Ехать в Москву на экологическую конференцию мне не хотелось – жаль было тратить время на пустые разговоры. Но тут я узнал, что там будет выступать академик Михаил Лемешев, и настроение моё изменилось. Коллеги – сотрудники районной газеты – поинтересовались, кто он такой. Я выразил надежду, что этот известный ученый, эксперт ООН по охране окружающей среды может помочь нам в борьбе против строительства в нашем районе атомной станции. Ответил коллегам кратко, а они стали засыпать меня вопросами: чем знаменит академик? почему о нем ничего не известно? откуда у меня уверенность, что именно он нужен нам в противостоянии с атомщиками и чиновниками из обкома партии, заставляющими нас прекратить поднимать разгневанный народ на митинги? Пришлось рассказать две истории…
Сельские жители, все наше трудолюбивое крестьянство, обязано академику Лемешеву открытием в стране государственного пенсионного обеспечения. В то время большинство экономистов, обслуживающих власть, выступали против выплаты пенсий колхозникам, полагая, что они должны получать деньги не от государства, а из колхозной кассы. И вдруг один молодой ученый стал возражать против такой несправедливой позиции и передал специальную записку Председателю правительства А.Н. Косыгину о необходимости введения государственных пенсий.
Произошло чудо: Косыгин поддержал Лемешева и установил пенсию в размере 12 рублей. Эти деньги не были для колхозников маленькими, так как буханку хлеба они могли купить за 13 копеек, а килограмм сахара – за 90 копеек. Однако большое значение имел моральный и нравственный аспект решения Косыгина, подающий сигнал крестьянам, что наконец-то государство начинает проявлять о них заботу.
Экологам и защитникам природы известен другой научный подвиг академика Лемешева. Именно он одним из первых выступил против поворота северных рек и поднял такую волну общественного протеста, что правительство вредный проект остановило. А статья ученого в 1985 году в «Советской России», единственной газете, осмелившейся опубликовать его статью «Против течения», по сей день является примером гражданской мужественной позиции и шедевром экологической публицистики.
На московской экологической конференции я услышал от самого Михаила Яковлевича Лемешева, каким образом ему и его команде удалось предотвратить масштабную экологическую катастрофу и спасти северные реки. В восьмидесятые годы нужно было, прежде всего, восстать против влиятельных политиков и ученых, разрушающих природу и народное хозяйство, объединить здравомыслящих ученых и деятелей культуры… И они восстали. И страна услышала вначале смелые доклады академика Михаила Лемешева и вице-президента АН СССР Александра Яншина, а затем слово великих русских писателей Василия Белова, Сергея Залыгина и Валентина Распутина. Это сегодня в отряд радетелей за природу, тех, кто остановил переброску северных и сибирских рек в Среднюю Азию, записалось огромное количество ученых и деятелей культуры. Они громко кричат о своей многозначительной роли, а на деле их никто не слышал, они трусливо, выжидательно молчали. Зато Лемешева слышали все… И правительство согласилось с ним, что межбассейновая переброска выльется в крупномасштабное бедствие, которое закончится нарушением общего экологического баланса. Природа просто-напросто не выдержит такого удара по ней, и ее ответ человеку будет страшным, ибо произойдет разбалансировка состояния водных экосистем.
Лемешев говорил на конференции о том, о чем никто не говорил и не писал. И мне, представителю волжского региона, было интересно и полезно узнать, что в результате строительства волжских гидростанций мы потеряли ценнейшие земли волжской поймы, стада ценных проходных рыб, а орошаемые сельхозугодья остались практически в архивах Гидропроекта. Он открыл глаза собравшимся защитникам природы из многих регионов России на истинные масштабы аварии на Чернобыльской АЭС. Несмотря на приказы врачам о запрете ставить диагнозы, связанные с радиацией, ему удалось установить, что после аварии у детей и подростков было выявлено 4000 случаев рака щитовидной железы, как следствие радиоактивного загрязнения. Выживаемость среди людей, перенесших раковое заболевание, равна почти 99%. Между тем, согласно докладу МАГАТЭ, только на части территорий России и Белоруссии ожидается 60 тысяч дополнительных случаев рака щитовидки.
Вооруженный редкой и достоверной информацией, воодушевленный наказами академика Лемешева, возглавлявшего Антиядерное общество СССР, я по возвращению на малую родину в поселок Борисоглебский открыл широкую дискуссию о недопустимости строительства у нас атомной станции и призвал начать сбор подписей за проведение народного референдума. Загремели митинги. В газетах стали часто выходить критические статьи. Шквал писем обрушился на руководство обкома КПСС. Объективная научная позиция Лемешева помогла нам одержать победу – строительство атомной станции в Борисоглебском районе было признано нецелесообразным.
Из того удачного публичного сражения за природу я вынес первый урок Лемешева – о важности в дискуссии аргументов, а не эмоций. Второй урок он преподнес мне в Государственной Думе России, где в первом созыве 1993-1995 гг. мне довелось, как депутату, работать в Комитете по экологии под его руководством. Активная подвижническая деятельность Лемешева по защите окружающей среды была уже хорошо известна. Он обосновал недопустимость строительства Горьковской атомной станции, возглавил движение за отмену строительства завода Биохимпрепаратов в г. Первомайске Нижегородской области, выступил против подъема уровня Чебоксарского водохранилища, что предотвратило огромную потерю ценных земель от затопления. Но одно дело – быть замечательным публицистом, оратором, правдорубом, глашатаем, или, как писатели говорят, «глаголом жечь сердца людей», другое дело – закрепить свою правоту в законе и дать также народу право добиваться защиты на благоприятную среду законным путем.
Став председателем Комитета по экологии Государственной Думы РФ, Михаил Лемешев сходу, без задержки и тягостных дискуссий, разработал и добился принятия важнейших законов «О радиационной безопасности населения» и «О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами». К работе над этими законопроектами он привлек большое количество экологов, а также специалистов-профессионалов из атомной отрасли, таких, как Евгений Константинович Нестеров, получившего в свое время высокую долю радиации и самоотверженно трудившегося до смертного часа в нашем комитете. Именно на мой вопрос, поддержанный Нестеровым, а почему в комитете «атомная» повестка на первом месте, Лемешев дал строгий, с философским подтекстом, ответ: будь последователен в борьбе, никогда не сдавайся, если уверен в своей правоте. То был второй урок академика.
Дружеское отношение друг к другу зарождалось у нас, конечно, благодаря общей настойчивой работе над природоохранным законодательством. Только вряд ли она была основной, цементирующей. На доброжелательность и сближение мировоззренческих позиций повлияли, кажется, три заметных фактора – выход в свет моей книги «Расстрелянный парламент» с предисловием писателя-патриота, олимпийского чемпиона Юрия Власова, дружба с известным современным писателем-классиком Василием Беловым, которого Лемешев боготворил, и мое многолетнее служение делу охраны природы. Он знал, что в юности я возглавлял мальчишескую Зеленую республику, а, став народным депутатом РСФСР и членом Верховного Совета РФ, работал в комитете по природным ресурсам и экологии. На одном из заседаний комитета Лемешев, объявляя мне благодарность за работу над законом «Об особо охраняемых природных территориях», сказал коллегам-депутатам, что я авторитетный эколог, участник защиты парламента, расстрелянного танками Ельцина, единственный депутат, который работал в предыдущем парламентском экологическом комитете.
Мое же глубокое уважение и почитание подвижнических трудов Михаила Яковлевича, доброе расположение к нему, как к личности, сформировалось задолго до встречи с ним в комитете по экологии Государственной Думы России. Будучи ученым и просветителем, он был широко известен своими работами в области редких эколого-экономических проблем. Именно им в 1972 году был впервые создан отдел эколого-экономических проблем в ЦЭМИ АН СССР, а также создана знаменитая школа экономистов-экологов, считающих, что экономические проблемы нельзя решать за счет экологии, которая привлекла к экологии много талантливых ученых в России и за рубежом. Однако у меня, уроженца деревни, воспитанного в любви к матери-земле, душевный трепет вызывали десятки смелых и честных поступков ученого Лемешева, совершаемых в защиту русской деревни, сбережении сельской жизни, развитии аграрного сектора экономики. Нельзя было забыть, не восторгаться тем, как опубликованная статья «Экономическое обоснование структуры сельскохозяйственного производства», в которой критиковалась разрушительная роль бездумных посевов кукурузы в колхозах, тотчас легла на стол Косыгина и поспособствовала снятию Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР. Эта история произошла в 1962 году. А годом раньше великая сельскохозяйственная держава, веками снабжавшая, как писал Лемешев, продовольствием многие страны мира, впервые стала закупать зерно за границей. Нельзя было не восторгаться тем, как Лемешев достойно пережил донос и строгий выговор по партийной линии в институтской парторганизации за доклад, в котором говорил о недопустимом разрыве в развитии промышленности и сельского хозяйства, обрекавшем всю экономику страны на низкоэффективное функционирование. Он впервые предложил использовать в аграрном деле рыночные механизмы, а доносчики сообщили в ЦК КПСС, будто в докладе утверждалось, что «курс партии на индустриализацию страны был роковой ошибкой». Завистники надолго занесли Лемешева в списки «рыночников». Но, несмотря на травлю, на подлые интриги и препятствия, он защитил докторскую диссертацию на злободневную тему «Межотраслевые связи сельского хозяйства».
С первых дней работы Михаила Яковлевича Лемешева в должности председателя нашего комитета, я понял, что он – высоко эрудированный человек, подлинно интеллигентный, принципиальный, беззаветно преданный родной земле и экологическим идеалам. Коллег по комитету он заражал своей активностью, напором, энергией. Зачастую правительство, увлеченное губительными либеральными реформами в экономике, напрочь отвергало наши экологические законодательные инициативы, и тогда ему приходилось поднимать у нас боевой дух. «Таково правительство, – рассуждал Лемешев. – Не стоит пасовать перед ним. Не для того пришли мы в Государственную Думу, чтобы быть в ней лишь в роли безропотных созерцателей. Следует бороться и начинать с малого, как делал это всегда я сам».
Мы понимали правоту Лемешева. Не соглашались с утверждениями министров кабинета Ельцина, что заниматься экологией могут себе позволить лишь богатые страны, но не бедная Россия, а продолжали корпеть над законопроектами. Чтобы работа имела не дилетантский, а сугубо профессиональный стиль, Лемешев создал при комитете Высший экологический совет, в которой вошли видные ученые из разных научных областей – и биологи, и лесники, и экономисты, и почвоведы, и биохимики… Казалось, зачем академику Лемешеву с таким большим научным авторитетом и обширными экологическими знаниями слушать еще и посторонних экспертов? Однако поговорка «сами с усами» не разделялась им, ему по душе была другая: «одна умная голова – хорошо, а две – лучше». Участие экологов и экономистов со стороны помогало не только наполнить законопроект полезными деталями, но и сделать его широко обсуждаемым, а главное – еще и работающим. К сожалению, парламентская практика свидетельствует о том, что принимается вроде как хороший закон да еще и с благими намерениями, а в жизни он не выполняется, и вреда от него больше, чем пользы.
Спустя время я вспоминаю, какой значительный вклад внесли члены Высшего экологического совета в разработку и становление природоохранного законодательства, такие, как доктор биологических наук, президент Экологического союза Николай Реймерс, академик российской Экологической академии, доктор экономических наук Николай Лукьянчиков, президент союза охраны птиц России, академик РАЕН Владимир Флинт, писатель-натуралист Анатолий Онегов, академик, профессор химического факультета МГУ Валерий Петросян, профессор, член-корреспондент РАН Никита Глазовский, доктор биологических наук Феликс Штильмарк, и многие другие. В Лемешевском комитете было искреннее осознание, что только общими усилиями можно добиться устойчивых результатов в деле охраны окружающей среды. Иначе не решить глобальные экологические проблемы, связанные с изменением климата, потерей биоразнообразия, возрастанием экологического ущерба от масштабных вырубок леса, стихийных бедствий и техногенных катастроф, загрязнения атмосферного воздуха, поверхностных и подземных вод.
Сегодня в комитете Государственной Думы по экологии и охране окружающей среды не существует Высшего экологического совета. Руководство посчитало, что оно умнее всех, а привлеченные ученые-экологи лишь мешают работать. Примерно такой ответ я получил на свое предложение о преемственности… Зато законы пошли один вреднее другого: то экологическая экспертиза строителям мешает, то лесные пожары некому тушить, так как разогнали лесную охрану, а то к реке и озеру не подойти – в водоохранной зоне заборы с колючей проволокой мешают. Страдают от браконьеров заповедники. Участившиеся прорывы нефтепроводов загрязняют почву нефтепродуктами. Страна все больше превращается в мусорную свалку.
Лемешев, видимо, предчувствовал грядущее наступление на природу, ухудшение климата, распродажу природных ресурсов за бесценок, подгонку российского законодательства под интересы олигархов, которым мешает любой экологический закон, начиная с экспертизы и заканчивая экологическим воспитанием и образованием. Он спешил и принуждал нас спешить – спешить творить законы! Причем, писать и принимать законы, которых в современной России после распада СССР еще не было – ни в защиту лесных и водных ресурсов, животного и растительного мира, ни про экологическую безопасность и переработку твердых бытовых отходов. У меня в кабинете до глубокого вечера работали эксперты, набрасывая на бумагу статьи законов, которые я считал первостепенными, архиважными – законы «О национальном ландшафте», «О государственной политике в области экологического образования», «Об охране почв».
О том, сколько сил и энергии мы потратили на написание закона «О национальном ландшафте», знали только председатель комитета по экологии М.Я. Лемешев и председатель Фонда спасения национального ландшафта Н.В. Пожидаева. Но судьба закона оказалась трагичной. Поддержанный и комитетом по экологии, и Советом Государственной Думы, проект закона вдруг застрял в правительстве и получил отрицательное заключение. Чиновники из министерств-землепользователей сообщили нам, что нет необходимости принимать отдельное законодательство. Нужно лишь отдельные его положения включить в уже имеющиеся законы. Однако еще 25 января 1994 года они сами писали в правительство, что подготовят соответствующий закон о сохранении и использовании ценных историко-культурных и природных ландшафтов России. Их мнение изменилось на диаметрально противоположное, когда стало известно, что весь пакет документов подготовлен вне министерских стен.
Пришлось Лемешеву идти в правительство. Его аргументы были просты: Генеральная конференция ООН еще в 1962 году решила, что основные нормы и принципы сохранения пейзажей должны иметь силу закона. Ландшафтные законодательства давно уже действуют в Великобритании, Франции, Германии, Италии и других странах, где они считаются следующими по значимости после закона об охране окружающей среды. На единственное возражение правительственного чиновника – принятие законопроекта преждевременно – Михаил Лемешев ответил, что с этим можно согласиться, если вспомнить, что не все еще ландшафтные парки у нас вырублены, не все дворянские усадьбы рассыпались в прах, не все еще особняки захвачены и переделены бизнесменами. Многие из этих аргументов я вместе с Пожидаевой изложил Лемешеву перед его походом в правительство. Только наши переживания оказались напрасными. И Лемешев пришел разгневанным и сердитым. На его рабочий стол одно за другим ложились письма от ученых, встревоженных состоянием национального ландшафта, опасными тенденциями деградации территорий национального ландшафта, сопровождающееся нарушением баланса климатических, геоэкологических и биологических процессов. Никто из них не знал, что важный закон не был допущен даже до первого чтения, но они продолжали настаивать на его разработке. К примеру, председатель президиума Центрального совета Всероссийского общества охраны природы (ВООП) И.Ф. Баришпол писал 20 декабря 1994 года Лемешеву: «Президиум Центрального совета ВООП просит Вас включить в состав рабочей группы по подготовке Закона РФ «О национальном ландшафте» членов научно-технического совета при президиуме ЦС Машинского В.Л. (председатель НТС), Казакова Л.К., Носова Е.А., Николаева С.В.».
Лемешев передавал подобные письма мне, конечно же, с собственноручной записью «рассмотреть» и грустно качал головой, размышляя при этом вслух: «Надо что-то придумать, чтобы использовать концепцию метода национального ландшафта как системы экологического образования». Тут мы договорились, что я включу основные положения отвергнутого закона в новый законопроект, над которым уже работала моя команда – он назывался изначально «О государственной политике в области экологического образования». И одна из статей его отводила особую роль неформальному внешкольному образованию, одним из существенных направлений которого являлся ландшафтный туризм и ландшафтные экскурсии как новое перспективное направление отечественного туризма. Тогда шел 1995 год – время, когда в правительстве никто не был обеспокоен не только отечественным туризмом, но и понятия не имел, что такое ландшафтный туризм. Потому мы отдельно прописали: «Национальный ландшафт – это исторически сложившийся природный, в том числе антропогенный, географический комплекс, обладающий характерными особенностями, условиями для получения эстетического наслаждения и нормальной жизнедеятельности населения страны и одухотворенно воспринимаемый им – народами, этносами, местным населением, как прекрасный образ Большой и Малой Родины».
В замечаниях правительства на наш закон последовало довольно много замечаний и требований убрать лишние, утяжеляющие закон статьи, среди которых было упоминание о национальном ландшафте. Шла долгая дискуссия и работа. Приходилось идти на компромиссы и уступки, вплоть до согласования нового названия – «Об экологическом образовании». После всех мытарств и переписывания многих статей я вышел на трибуну и доложил депутатам Государственной Думы РФ закон в первом чтении. Поддержка коллег была единодушной. Но долго нам радоваться не пришлось. После принятия закона в целом против него выступил Совет Федерации. Началась повторная совместная работа уже с сенаторами… Но она ни к чему позитивному не привела, и я настоял в Государственной Думе на преодолении вето. Депутаты согласились и проголосовали за мое предложение и за сам закон. Теперь закон должен был быть подписан Президентом страны. Но он его так и не подписал. Это был первый и, наверное, единственный случай, когда Ельцин отказался подписывать принятый парламентом закон. Через год моих переговоров с администрацией Президента я получил невразумительный ответ о причинах упорства главы государства: «Сегодня вам подавай экологическое образование, а завтра давай математическое образование, химическое…».
«Что же, теперь будем знать, что у нас не только антиэкологическое правительство, но и президент – враг экологии!» – подвел итог нашим безуспешным переговорам Михаил Лемешев.
Следующий законопроект, попавший под бюрократическую гильотину, касался защиты почв. Долгие годы Лемешев боролся против опустынивания земель. Новый законопроект получил название «Об охране почв». К его разработке Лемешев привлек великого ученого-почвоведа, академика РАЕН Анатолия Никифоровича Тюрюканова. Беседы с ним заканчивались в полночь. Подаренные им книги я штудировал и цитировал на каждом заседании рабочей группы. Но как можно было добиться принятия закона, который мог бы спасти плодородные почвы, если на вопросы Лемешева, чем отличается земля от почвы, откуда берется деградация почв, министерские чиновники ничего внятного не могли ответить. Это наши признанные во всем мире ученые-гении Докучаев и Вернадский знали, что почва – это тонкая живая пленка, кожа земли, супербазис человечества, это особое естественно-историческое тело природы, образованное в течение очень длительного времени – миллионов лет. Мы с Лемешевым извинялись перед Тюрюкановым за неучей из правительства. Тот был последователем Докучаева, и считал, что раз Россия – общепризнанная родина почвоведения как науки, то и закон в стране должен существовать. Однако несмотря на то, что мне удалось возобновить работу над законом о почвах в следующих двух составах Государственной Думы, он так и не был принят, и академик Тюрюканов ушел из жизни, не дождавшись победы.
17 февраля 2000 года два академика – Лемешев и Тюрюканов – зашли ко мне в кабинет, зная, что в этот день будет повторно рассматриваться закон «О почвах». Пригласил их я вместе с коллегой Вячеславом Оленьевым. На заседании они оба выступали горячо и содержательно. Только их доклады о целях и принципах охраны почв вновь не были услышаны.
И все-таки Лемешев оставался борцом, рыцарем, подвижником. Он не любил сдаваться, памятую о втором правиле жизни, и продолжал разрабатывать и продвигать нужные законы, заканчивая работу в должности председателя комитета по экологии. При его непосредственном участии были приняты экологически веские и ценные законы – «Водный кодекс», «Об экологической экспертизе», «Об особо охраняемых природных территориях», «О погребении и похоронном деле», «О животном мире».
Как-то вечером Лемешев зашел ко мне в кабинет с намерением поблагодарить за добрый и смелый отзыв о только что вышедшей в свет его книге «Возродится ли Россия» с подзаголовком «Экономико-политический анализ и опыт нравственного исследования». Выступил я на Совете Думы, зачитав председателю Государственной Думы Ивану Рыбкину понравившуюся мне цитату из книги. С Рыбкиным у меня сложились хорошие отношения, так как его жена была родом из моих родных ростово-борисоглебских мест. И когда я процитировал, как «трубадуры преступной перестройки» Гайдар, Чубайс, Козырев, Ельцин губят и экономику, и экологию, Рыбкин, открывая дискуссию, доброжелательно спросил: «А природу-то как эти трубадуры разрушают?!». Я с удовольствием громко прочел первую попавшую на глаза фразу Лемешева: «Трагедия природы – есть следствие честолюбивого и близорукого желания человека покорить природу, хозяйничать в ней по своему усмотрению ради достижения своих примитивных целей, направленных на личное обогащение». Не пришлось долго доказывать, к каким бедствиям в экономике и экологии ведут разрушительные псевдореформы Ельцина. Рыбкин одобрительно сказал пару слов в поддержку и добавил, что знаком с предложениями Лемешева о путях возрождения страны – создание унитарной державы, проведение социально-экономического курса, национальное духовное воспитание, всенародное возвращение к православной вере, но у него, мол, свои представления о будущем России. Тогда я дал ему почитать книгу, сказав, что в ней сквозь временную протяженность мне внезапно открылась у автора высота философской мысли, мудрость политика, добытая ценой пота и крови.
То был первый вечер, когда мы поговорили по душам на разные житейские темы, не касаясь законотворческой деятельности. Он рассказал, как жил в деревне, воевал в партизанах, поездил по стране, воспитывал сына Кирилла, работал в разных институтах и на разных должностях. Та душевная беседа очень сблизила нас. Для меня теперь открылся не крупный ученый, не известный борец-эколог, а русский человек, переживающий за колонизацию страны с ее экономикой, культурой, традициями, природой. Эта русскость сквозила в каждом его рассказе. И политическая установка была одна – русскому народу надо обрести утерянное национальное достоинство.
Увидев на столе рукопись моей будущей книги «Казнь русского леса», Лемешев попросил дать ему почитать ее. Через пару дней он вернул помятые страницы и сказал, что написал к книге свое предисловие. Написал, потому что после чтения не мог заснуть, переживал за человеческое варварство. Действительно, книга рассматривала не только проблемы состояния лесов России, но и раскрывала механизмы разграбления «зеленого богатства», воссоздавала картину грядущего апокалипсиса.
Остропублицистическое повествование, документальная фиксация уничтожения русского леса, видимо, и подвигла Лемешева написать в предисловии: «Эта беспощадная книга не могла не появиться, потому что сегодня только очень громкое и горькое слово способно донести правду о трагической судьбе русского леса и остудить хищнический раж «рыночника» с его вселенским топором. Бездумно вырубая лес, мы теряем больше, чем спасительный озоновый щит планеты: мы накликаем большую беду, нежели опустынивание, таяние ледников и наступление Мирового океана. Вместе с нашими лесами мы «вырубаем» саму русскую душу, русский лад, противостоящий ныне самоубийственной идеологии наживы».
С этими словами книга «Казнь русского леса» и вышла в свет в 1995 году в издательстве «Столица». Я был преисполнен гордости, что сам Лемешев, которого мы считали патриархом русской экологии, дал лестную характеристику как моей политической и гражданской деятельности, так и писательскому творчеству. В то время имя боевого ученого-эколога не сходило со страниц популярных газет и журналов. Если в перерывах между заседаниями комитета коллеги читали выдержки из моей книги и предисловие Лемешева, то я зачитывал вслух мысли Лемешева, изложенные в газетных статьях.
В газете «Спасение» за 1994 год была опубликована беседа журналиста Владимира Михайлова с председателем Комитета по экологии Государственной Думы РФ Михаилом Лемешевым. И первую мысль ученого, которая мне понравилась, я предложил обсудить коллегам: «Я глубоко убежден, что возрождение России и русского народа, о чем сегодня говорят все, кому не лень, невозможно без решения экологических проблем. В условиях загрязнения окружающей среды люди чаще и серьезнее болеют, а значит, не столь активно участвуют в производстве. Научные исследования авторитетных ученых показывают, что в последнее время 40% детей рождаются уже больными. Что касается законодательной работы комитета, то я считаю наиважнейшей подготовку законопроекта о зонах экологического бедствия». Вспыхнувшая дискуссия обернулась решением всех депутатов: пора впрягаться в работу над обозначенным Лемешевым законопроектом.
Тот же тезис о приоритете экологии над экономикой я встретил в других федеральных газетах, в статьях с заголовками, сразу раскрывающими суть проблемы: «Совместимы ли рынок и экология?», «Бросовое мясо из Америки у нас растет в цене». В первой статье Лемешев, будучи приверженцем рыночной экономики на национальных традициях, доказывает, что либеральное правительство Ельцина строит не рыночную экономику, а дикий олигархический капитализм и «эта сатанинская стратегия врагов России не имеет ничего общего с рынком». Вторая статья не только повторяла укорененные позиции Лемешева, но и предлагала пути решения некоторых экологических проблем, например, сбережения водных ресурсов. Ученый писал: «Экологические бедствия, постигшие нашу многострадальную Родину, – это неизбежное следствие экономического, социального и духовного распада, организованного ее врагами – вдохновителями двух революций 1917 года, поменявших в корне уклад жизни русского народа. Сейчас споры у нас ведутся с родственным комитетом по созданию водного законодательства. Наши оппоненты выступают за то, чтобы вода, как и прежде, бесплатно предоставлялась сельскохозяйственным предприятиям. Мы же ратуем за то, что за воду надо платить, и тогда не будет тысяч заболоченных гектаров земель, выведенных из оборота».
Для меня ничего нового и необычного в мировоззренческой позиции Лемешева на то время не было, так как она была давней и последовательной. О ней ученый-эколог заявлял еще задолго до прихода в политику. 12 октября 1988 года в «Литературной газете» была опубликована широко нашумевшая беседа доктора юридических наук И.А. Иконицкого с доктором экономических наук М.Я. Лемешевым под заголовком «Экономика и экология». Уже тогда позиция ученого была твердой, патриотичной и, к сожалению, на редкость одинокой, не понятой ни политиками, ни экономистами. А ведь он предупреждал о тяжелых последствиях для страны, если будет продолжаться невнимание и недофинансирование экологических проектов: «На природоохранительные мероприятия мы выделяем всего 15 миллиардов рублей в текущую пятилетку, то есть заведомо не компенсируем то, что губим. Главная угроза связана не столько даже с истощением природных ресурсов. Страшнее другое: разрушается и загрязняется окружающая среда, снижается комфортность жизни, ухудшается здоровье людей. Современный опыт говорит, что в США, например, десятки тысяч ферм, которые отказались от пестицидов, не прогорают, поскольку цены на их зерно втрое выше, чем на обычное».
С той же экологической платформой он шел на выборы в Государственную Думу России, выдвигаясь по Щелковскому национально-территориальному округу №11. Газета «Ветеран» тогда опубликовала его программные цели, одна из которых так и звучала: «Нефть продаем по дешевке, поставки за рубеж колоссальные, а самим не хватает нефтепродуктов, чтобы вывести урожай с полей, до сих пор не можем газифицировать поселки и села».
Смелая, бескомпромиссная позиция академика-эколога Михаила Лемешева особенно импонировала коллективу самого популярного экологического журнала «Человек и природа». Так как я тесно дружил с его редактором Владимиром Захаренковым, часто публиковался там, то познакомил его с Михаилом Яковлевичем. И после их встречи в нашем комитете, куда Захаренков пришел со своим журналистом Михаилом Шутовым, на страницах журнала появились две содержательные статьи-беседы «Разрушение лада», «Экономика и экология – родные сестры». Чем они мне запомнились? Тем, что впервые в нашей стране в среде политиков серьезно и ответственно заговорили о катастрофическом состоянии великой русской реки Волги. Лемешев предложил начать спасение ее с очистки малых рек… Впервые на страницах журнала зашел разговор о «злобной русофобии, не имеющей подлинного отношения к решению экологических проблем».
Каждая опубликованная в прессе статья Лемешева находила в моей душе горячий отклик. Хоть я в основном и соглашался с острыми и спорными мыслями и предложениями Михаила Яковлевича, но все же старался высказать ему и свою поддержку, и замечания. Беседы наши разворачивались, как всегда, не только вокруг экологической повестки, но и на тему гражданской позиции политиков, журналистов, писателей. Вопросы были разными… Но в чем мы сходились горячо и сразу, так это в осуждении либералов-русофобов в правительстве и в поддержке наших писателей-патриотов, которые не боялись открыто их изобличать, Василия Белова, Валентина Распутина, Станислава Куняева. Если я любил в заключение разговора приводить слова поэта-земляка Николая Некрасова «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», то Лемешев, как глубоко православный человек, ненавязчиво добавлял: «Да поможет нам Бог!». Иногда вспоминал Сократа и его предупреждение: государство погибает, когда перестает отличать хороших людей от дурных.
Что касается самого Лемешева, то он прекрасно разбирался в том, какие писатели служат России, помогают ее духовному и нравственному возрождению, а какие занимаются разложением морали, фальсификацией истории, воспевают пошлость и насилие. Какого бы современного писателя я бы не назвал, он сразу переходил на обсуждение его произведений. Литературу он относил к главному фактору воспитания молодежи, потому и литературный процесс рассматривал, как процесс национального самосознания и самочувствия, глубокой проработки вечных тем, отвечающих культурным и нравственным потребностям общества.
Он всегда интересовался, над какой новой книгой я работаю. И когда Федеральная служба России по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды предложила мне переиздать в своем издательстве три моих книги под одной общей обложкой, я предложил Михаилу Яковлевичу написать к ней предисловие. Это была вторая публичная поддержка моего творчества и политических взглядов. Он знал, почему гидрометовцы решили оказать финансовую помощь в издании моих публицистических трудов об экологических проблемах Арктики, Каспийского моря и русского леса. Уже не будучи депутатом, он приходил в Государственную Думу послушать ход обсуждения тех или иных судьбоносных законов, касающихся охраны окружающей среды. На одном из таких заседаний я резко выступил против сокращения финансирования и многих важных функций Росгидромета, а также закрытия их метеостанций, и депутаты поддержали мою позицию. В знак благодарности за постоянное отстаивание интересов Росгидромета, занимающегося мониторингом климатических изменений, состояния важных лесных, водных и иных экосистем, сотрудники его присвоили мне звание Почетного работника Росгидромета и предложили издать книгу.
Название моей книге дал сам Лемешев – «Здоровье экосистем – здоровье общества». Это название отвечало давним, устоявшимся его взглядам на значимость экологии как для экономики, так и для благополучия людей. В большом предисловии он, в частности, написал: «Мне довелось близко познакомиться с Анатолием Грешневиковым десять лет назад, когда в 1993 году я был избран депутатом Государственной Думы и председателем Комитета по экологии, этого высшего представительного органа власти Российской Федерации, каковым приходится с горечью отметить, она в нынешнем составе фактически не является, превратившись в придаток президентской администрации. К счастью, эта констатация не относится персонально к депутату А.Н. Грешневикову, который, будучи депутатом Верховного Совета и трех созывов Государственной Думы РФ, остается одним из немногих подлинных народных избранников. Анатолий Грешневиков был самым молодым членом Комитета по экологии в мою бытность председателем этого Комитета, но он заметно отличался от своих коллег системным государственным, я бы сказал державным мышлением. Книги А.Н. Грешневикова «Казнь русского леса», «Журавли из небытия», «Зеленый посох» и другие буквально потрясли мое воображение своей трагической глубиной и душевной болью автора за судьбу реформируемой (читай разрушаемой) России, за судьбу живой природы нашей планеты. Его новая книга – это не просто повествование о проблемах Арктики, Каспийского моря, лесов России, это рассказ-предупреждение о том, как человечество может спасти эти уникальные экосистемы. Однако талант А.Н. Грешневикова как писателя и как государственного деятеля созидателен. Автор указывает путь спасения планеты от экологического апокалипсиса. В его научно-публицистических работах, меня поражает широта охвата социально-политических и эколого-экономических проблем современной России, глубина анализа внутренних и внешних причин, порождающих эти проблемы, конструктивный подход к их решению, яркость изложения губительных процессов, происходящих в жизни нашего общества».
Неудивительно, что после прочтения другой моей книги «Хранитель русского лада» Михаил Лемешев не удержался и написал не просто предисловие, а содержательную рецензию, душевный отзыв. Книга была посвящена моим встречам и совместным поездкам с великим русским писателем и подвижником Василием Беловым в Сербию, в село Варницы – на родину преподобного Сергия Радонежского, в поселок Борисоглебский, в Углич, в самобытный город краеведов Мышкин, а также в известную вологодскую деревню Тимониху, в которой прошло детство классика современной литературы и которая воспета в лучших его произведениях. Для Лемешева имя Белова было свято. Во многих своих книгах и статьях он делает ссылки на его произведения и часто декларирует, что писатель Белов – это наш учитель, который учил нас не только своими книгами, но еще и своим поведением в литературном мире, своей порядочностью в отношениях с людьми, своей честностью и философским подходом к жизни. А в рецензии на мою книгу написал: «Он – наш духовный вождь, он – наша совесть».
Зачитанная до дыр книга Белова «Лад» стала для Лемешева, человека с крестьянским корнями, самой любимой книгой, настольной, часто цитируемой. Понятие «лад» вошло в душу и сердце навсегда как напоминание о величии труда и мудрости русского крестьянина, его гениальной народной культуры, традиций, веры. Именно впечатление от той великой книги, отмеченной Государственной Премией СССР, видимо, и заставило Лемешева начать свою трогательную рецензию так: «С полным основанием можно сказать, что В.И. Белов в книге «Лад» и во многих других своих произведениях раскрывается как хранитель и защитник самого духа русского человека. Эту фундаментальную особенность творчества писателя и общественного деятеля удалось всесторонне показать в своей книге А.Н. Грешневикову. Его суждения особенно ценны тем, что они сделаны не только на основании глубокого изучения творчества писателя, но и на основе многолетних личных отношений».
За долгие творческие годы мне приходилось много читать рецензий разных даровитых и мудрых рецензентов, но так ёмко, целостно и честно описать смысл жизни, творческие и духовные поиски Василия Белова, как сделал это Лемешев, не всем удавалось. По справедливому определению Лемешева, вся жизнь Белова – это яркие сражения, это духовные радения о возрождении, благополучии и счастье нашей Родины.
Когда я приступил к подготовке и сбору материалов для книги воспоминаний современников о высочайшем таланте и гражданском подвиге писателя-классика Василия Белова, то Михаил Лемешев одним из первых откликнулся на мое предложение написать очерк. Вместе с глубоким анализом творчества писателя, воспоминаний о встречах, публикации авторского автографа на книге «Лад», он вновь красной линией провел в нем давнее утверждение, что «все своё великое дарование, данное Василию Ивановичу Белову по щедрой благодати Божией, он посвятил служению русскому народу и сохранению и развитию его великой культуры».
Книга «Василий Белов. Воспоминания современников» вышла в 2018 году в издательстве «Книжный мир» и имело громадный успех у любителей и ценителей великой русской культуры. Очерк Лемешева «Уроки русского мудреца – В.И. Белова», занял в сборнике достойное место среди таких крупных писателей, как Владимир Личутин, Виктор Лихоносов, Владимир Крупин, Анатолий Заболоцкий, Станислав Куняев и т.д.
В литературных очерках, рецензиях открылся вполне крепкий литературный талант самого Лемешева. И когда он дарил мне уже свои книги «К свободе призваны вы», «Земля тревоги нашей», «Свеча», то не заметить этого было невозможно. Читатель с первых страниц осознавал, что они написаны замечательным ученым-экологом, это образец литературоведческого осмысления бытования биографического жанра вообще и мемуаров, в частности, где научность и документальный подход сочетаются с истинно лемешевской доверительностью интонации и простотой.
Три эти книги подписаны мне одинаково – «Дорогому Анатолию Николаевичу Грешневикову с любовью. М. Лемешев». Лишь последняя книга «Стратегия восстановления жизнеспособности России (к развитию русской цивилизации в ХХ1 веке)» содержала более краткую и душевную подпись – «Толе с любовью». Эти слова дорогого стоили… В наших отношениях главным индикатором была взаимная любовь.
Значительность книг Лемешева была обусловлена остротой и актуальностью самих тем. В книгах «К свободе призваны вы…» и «Земля тревоги нашей» шла последовательная, аргументированная критика тех псевдореформ, которые проводились политиками либерального толка на протяжении 30 лет. На каждой странице показано, что современная российская экономика, принимающая все более виртуально-монетизированный характер, более не в состоянии обеспечить не только устойчивое социальное развитие, но и сохранность наших природных богатств и экосистем. На федеральном уровне прошла сплошная «деэкологизация» государственного управления. Передача министерству природных ресурсов функций охраны окружающей среды нарушает древний принцип: «Нельзя быть судьей в своем деле». По мысли Лемешева, это было сделано сознательно – так легче олигархам грабить природу, создавать свой антиэкологический бизнес и распродавать природные ресурсы задешево. А тот факт, что в стране занижена стоимость природных ресурсов, говорит о признаках колониальной экономики. Писатель-классик Валентин Распутин на Всемирном русском соборе назвал нашу страну колонией и указал как раз на признаки колониальности – это чужая экономика, чужая культура, архитектура и так далее. Лемешев в книге продолжает эту тему, включая в признаки колониальности отношение власти к русской деревне и к русскому крестьянину как животворному источнику русской культуры.
Чтобы у читателя было меньше желания опровергнуть аргумент, что власть в России создала колониальную экономику, Лемешев приводит убийственные и позорные факты захвата власти командой Ельцина с помощью Америки, получившей контроль над властью и экономикой. Для убедительности достаточен короткий фрагмент большой книги расследований и приговора: «Всемирным валютным фондом специально «на помощь Ельцину» был выделен секретный целевой кредит в размере 10,3 миллиарда долларов. При этом сотни миллионов «зеленых» наличными, на покрытие расходов по избирательной кампании. В Москву были направлены четыре крупных специалиста по организации выборов, которые тайно поселились в «Президент-отеле» на Якиманке. Здесь в номере 1120 размещался штаб по выборам Ельцина в президенты, во главе которого находились с российской стороны Анатолий Чубайс, Татьяна Дьяченко (дочь Ельцина) и Сергей Филатов. Спецгруппу американцев составляли Дик Моррис, Стивен Мур, Джордж Гортон и Джо Шумэйт. Центральной фигурой среди них был Дик Моррис, обеспечивший победу Билла Клинтона в президенты…».
Лемешев не был бы Лемешевым если бы не предложил пути избавления от колониального пути развития, становления национально-ориентированной экономики, спасения природы и духовного возрождения России. Для понимания верности этого пути достаточно прочитать одну главу «Истинная свобода в православном мировоззрении». Стране нужно вернуться к своим традициям и корням и идти своим самобытным суверенным путем. Как это сделать? Исчерпывающий ответ дает книга «Свеча». Глава «Небывалый подъем экономики, культуры и духа» как раз содержит исторически выверенные рецепты созидания. Не забывает Лемешев не только про настройку спасительной модели экономического развития, но и про выведение экологии из кризисного состояния. Страна должна в рамках экологии поддержать способы такой организации общества, которое будет способно следовать экологическому императиву, следовать общим законам сохранения и восстановления жизни.
Последнюю книгу, которую подарил Лемешев, я встретил с особой теплотой, читал с душевным волнением, ибо на каждой ее странице встречались знакомые имена великих русских деятелей культуры и искусства. Именно благодаря этим бесстрашным борцам и неутомимым труженикам страна стала избавляться от колониальной зависимости, корректировать губительный экономический курс с поправкой на социально значимые проекты, а главное – понятие патриотизм перестало быть ругательным и обрело первоначальный нравственный смысл.
Почетный ряд этих героев современной России не многочисленен, но он достоин того, чтобы страна их знала, помнила и гордилась. Это в первую очередь писатели Василий Белов и Валентин Распутин, скульптор Вячеслав Клыков и народный академик-землепашец Терентий Мальцев. Пусть каждый из них подвергался гонениям, преследованиям, замалчиванием, травлей… Но, пройдя через все испытания, они выполнили свою гражданскую миссию и принесли на алтарь Отечества свои великие труды. Их вклад в возрождение и развитие страны огромен. Наверняка, по самому высокому достоинству он будет оценен спустя время. Хотя и при жизни мы их считали гениями. Однако власть их боялась, не любила и избегала привлекать в качестве героев, примеров для подражания, Только с точки зрения сегодняшнего дня, когда на дворе 2023 год и идет война России с НАТО, мы осознали, что власть сотворила и поощряла тех героев, которые не являются героями, а есть предатели, сбежавшие от первых же трудностей за границу.
Есть в книге и очерки о подвижниках и гениях прошлых веков. То, что их Лемешев поставил в один ряд с современниками, говорит о том, что все они для него – богатыри русского духа, единомышленники, выкованные из одной национально крепкой духовной стали. Конечно, они в первую очередь близки были по делам и поступкам самому Лемешеву, они ему родственные души – это художники Аркадий Пластов и Ефим Честняков, ученые Михаил Ломоносов и Дмитрий Менделеев, книгоиздатель Иван Сытин и коллекционер Павел Третьяков, священник Иоанн Кронштадтский, почвовед Василий Докучаев и космонавт Юрий Гагарин, архитектор Петр Барановский и маршал Победы Георгий Жуков и многие другие.
Для всех героев книги, независимо, в какую политическую эпоху они жили, ясны были цели и задачи возрождения России. И эта мотивация послужила главным толчком к написанию прекрасных жизнеутверждающих очерков. Автор воспринимает их всем сердцем, верит им, открывает в них все то лучшее, что должно быть в человеке всегда, а не приходить лишь по необходимости, вызванной жизненными обстоятельствами. Вместе с Лемешевым я верю, что эти герои научили нас видеть человеческое в людях и понимать их, как бы ни была тяжела действительность со всеми ее превратностями, предательствами и зигзагами. В этом большое предназначение как художественной, так и публицистической литературы. Тут Лемешев доказал, что честная, откровенная литература является основой, истоком и первопричиной любой цивилизации. И чем внимательнее читаешь его очерки, тем больше повышается эмоциональное напряжение, повышается, обостряясь, и реактивность восприятия, начинаешь ценить и лаконичность в повествовании, и житейскую мудрость, и правду продажной власти правительства, и неиссякаемую авторскую веру в человека-творца.
Лемешев – писатель крайне чувственный, прямолинейный. Он провидец, одаренный острым историческим чутьем. И когда он говорит честно с читателем, пишет правду абсурда реальной жизни, то надо понимать, что это требует не только смелости характера, твердости убеждений, но и наблюдения, сопряженного с особой зоркостью к мелочам и деталям.
Потрясали меня не только гражданская позиция и литературное дарование Лемешева, но и его талант полемиста. Уже давно он не председатель комитета по экологии, и, кажется, надолго, если не на всегда, отошел от государственных дел и забот, и нет возможности повлиять на какие-то решения… А если ты не можешь повлиять и добиться правоты, то зачем вступать в споры, предпринимать какие-то протестные движения? Так рассуждают многие как среди ученых, так и среди писателей, но не Лемешев.
В разные времена в обществе горячо обсуждаются те или иные резонансные проблемы. Появилась тема потепления климата, и началось обсуждение – влияет на климат антропогенный фактор, то есть человеческая деятельность, или не влияет? Ввели в систему образования ЕГЭ, и вспыхнули дискуссии – нужно отменять его или не нужно? В 2020 году в обществе, в основном в научной среде, разгорелось обсуждение концепции устойчивого развития (КУР), принятой в 1992 году Рио-де-Жанейрской конференцией по окружающей среде и развитию, которая охватывает все стороны жизни человечества. Одни ученые считали, что рассмотрение этой концепции с отраслевых или узко профессиональных позиций невозможно, как и распространенные в России попытки приоритетного выделения из нее аспектов защиты природы. Вторые полагали: необходимо выдвижение на первый план развития – учет его экологических выгод и издержек. Третьи сводили проблемы устойчивого развития к проблемам безопасности, способствующим узко отраслевым подходам.
Вместе с депутатом Государственной Думы России Вячеславом Оленьевым я выступил в парламенте с предложением создать Комиссию Государственной Думы РФ по проблемам устойчивого развития. Руководствовались мы как программными документами, принятыми на Конференции ООН, так и Указом Президента Российской Федерации «О Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию». Ранее мы пытались пробить принятие закона по проблемам устойчивого развития, но правительство нас не поддержало, а комиссию мы создали сами. В её состав вошли не только депутаты, но и крупные ученые. Мне удалось включить в нее академика Михаила Лемешева. И когда он пришел на первое заседание, то выступил с критикой проекта «Государственной стратегии устойчивого развития РФ», подготовленного Минэкономики России и представленного в правительство. Я поддержал Лемешева, потому что в этом проекте предлагается базировать перспективную стратегию устойчивого развития страны не на КУР, а на реакционной и бесчеловечной «биосферной концепции развития» (пропагандируемой бывшим министром экологии В.И. Даниловым-Данильяном), реализация которой, по экспертным оценкам, приведет к сокращению населения России до 40-50 миллионов человек.
Члены комиссии, разделяя нашу тревогу, предложили оформить наши замечания и предложения в виде депутатского запроса в правительство. Все отчетливо понимали, что рост народонаселения Земли и антропогенной нагрузки на окружающую природную среду поставил перед человечеством во второй половине 20 века одну из стратегических задач –обеспечить дальнейшее развитие без губительного ущерба для окружающей среды и обеспечение жизни на земле для будущих поколений. Наши предложения по осуществлению последовательного перехода страны к устойчивому развитию с отказом от рекомендаций международных организаций и с учетом российских интересов, ключевой задачей которых стояла бы разработка вопроса о степени совместимости рыночных отношений и устойчивого развития, возможных последствий глобализации рынка, были единогласно поддержаны.
Вечером мы с Лемешевым подготовили не только запрос в правительство, но и большую совместную статью для газеты. Редактор «Независимой газеты» Виталий Третьяков с удовольствием взял у меня материал, но, опубликовав его на целую полосу 2 июня 2000 года, вместо нашего заголовка «Троянский конь «устойчивого развития» поставил свой – «Подоплека «устойчивого развития». Почему Россия не должна слепо полагаться на рекомендации международных организаций».
После публикации на меня и на Лемешева обрушился шквал писем и обращений. Большинство ученых разделяло нашу позицию. Особенно многих встревожили наши аргументы о том, что главной движущей силой в реализации КУР стали транснациональные корпорации и международные финансовые организации, истинные цели которых заключаются отнюдь не в достижении «устойчивого развития», а в активизации проникновения частного капитала в экономику различных стран, завоевание там господствующих позиций. Еще больше нашим сторонникам-экологам не понравилось то, что под флагом КУР навязываются идеи глобального управления, существование особых «элит» (меньшинства), а также «невключенной» части социальной среды (остальной мир). Применительно к России такая экспансия характеризуется стремлением западных представителей взять под контроль систему управления в разных отраслях экономики, получить доступ к различным видам стратегической, экономической и природоохранной информации, использовать ее для дискредитации России в глазах мировой общественности. Природоохрана используется здесь как прикрытие.
Взволнованная дискуссия развернулась не только в парламентском комитете по экологии, но и на страницах «Независимой газеты» и «Зеленого мира». С нашей позицией не согласились ни В. Данилов-Данильян, ни его единомышленник Ю. Демянко. Зато в правительстве к нашей статье отнеслись положительно. Многие проекты, контролируемые американским фирмами и связанные с Баренцевым морем, рекой Днепр, Каспием, неожиданно начали сворачивать свою деятельность. Один из чиновников администрации Президента показал мне нашу статью с абзацем, обведенным в круг карандашом, и сказал, что именно этот изобличенный проект послужил катализатором пересмотра отношения к КУР. Этот абзац звучал так: «Каспийская экологическая программа», в рамках которой под контролем Запада создана организационная структура якобы для решения проблем социально-экономического развития и природоохраны в регионе Каспия, а на самом деле – для расширения экспансии Запада в этом важнейшем для России районе».
Продолжение дискуссии патриотов-экологов и либералов-экологов развернулось на страницах газет «Советская Россия» и «Зеленый мир», только уже в более острой форме. Вместе с Лемешевым мы продолжали настаивать на вредоносном участии западных экспертов в российских экологических проектах, потому наша статья называлась «Защитить экологию от «демократов». Нашу позицию аргументированно поддерживал руководитель Росгидромета А.А. Бедрицкий. Основное же острие критики у нас было направлено против комиссии В. Черномырдина и А. Гора и реализации Российско-американской специальной экологической инициативы. Наше исследование материалов деятельности данной комиссии доказывало ущерб национальным интересам России. С нами не соглашался и полемизировал опять В.И. Данилов-Данильян в своей статье «Большой национализм опасен и вреден прежде всего для своего же народа».
Спустя время Лемешев напомнил мне про ту дискуссию и сказал, широко расплываясь в улыбке, что это, мол, мы с тобой купировали угрозы для России и не позволили Западу закрепить его контроль над важнейшими сферами экономики России, включая контроль над природными ресурсами. Безусловно, то была шутка, но, как известно, в каждой шутке есть толика правды. Но я тут не про славу, не про лавры победителей, а про кредо академика Лемешева, вернее, про второе его правило – никогда не сдавайся.
Не забыл про удачную дискуссию и я. После того как в Государственной Думе я выступил за пересмотр итогов грабительской приватизации и за принятие закона о природной ренте, чтобы олигархи перестали богатеть за счет природных богатств страны и миллиарды денег вывозить в офшоры на покупку своих замков и яхт, а коллеги меня не поддержали, я вспомнил про Михаила Яковлевича Лемешева. Промелькнула мысль: а не написать ли нам еще одну дискуссионную статью о деприватизации? Позвонил Лемешеву, и он тотчас согласился встретиться, обсудить тему.
Так у нас вышла в печать беседа под названием «Надежда на чудо».
Первой ее опубликовала наша Ярославская областная газета «Справедливая Россия», а последней публикация появилась в московской газете «Русский вестник» и в журнале «Молодая гвардия», но уже после ухода из жизни Михаила Яковлевича. На мои вопросы он отвечал с присущей ему смелостью и честностью. Из всех злободневных вопросов два касались моих выступлений… Вначале я спросил про незаконную приватизацию…
– Михаил Яковлевич, недавно президент России В.В. Путин впервые дал поручение о деприватизации содовой компании в Башкирии, руководство которой живет в Италии и более 14 миллиардов рублей прибыли выводит в офшоры. Может быть, этот прецедент даст толчок к пересмотру всех итогов криминальной приватизации по Чубайсу, приведшей к созданию класса олигархов? Общеизвестно, что бюджет олигархов в размере 24 триллионов рублей больше бюджета страны, равного 19 триллионам рублей. Возможно ли возрождение экономики страны, становление ее на устойчивый путь развития без возвращения государству всего топливно-энергетического комплекса и природоресурсных отраслей народного хозяйства?
Ответ был таким:
– Президент РФ В.В. Путин, как это не раз было в течение 20 лет его пребывания у власти, вновь заговорил о некоем «поручении». А между тем, ни одно из подобных поручений либеральное правительство под руководством Д.А. Медведева не выполняло, скорее всего, не собирается их выполнять и «новое» правительство М.В. Мишустина. Наоборот, руководитель Счетной палаты А. Кудрин на заседании комитета Госдумы по бюджету и налогам заявил: «У российской экономики имеется ресурс, чтобы продержаться в кризисный период. Этот ресурс – продажа принадлежащих государству предприятий». Действительно, прогнозный план приватизации на 2020-2022 гг. предусматривает приватизировать 180 предприятий и обществ, находящихся в государственной собственности.
Задаю второй вопрос:
– Во всех крупных арабских и скандинавских странах, добывающих нефть и газ, существует законодательство о природной ренте. Единственная страна, где его нет, это Россия. Когда я выступал с трибуны Госдумы с предложением проголосовать за наш закон о природной ренете, депутаты от «Единой России» выступили против. Как вы считаете, что мешает правительству поддержать подобный закон?
Ответ был обескураживающим:
– С предложением о передаче не менее 50% природной ренты неоднократно выступали экономически грамотные ученые, что позволило бы в 2 раза увеличить федеральный и консолидированный бюджеты РФ (о чем я писал на «Русской народной линии» 28 сентября 2020 г.). Но увы! Выше я уже ответил, что правительство РФ и Центральный банк выполняют поручения только упомянутых мною внешних управляющих, предписывающих сохранение подчиненного им режима в России.
Наша статья-беседа прошла в обществе незамеченной, без обсуждения и тем более без необходимой дискуссии, как это было когда-то после публикации нашей статьи о концепции устойчивого развития. Промолчали и политики, и ученые, и деятели культуры. Ничего не поделаешь, гражданское общество впало в политическую спячку, устало от постоянных обманов, от нищеты, погрузившись в выживание и заурядный пофигизм. А партии власти, коррумпированной и жирующей на распродаже природных ресурсов, только и надо, чтобы народ помалкивал, не задумывался, почему кругом разруха, нищета и коррупция, да чтобы не ходил на выборы с желанием поменять что-либо в этой жизни.
Мы часто обсуждали с Лемешевым причины апатии народа, очевидной его пассивности, ухода от гражданской ответственности, разочарования… Он переживал, надсаживал сердце. Но продолжал бороться и словом, и пером, вселяя в остатки думающего народа уверенность в возрождение России, которой он служил всю долгую трудную жизнь.
За три дня до смерти он позвонил мне из больницы. Порадовал тем, что прочел с интересом мою книгу о писателе Валентине Распутине. Пересказал несколько встреч с этим русским гением, которого именно таковым и считал. Пообещал написать добротную рецензию на книгу и сопроводить ее своей фотографией с Распутиным.
– Михаил Яковлевич, вам сейчас нужно отдыхать, беречь себя, набираться сил, а не тратить их на работу с бумагами, – попытался я дать добрый совет.
В ответ же услышал до боли знакомые слова:
– Нет, я в боевом строю… Нам нельзя сдаваться.
Анатолий Николаевич Грешневиков, заместитель председателя Комитета Государственной Думы ФС РФ по экологии, природным ресурсам и охране окружающей среды, член Союза писателей России
