантазиям, несущимся из внешнего мира. Этот мир предлагает образы один другого соблазнительнее. На тонком подсознательном уровне они врываются в духовный мир только что вошедшего в храм Божий человека. Ладья познания натыкается на бесчисленные пороги. И, порой, хочется прибиться к острову, отдохнуть. Однако это лишь прелюдия к измене, ее начало кроется в желании физического покоя, что на самом деле есть желание духовного сна, которое, как известно, рождает чудовищ. Деятельный же организм переориентируется, ибо не вынесет навалившейся на него неги. Не закаленный духовно реально перенесет свою деятельность в область материального мира, что фактически будет означать объективно пленение души.
И в таком состоянии призывы к Господу уже будут мало объективны, ибо, по сути, будут представлять собой субъективную ложь. Призванные к свободе вернемся в тюрьму.
«Грехопадение проявляется прежде всего в том, что человек впадает в одержимость страсти. Страсть есть болезнь воли. Это есть утрата или ограничение свободы. Извращается иерархия естественных сил души. Разум утрачивает способность и силу контроля над низшими силами души, — человек страдательно (пассивно, т.е. "страстно") подчиняется стихийным силам своей природы, увлекаемый ими, — он кружится в беспорядочном движении этих сил... Это связано и с духовным ослеплением. Немощь воли связана с неведением разума (άγνоια, как противоположность γνώσις). Человек забывает и теряет способность созерцать и узнавать Бога и Божественное. Его сознание переполнено чувственными образами... Грех и зло есть движение вниз и от Бога. Человек не только не преображает и не одухотворяет мира или природы, где он был поставлен священником и пророком, не только не подымает природу выше ее уровня. Но и сам снижается, опускается ниже своей меры. И призванный к обожению, он уподобляется скотам бессловесным. Призванный к бытию, избирает не-бытие. Созданный из души и тела, человек в грехопадении утрачивает свою цельность, раздвоятся. Ум его грубеет, переполняется земными (или землистыми) и чувственными образами. И самое тело грубеет...» (Г. Флоровский «Отцы V-VIII веков»).
Дорогу спасению переходит именно страсть, имеющая способность развиваться. Она начинается, по слову Иоанна Лествичника, с «набега мыслей», перерастая в неутвержденной душе в «согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением», с которым необходимо бороться, ибо «зла и страстей по естеству (κατά φύσιν) нет в человеке. Ибо Бог не создал страстей» (Св. Иоанн Лествичник). Это не значит, что человек обладает райской чистотой. Он получает ее при крещении, но теряет, вследствие своего слабоволия. Вернуть волю Богу, - вот задача человеческого естества. Обретение воли приведет к осознанию Божественной цели, приведет к беспредельному стремлению подниматься высь по Божественной лестнице.
«И мы никогда не перестанем преуспевать в ней, ни в настоящем веке, ни в будущем, в свете всегда принимая новый свет разумений... Скажу, что и Ангелы, сии бестелесные существа, не пребывают без преуспеяния, но всегда приемлют славу к славе, и разум к разуму» (Св. Иоанн Лествичник).
Бог призвал нас, по слову Св. Исаака Сирина, к покаянию, очищению и совершенству. От нас зависит, хотим ли зайти в царские чертоги. Но отвержение мира не означает забвения любви к ближнему, ко всей созданной твари. «И что есть сердце милующее? Возгорение сердца о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах, и о всей твари. При воспоминании о них, при воззрении на них очи слезятся, от великого и сильного сострадания, объемлющего сердце. И сердце смягчается, и не может оно стерпеть, или слышать, или видеть какого либо вреда или малой даже печали, испытываемой тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о причиняющих ему вред, ежечасно приносит моление, чтобы сохранились и очистились. И об естестве пресмыкающихся молится по великой жалости. Возбуждается она в сердце без меры по уподоблению в том Богу…» (Св. Исаак Сирин).
Известно, что любовь к ближнему Господь сравнил с любовью к Богу. Этого высокого состояния требует от человека Христос. Ибо, не имя любви к Богу и ближнему, невозможно стать свободным. Еще страшнее, получив от Бога обетования, растратить их в бесполезном делании.
«Вы слышали, какое понесут наказание те, которые не соблюдают слов Его, хотя бы и чудеса творили. Теперь вам должно знать и то, какими благами будут наслаждаться не только в грядущем веке, но и в настоящем те, которые повинуются всем словам Его: всяк убо, сказал Он, иже слышит словеса Моя сия, и творит я, уподобится мужу мудру. Видишь ли, как Он разнообразит Свою речь? Прежде говорит: не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, и тем открывает Себя самого; потом говорит: творяй волю Отца Моего, и опять представляет Себя Судиею; мнози рекут Мне в он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом? и скажу: не знах вас. Наконец здесь опять показывает, что Он имеет власть над всеми, почему и говорит: всяк, иже слышит словеса Моя сия. Так как Он все уже рассказал о будущем, упомянув и о царстве, и о неизреченной награде, и об утешении, и о всем прочем, тому подобном, то после этого, желая и здесь доставить Своим слушателям плоды, показывает, как сильна добродетель и в настоящей жизни. В чем же состоит эта сила добродетели? В том, что с нею живут безопасно, не колеблются ни от каких несчастий, стоят выше всех гонителей. Что может сравниться с этим? Этого не может приобресть себе даже украшенный диадемою, а добродетельный достигает. Он один со многим избытком стяжал такую безопасность, в пучине настоящей жизни наслаждаясь великою тишиною. И подлинно: удивительное дело, что он не в приятную погоду, но во время жестокой бури, при великом смятении и при постоянных искушениях, нимало не может колебаться. Сниде дождь, приидоша реки, говорит Спаситель, возвеяша ветры, и нападоша на храмину ту, и не падеся; основана бо бе на камени (ст. 25). Здесь дождем, реками и ветрами Он иносказательно называет человеческие несчастия и злоключения, как-то: клеветы, наветы, скорби, смерть, погибель ближних, оскорбления от других и всякое другое зло, какое только бывает в настоящей жизни. Но душа праведного, говорит Он, ничем не побеждается. Причина этого в том, что она основана на камне. Камнем здесь Христос называет твердость Своего учения. И поистине, заповеди Его гораздо тверже камня: помощью их праведник становится выше всех волн человеческих, так как кто тщательно соблюдает эти заповеди, тот побеждает не только гонения людей, но и козни дьявольские» (Свт. Иоанн Златоуст).
Побеждает, потому что стрелка его сердечного компаса направлена к Востоку, где зародилось Учение Христово. Но, чтобы стрелка не зашкаливала, необходимо постоянно проверять компас, сверяясь с Нагорной проповедью. Именно Нагорная проповедь является ядром христианского Учения, становой хребет. На Камне этой проповеди фактически происходит рождение Нового Дома. Всякая подмена или измена приводит к неизбежному падению, что и происходит с теми, кто фундамент составляет из песка.
В этой простой и изящной проповеди суть Учения Христа. «В ней нет ни науки, ни искусства, ни изысканности доказательств, ни тщательности в обработке, ни вычурности красноречия, ни мудрости ученых школ. Как стрела, направленная в цель, учение Его прямо проникает в самую глубь ума и сердца. Все в нем, кратко, ясно, точно, свято и полно образов из обыденной жизни. Едва ли был такой предмет, близко знакомый галилеянам того времени, которым бы Христос не пользовался для уяснения какого-либо славного обетования или нравственного закона. Он говорил о зеленых полях, о весенних цветах и распускании дерев, о лазурном и сумрачном небе, о солнечном восходе и закате, о ветре и дожде, о ночи и бури, о тучах и грозе, о реке и потоке, о звездах и светильниках, о меде и соли, о колыхании тростника и сожжении плевелов, о разодранных одеждах и ветхих мехах для вина, о яйцах и змеях, о жемчуге и монетах, о сетях и рыбе. Вино и пшеница, хлеб и масло, домоправители и садовники, работники и хозяева, цари и пастухи, странники и отцы семейств, царедворцы в роскошных одеяниях и повесы в брачных одеждах – все это постоянно встречается в его беседах. Он знал всю жизнь и смотрел на нее добрым и вместе царственным взглядом. Он мог сочувствовать ее радостям, как и облегчать ее горечи, и те саамы глаза, которые так часто наполнялись слезами при виде страданий плачущих у смертного одра, сияли также нежностью и лаской при виде игр счастливых детей на зеленых полях и оживленных улицах» (Ф. Фаррар).
В мир воистину пришла давно ожидаемая Личность, пришедшая спасти каждого человека и знающая проблемы досконально, до мелочей. Господь вводил Свое творение в Вечность. Это не было поэтическое внедрение в наше сознание, подобно японской поэзии, лаконичных метафор и золотохрамовых мечтаний, завершающихся самурайским самоустранением; не окутывал нас Господь чарующей и оглупляющей индийской мелодикой и зажигающими танцами не соблазнял; не звал к измождению плоти, чтобы потом оказаться в нирване вместе с царевичем Шакья-Муни; не показывал самость человека, подобно Заратустре, ибо нечего было показывать в той зияющей пустоте безудержного эгоизма; не путал эллинским абстрагированием и мифологическим преданием (хотя поиску Неведомого Бога мы должны быть благодарны эллинской философии); Он смиренно поднимал человека до Своих духовных высот, предсказанных еще древними пророками. И истинный искатель Бога направлял свою ладью к Небесному Иерусалиму, где звучало Слово Христа, соединявшее в естестве человека ум и сердце в единое целое. Даровалась гармония ветра и паруса, несущие ладью к вечной Пристани под названием Жизнь.
