Гласс…
Стекло бьётся: его легко разбить: призрачное, но такое конкретное стекло собственной жизни…
Стекло Глассов вибрирует, и психическая болезнь только подчёркивает оные вибрации: психическая болезнь Симора, вернувшегося с войны – чтобы узнать, как «Хорошо ловится рыбка-бананка»…
Девять рассказов Сэлинджера уступали в популярности «Над пропастью во ржи», ни в коей мере не уступая самой известной его книге в качестве, в напряжённых пульсациях человечности и усложнённости психологического рисунка.
Сэлинджер… даже не столько давал психологические портреты, сколько изображал причудливо-усложнённые орнаменты личности.
Симор купает девочку, чудного ребёнка, имеющего сходство с ангелом, и рассказывает ей фантастическую историю про рыбку-бананку…
Отвлекается?
Душа обнажена, человек, вернувшийся с войны, остался без защитного слоя, который помогает преодолевать явь.
Симор застрелится из трофейного пистолета, вернувшись в отель, к спящей жене.
Вот тебе и рыбка-бананка…
…здесь – таинственный реализм: всё выстроено жёстко, соответствует реальности, и вместе, жизнь, показанная и живописанная в рассказах, словно просвечена тугими сгустками запредельности, и определяющими её.
Сложно и тонко – тонкость такая, что ждёшь: когда же порвётся фактура.
А рвётся постоянно: вот рассказ –ночной диалог друзей по телефону, и один сходит с ума, ибо жены всё нет и нет дома…
Конечно, она ведь у друга, и раскалённые нити вырисовывающегося сюжета прожигают мозг читателя болью, горечью, состраданием.
Космос рассказов самостоятелен абсолютно: но проступают сквозь фактуру разводы буддизма, которым увлекался писатель, а то и –вспыхнут брызги кафкианских мелодий, или прорежет воздух нечто фрейдистское, тяжёлое, косматое.
Читать порою страшно…
Возможно, именно такого эффекта и хотел добиться писатель, чтобы встряхнуть сонные души, ранить косные, добывая кровь сострадания, столь необходимую в мире, и – миру…
Миру – в котором так сложно поймать рыбку-бананку.
