2021 год
5 января
В январе 2021 года журналу «Вертикаль. ХХI век» исполнилось двадцать лет.
Этот срок кажется невероятным, если учесть в каких условиях, на каком энтузиазме выходили номера журнала. Ещё это сопоставимо с большим сроком человеческой жизни, потому что, оглядываясь на пройденный путь, видно, сколь непростым, сложным он был: с радостями и печалями, победами и поражениями, обретениями дружбы и предательствами. Иными словами — как у любой большой дороги «длиною в жизнь».
Но наша жизнь, смею надеяться, ещё не закончена.
Хотя некоторые итоги подвести уже стоит. И главный из них: на страницах журнала состоялись творческие судьбы целого ряда писателей, поэтов, публицистов…
За два десятилетия мы подготовили к печати и выпустили в свет более 150 книг самых разных жанров: от романов до сборников стихов, от краеведческих исследований до исторической публицистики, от мемуаров до духовно-православных размышлений, от детских сказок до рассказов о природе искусства.
Самые разные темы затрагивали авторы «Вертикаль. ХХI век» в своих произведениях. Но неизменно всех их, столь стилистически разных, чьи политические взгляды далеко не всегда совпадали, объединяло одно: уважительное, любовное отношение к своей Родине, желание лучшей судьбы для неё, светлого будущего.
Люди разных профессий (учёные и артисты, художники и историки, музыканты и строители, юристы и врачи, инженеры и геологи…) в своих произведениях осмысливали исторический и нравственный путь России, рассказывали о судьбах предков, пытались заглянуть вперёд. Иными словами, «Вертикаль. ХХI век» — журнал о прошлом и будущем нашей державы, стоящий на позициях вековых культурных традиций, как в литературе, так и в целом в общественной мысли, в духовном содержании народа.
Мы верим, что сбережение этой главной нравственной ценности позволит нашему народу с надеждой осознать своё будущее, ощутить, увидеть его.
С этим чувством в наступившем третьем десятилетии истории «Вертикаль. ХХI век» и станем продолжать выпускать журнал.
Такое вступительное слово написалось у меня к 67-му номеру.
6 января
Репортажи всех мировых агентств: в Вашингтоне у Капитолия собрались десятки тысяч сторонников Трампа, который на этом митинге тоже выступил. Затем несогласные с результатами президентских выборов смяли оцепление охраны, окружили здание, выбив стёкла первого этажа, ворвались внутрь. Из зала заседаний срочно, через запасный выход, вывели конгрессменов. Охрана забаррикадировалась внутри зала заседаний. Протестующие стали прорываться. Тогда один из охранников (в репортаже видна только его рука) в упор выстрелил в шею молодой женщине. Та скончалась.
Далее фото и видео ничем не отличаются от кадров, известных по подобным событиям, например, в Грузии или Молдавии — в кабинетах руководства бравые парни сидят в дорогих креслах «небожителей», закинув ноги в пыльных ботинках на их рабочие столы и т.д. Повсюду люди с американскими флагами.
Главное отличие от других «революций» — нет национальных флагов иных стран. Только звёздно-полосатые. В других странах у «цветных» бунтовщиков обычно преобладают два флага: американский и свой (желательно националистический).
Постепенно безоружных протестующих вытеснили прибывшие дополнительные силы охраны. Итог произошедших событий: четверо погибших. Мэр Вашингтона на пятнадцать дней продлил в городе режим чрезвычайной ситуации. Новый избранный президент США Байден назвал произошедшее мятежом, а протестующих подонками.
Это когда в других странах происходит подобное, то называется американскими политиками называется «борьбой за свободу и демократию», а взбунтовавшихся людей, подбадривая их, именуют не иначе, как героями. Тут же, на своей территории, совсем другие оценки.
Но неужели всё так и утихнет, ничем серьёзным не закончится?
Надо бы Трампу встать во главе протестующего движения — открыто. А то ещё пристрелят, как это принято в американской политике.
Главы государств Евросоюза на сей раз дружно осудили протестующих.
Более мягкие акции протестов, где сторонники Трампа высказали несогласие подсчётом голосов во время выборов, прошли и в других городах США. Но несмотря на это, ночью собравшиеся вновь конгрессмены утвердили результаты выборов и победу на них Байдена.
Все твиты Трампа американская соцсеть в интернете заблокировала — свобода слова в самом ярком её проявлении.
7 января
Оказывается и А.В. Мюрисеп не забыл о двадцатилетии журнала. Разговаривали об этом по телефону. Конечно, отметить дату вполне возможно до конца текущего года, а то и перевалить в 2022-й. Тут формальности не имеют никакого значения. Одна из возможностей — сделать представление силами студентов театрального училища по публикациям «Вертикали. ХХI век». Тут лишь бы все мы остались живы и здоровы.
Отправил Александру Васильевичу для прочтения юбилейную заметку и текст о своём детстве в пределах старой Нижегородской ярмарки.
9 января
Крушение пассажирского «Boeing 737-500» в Индонезии. Самолёт пропал с радаров через несколько минут после взлёта и, не подавая сигнала бедствия, рухнул в Яванское море предположительно с высоты около трёх тысяч метров. На борту лайнера, по последним данным, находилось 65 человек. Все погибли.
10 января
Воскресные репортажи из столицы США касаются только одного вопроса — прошедшего штурма Капитолия и унизительной травли проигравшего выборы президента Трампа. Как показывают опросы общественного мнения, половина американцев с таким результатом не согласны. Но главное даже не это. Все основные интернет-ресурсы объявили ещё формально действующему президенту страны бойкот: заблокированы возможности безцензурно общаться с читателями и зрителями, заблокирована сетевая работа магазинов Трампа, то же происходит с его сторонниками…
СМИ усматривают в этом цензуру, а мне кажется, тут первое явное проявление силы глобального электронного государства. Если так легко можно «перекрыть кислород» миллиардеру и главе США, то что же будет происходить с простыми гражданами стран? Только то, что много раз описано в книгах и показано в фильмах: раздавят без всякого напряжения, вычеркнут из жизни одним кликом компьютерной мышки. И ведь сколько людей подобную перспективу называли конспирологией, совершенно искренне не веря в её осуществление.
Но куда деться от примера, происходящего сейчас в американских штатах? Такое впечатление, что всё более и более разделяются между собой чёрная и белая, либеральная (с поддержкой невероятного извращения существования человека в социуме) и консервативная части страны. Добром это закончиться не может. Само собой не успокоится. Всё более и более становится возможным (на мой взгляд), когда часть штатов попытается объявить о своём несогласии с действиями центральных властей. И тогда может произойти всё, что угодно: вплоть до вооружённых столкновений сторонников и противников как с одной, так и с другой стороны.
В таких условиях совершенно иначе могла бы выглядеть в грядущих событиях роль Трампа. Но он, похоже, сдался. Выступил с осуждением своих сторонников, штурмовавших конгресс и которых теперь иначе как «внутренними террористами» (с подачи Байдена) не называют. (Интересно: во всех частях света подобные акции, от Украины до Гонконга, от Венесуэлы до Сирии США поддерживали, протестующих величали борцами за справедливость и демократию, а тут…) Понятно, что бывшего президента все политические соратники предали. Но десятки миллионов сторонников среди простого народа США остались. Продолжая быть их лидером ещё много чего можно достичь хотя бы в смысле своего политического будущего. Да и определённой безопасности.
Теперь же, боюсь, от Трампа будут требовать всё большего и большего покаяния — пока окончательно морально не раздавят и не лишат подавляющей части принадлежащих ему богатств.
11 января
«Русская народная линия» разместила на своём ресурсе видео рассказа «Говорящее дерево».
В США ФБР опубликовало снимки людей, принимавших участие в штурме Капитолия, и попросило всех желающих, за вознаграждение в три тысячи долларов, назвать имена узнанных. К сегодняшнему дню поступило 40 000 доносов. Опознанных (среди которых полицейские, пожарные, учителя, бывшие военные и т.д.) увольняют с работы, арестовывают. Всё это показывают американские телеканалы в выпусках новостей.
А кажется — давно ли власти США переживали за белорусов, выступивших против Лукашенко или за украинцев, предупреждая Януковича, чтобы тот не смел против бунтовщиков применять силу. И вот… Стоило только почувствовать, что называется, на своей шкуре, как всё в оценках переменилось ровно наоборот.
В Москве к В.В. Путину для переговоров приехали главы государств Азербайджана и Армении Алиев и Пашинян. Первая встреча прошла в общем формате — втроём. Затем президент РФ поговорил с каждым по отдельности. Заострён вопрос о неком «транспортном коридоре». Думаю — от Каспийского моря в Турцию.
12 января
Холода крепко перевалили за двадцать градусов. Отправляясь в Союз писателей, думал, что поеду на автобусе, но на улице так безветренно, так блескуче на солнце сверкают крохотные и плоские, словно не имеющие веса льдинки в воздухе, пронизанном ярким свечением, что немного посомневавшись, отправился через мост пешком.
В кабинете заканчивал (и закончил) последний материал для № 67 — текст Володи Цветкова о городках. Давно надо было его главные книги представить в журнале, да всё в ум не приходило. Но теперь, слава Богу, первая публикация пойдёт. И ведь, действительно, о таком виде спорта в наше время необходимо напомнить — национальном виде, красивом, богатырском. Цветков знал, о чём писал, сам был мастером спорта СССР по городкам.
Ближе к ночи город опустел, заиндевел. Никаких праздно прогуливающихся прохожих. И во мне самом что-то затаилось. Не от холода — от необъяснимой самому себе неудовлетворённости. Хочется, чтобы всё было по-другому — и не получается. Ну, да чего уж теперь. Что есть, то и есть, с этим будем жить.
13 января
Из воспоминаний Вильгельма Либкнехта о К. Марксе (читаю первый том из двухкнижья, выпущенного в 1983 г. — «Издательство политическая литература»): «Лишённый всякого тщеславия, Маркс не придавал значения мнению толпы. Она была для него не умеющей самостоятельно мыслить…»
«Он не годился быть в дипломаты, хотя и был им, скорее, потому, что был великим политиком. Крупнейшее сообщество в мире — Северо-Американские Соединённые Штаты не имеет дипломатов, а варварская Россия располагает лучшими дипломатами».
«Он работал всегда, когда только представлялась малейшая возможность. Даже на прогулки он брал с собой свою записную книжку и поминутно делал в ней пометки».
«Несколько квадратных метров гравия и травы, покрытых таким густым слоем лондонского «чёрного снега», то есть хлопьями копоти, что невозможно отличить, где начинается гравий и кончается трава, — вот что такое Лондонский сад».
Фридрих Лесснер (из того же тома): «В начале октября 1868 г. Маркс с большой радостью сообщил мне, что первый том «Капитала» переведён на русский язык и уже печатается в Петербурге. Он придавал огромное значение тогдашнему движению в России и с большим уважением говорил о людях, которые приносят там такие большие жертвы ради изучения и распространения теоретических сочинений… Когда готовый экземпляр «Капитала» на русском языке дошёл до него из Петербурга, то это событие как важное знамение времени превратилось для Маркса, его семьи и его друзей в настоящее торжество».
Ничего из учения Маркса русский мужик не знал. К бунту его вела одна воля — захватить для себя чего побольше. Как же жестоко за это пришлось поплатиться!
Марксизм — материалистическое учение. Но в воспоминаниях о нём только упоминается (в противном случае я бы и читать их не смог), зато несколько раз акцентируется внимание на то, как много своих детей похоронил Карл Маркс — и младенцев, и повзрослевших, и любимого внука, и взрослую дочь (оставившую наследников) и любимую жену…
«Несколько детей умерло; оба сына, которые были у Маркса, умерли: один, родившийся в Лондоне, умер очень рано, другой, родившийся в Брюсселе, — после долгого хронического заболевания. Смерть его страшно потрясла Маркса».
«Сестрёнка Франциска, родившаяся в 1851 г., умерла ещё младенцем, не достигнув и года».
При этом автор воспоминаний утверждает: «…Маркс чрезвычайно любил детей. Он был не только нежнейшим отцом, который мог часами играть со своими детьми, как ребёнок, — его притягивали, как магнит, и чужие дети, встречавшиеся на его пути, в особенности беспомощные и страдающие от нищеты».
Неужели после всех потерь (любимых, родных, близких) сердце старого еврея осталось холодным к вере? Трудно в это поверить. Потому что душа, кроме как в Боге, не может найти успокоения. Мне почему-то кажется — Маркс отошёл в мир иной с памятью веры своих предков.
А коммунистические его идеи большой кровью аукнулись в России. И те самые русские мужики, что мечтали о лучшей земельной доле, принесли богатую дань жизнями многих своих детей.
15 января
О распространении учения Маркса в России упоминает в своих воспоминаниях о Н.К. Михайловском В.В. Вересаев. Но я заострил внимание вот на каком «бытовом» эпизоде, свидетелем которого стал писатель в 1885 году на праздновании дня рождения Николая Константиновича. Много лет редактором (как объясняется в тексте — лишь названным, а не работающим) в журнале «Русское богатство» числился некто доктор С.И. Попов. Главными редакторами, действительно возглавляющими издание, являлись Михайловский и Короленко.
Попов жил где-то на юге, и в столице показывался лишь изредка. В этот раз его визит совпал с днём рождения Николая Константиновича. Гости собрались в квартире писателя. И вот этот «редактор» тоже надумал произнести речь, полную патриотического пафоса. А закончил её предложением осушить бокалы «за державного руководителя государя императора» и спеть «Боже, Царя храни!» Далее цитирую Викентия Викентьевича:
«Как будто бомба разорвалась в комнате. Все шарахнулись в стороны».
Напомню, в квартире собрался «весь левый литературный и общественный Петербург». Михайловский отвёл свой бокал от «редакторского» и произнёс своё слово — обличающее самодержавие. От доктора Попова все с презрением отвернулись.
Уж, кажется, сколько примеров подобного рода я выписывал в свой дневник. И всё лишь для того, чтобы в споре с современными монархистами и патриотами доказывать — крушение старой России началось не с приходом к власти большевиков, а намного раньше. Появление на политической сцене партии Ленина — закономерный итог происходивших в стране социально-политических процессов. Не понимать этого по крайней мере недальновидно для нашего будущего. Вновь наступим на те же грабли. И опять будем кого-то в этом недоразумении винить с полной уверенностью, что наш обличительный пафос — единственно правильный и справедливый.
19 января
Всё в тех же «Литературных воспоминаниях» В.В. Вересаева в заметках о Максимилиане Волошине автор приводит такие слова поэта: «Наша собственность — это только то, что мы отдаём. Чего мы не хотим отдать, то не нам принадлежит, а мы ему принадлежим. Не мы его собственники, а оно наш собственник».
В своей жизни я встречал только двух человек, которые соответствовали бы критериям, заявленным в этом высказывании: Владимира Цветкова и Татьяну Антипову, вероятно, не в полной мере, но всё-таки.
Володя Цветков, как мне кажется, к этому пришёл через «погружение в Православную веру». Я не знаю, каков он был в молодости, но в период нашего общения Цветков отличался исключительной нестяжательностью, однако он ревностно относился к оценкам того, что писал, ожидая от читателей (кто бы они ни были) только похвалы, и резко не соглашался (даже болезненно) с оппонентами, не принимая самой лёгкой критики.
Антипова, напротив, органично впитала жертвенность в своё духовное естество, как нечто неотъемлемое от своей жизни, своего земного существования. Для неё в сто раз легче, органичнее что-то отдать от себя, чем взять у кого-то самое мелкое и ничтожное. Трудно найти человека и менее уверенного в своих творческих силах, чем Татьяна (хотя это совершенно не так — её стихи техничны, искренни и продуманы, почти всегда с «высшей мыслью», обобщающей сюжет и чувства). Глядя на её, понимаешь — так правильнее и для совести легче жить. Но как тяжело (даже попробовать) в этом подражать.
Любопытно смотреть репортажи из США. В Вашингтоне готовятся к вступлению в должность нового президента. Для охраны Капитолия согнали в столицу 25 000 солдат, военную технику, большую городскую территорию окружили трёхметровым металлическим забором с колючей проволокой сверху, бетонными блоками, пропускными пунктами. Улицы пустынны, зато в шикарных залах законодательных помещений вповалку на мраморном полу спят сотни и сотни людей в специальной форме — больше некуда оказалось разместить своих защитников, как в Капитолий.
В Нью-Йорке в Генеральном консульстве РФ второй день отключены все телефоны. И непонятно — то ли власти США так перепуганы произошедшим в Конгрессе, то ли действительно что-то в стране нагнетается, предчувствуется. Потянуло откуда-то издалека запахом пролитой тёплой человеческой крови. Масса людей этого ещё не понимают, но опытные политики чутким обонянием трепетными ноздрями уже осязают её пьянящий и пугающий запах.
24 января
Год не был ни в одном из театров. Теперь в довольно необычных условиях посмотрел «Доктора Живаго» в Академическом театре драмы. Разрешена заполняемость зрительного зала не более чем на 30 процентов, билеты продаются на одно из трёх кресел. Гардероб не работает, верхнюю одежду пришедшие складывают на свободные места рядом. Рот и нос обязательно должны быть закрыты медицинской маской.
Мне выдали пригласительный билет в ложу «Б», что с левой стороны у самой сцены, потому ощущение, словно сам являлся участником спектакля. Постановка по роману Бориса Пастернака — давняя мечта А.В. Мюрисепа. Он её в конце концов и осуществил с помощью режиссёра З.Н. Куликовской, художественного руководителя театра драмы и поэзии «Белый мост» (Автозаводский народный театр).
Из декораций: две конструкции из металлических лестниц (взятые из других спектаклей), в центре сцены рояль (на нём исполняет произведения приглашенная педагог из консерватории), по бокам у рампы слева столик с подсвечником и свечой, справа — вешалка с некоторым набором верхней одежды.
Александр Васильевич выстроил постановку, читая отрывки из прозы (тут довольно ограниченно) и «Стихи Юрия Живаго», закруглив действие именно морозным окном в Камергерском переулке Москвы. Это действительно получился спектакль (а не декламация стихов) со своей драматургией, внутренним напряжением, раскрытием образа. Исполнитель на сцене не рассказчик, а сопереживатель. Не пытающийся угадать заложенные в стихи смыслы Пастернака, а раскрыть для себя с помощью известных строк нечто важное, глубинно необходимое для выстраивания собственной жизни.
Совершенно особое впечатление произвело исполнение «Гефсиманского сада». Я не ожидал столь личностного понимания актёром свершившегося тогда, две тысячи лет назад:
Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.
Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу,
Во имя страшного её величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на Суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.
Может быть, я ещё потому происходящее действие по-собственному воспринимал, что в большом тёмном пространстве ложи находился один, и стихи, произносимые Александром Васильевичем, словно были обращены ко мне, исповедальное их звучание предназначалось мне.
После спектакля все встретились в коридоре около гримёрной Мюрисепа. Зоя Николаевна после поклонов была ещё взволнована, говрила отрывисто, энергично.
Удивительно, но мне показалось, будто я только теперь освободился, избавился от последствий летней болезни.
29 января
Сейчас совсем редко с кем-то встречаюсь — всё общение большей частью происходит по телефону. Но сегодня в Союзе писателей должно быть несколько посетителей. Из которых С.А. Смирнов зайдёт по сугубо деловому поводу, а С.И. Рогожкин – по душевному расположению.
Станислав Александрович подготовил бумаги от нашей Топонимической комиссии в Администрацию и Думу Нижнего Новгорода с предложением к 800-летию города всё-таки на 25-и улицах разместить двойные таблички с новыми и старыми названиями. Во многих городах России это давно сделано, но в Нижнем нам никак не удаётся положительно решить этот вопрос. И упорство властей мне совершенно непонятно. Конечно, все бумаги подписал, Смирнов их отнесёт по назначению, но уверенности в положительном решении нашего предложения не чувствую.
Сергей Иванович заявился с коньяком и книгой «Дмитрий Холодов: Взрыв. Хроника убийства журналиста», посвящённой памяти погибшего в 1994 году журналиста «Московского комсомольца». Рогожкин — один из двух составителей этого увесистого тома. Вторая — Ольга Рубан. Подписал его Сергей такими словами: «Валерию Сдобнякову от составителя книги. Будь честен и не давай себя убить… С. Рогожкин. 29.01.2021 г.». В ответ унёс мою «За тайной гранью».
Как же по-разному могут оценивать современники одно и то же время. У нас с Сергеем Ивановичем абсолютно разные мнения о 90-х годах прошлого века. Он не испытал унижения рушившейся экономики страны, безденежья, бесперспективности собственного будущего… Много тут чего можно перечислить. Не скрывая, ему говорю, что ненавижу тех, кто захватил власть в те годы, вверг Россию в Гражданскую войну, в материальное и нравственное разложение.
Но у каждого свой жизненный опыт, свои переживания. И когда Сергей служил в газете «МК», публиковавшей целые полосы рекламных объявлений проституток о всевозможных интимных услугах, я писал и печатал в «Нижегородской правде» статьи «Старики на помойке», «Быть честным — значит умереть», и другие, по содержанию подобные этим. Однако, прошлое не мешает нам изредка друг с другом встречаться. Политика — одно, человеческие пристрастия — совершенно другое.
31 января
Одно из самых ярких запоминающихся событий детства — игра в прятки. Для этого двор, подъезды и подвалы четырёх пятиэтажных домов квартала были в нашем распоряжении.
В сумерках большой гурьбой разных возрастов мы собирались вместе, делились на две команды, где, чаще всего, родные братья и сёстры оказывались по разные стороны, определяли жребием, кто первый прячется, кто водит — и начиналось…
Августовские вечера угасающего лета, что и собирали нас вместе после пионерских лагерей и деревенского житья у бабушек и дедушек, отдавали прохладу туманной сыростью. Раньше обычного зажигались нечастые уличные фонари вдоль тротуаров, но центр двора всё больше погружался в темноту, лишь слегка размываемую электрическим светом, пробивающимся сквозь задёрнутые занавески на окнах квартир, отдавая красным, жёлтым или зелёным оттенками. За этими окнами нас ждали родители, но так не хотелось покидать место у деревянной горки, что осталась не разобранной с прошедшей зимы. Именно о её перила, столбы, кромку ската следовало застучаться, если удавалось обхитрить водивших, опередить их в беге и дважды стукнуть ладонью о потемневшее, распиленное и обструганное дерево, приговаривая: тук-тук-тук!
Я не любил прятаться в подвалах, где всё пространство разгорожено досчатыми перегородками на поквартирные сараи, в которых сначала хранили дрова для больших металлических печей, которые нужно было топить, чтобы приготовить на них пищу, а когда в подъезды провели газ, использовались для хранения всякого малоценного хлама, картошки, запасов законсервированных огурцов, квашеной капусты, яблочного варенья…
Внизу пыльно и пахло кошками, но зато там можно было включить свет, найти самое укромное и незаметное место и, щёлкнув выключателем, затаиться в нём.
Не нравились мне и чердаки. Прежде всего, потому, что те хозяйки, которые жили на четвёртом-пятом этажах, зачастую развешивали сушиться выстиранное бельё именно под крышей. Получалось близко и под присмотром. Потому не все люки на чердак оказывались открытыми, да и бдительные соседи могли поймать заигравшихся, надрать уши и нажаловаться родителям.
Но даже если беспрепятственно удавалось проникнуть под шиферную крышу, то вполне можно было угодить под поднявшийся вихрь от крыльев устроившихся на ночь голубей. Птицы залетали в открытые слуховые окна, рассаживались на подкосах, затяжках и до утра затихали, если их только кто-то не тревожил. Иначе их испуг превращался в хаос бьющихся сильных крыльев, которые больно ударяли тех, кто невольно под них попадал.
Чердаки пахли сухим голубиным помётом.
Я прятался в палисадниках. Во время моего детства наши дома были ими окружены. И чего только на той огороженной земле не росло, каких только деревьев, кустов, цветов не рассаживали около своих подъездов, под окнами квартир проживающие там люди (большей частью — недавние сельские жители).
Из цветов самыми распространёнными оказались золотые шары. Ещё садовые ромашки, бархотки и всевозможных цветов и оттенков астры, тяжёлые распустившиеся бутоны георгинов и стройные, изумительно белые гладиолусы… Цветы любовно рассаживались на клумбах, пропалывались и поливались.
Подальше, у высокого штакетника, с тыльной стороны дома, живым ограждением буйствовали боярышник и сирень, вишня и акация. Далее, ближе к узкой асфальтовой дорожке, что уложена вдоль стены дома, жались кусты смородины и шиповника. Это многообразие растительности в свой срок буйно и разнообразно цвело. Но ко времени игры в прятки цветение давно завершалось. Зелень листвы темнела, наливалась предосенней густотой. Через такую листву трудно было кого-либо разглядеть, тем более, специально затаившегося, прижавшегося к земле.
Водившие знали, что глухое место за старым высоким штакетником я любил использовать, как своё убежище, и потому смело туда шли. Но с узкой асфальтированной дорожки сходили редко, пытаясь разглядеть меня от дома, всматриваясь в освещённое ненадёжным оконным светом пространство (территория палисадника большущая — где тут наугад искать спрятавшегося), однако я был опытен и замирал, недвижимо сливаясь с цветами, кустами, прикрытый опустившимися ветками молодых рябинок, что не в состоянии ещё удерживать рождённые ими же кисти тяжёлых, не созревших зелёных ягод.
Редко меня замечали. И когда угроза разоблачения миновала, я осторожно выбирался из укрытия (Осторожность требовалась и потому — как бы не заметили обитатели тех квартир, чьи окна выходили в палисадник. От них мне точно бы не поздоровилось. И подкараулить могли, чтобы уши надрать, и родителям много чего приукрашивая, нажаловаться.), выглядывая из-за угла оценивал обстановку, и если она позволяла, стремглав бежал к горке, чтобы первым, в отличии от преследователей, прокричать заветное: тук-тук!
Но это вечерами…
Днём же, пока девчонки, расчертив асфальт мелками на «классики» (прямоугольники, разделённые посредине продольной чертой, а в самом верху соединённые полукругом, именуемым почему-то «Рай») скакали, проталкивая вперёд жестяную баночку из-под леденцов, теперь заполненную для тяжести песком из дворовой песочницы (но прыгая на одной ноге, так её ударяли краем ступни, чтобы та не проскочила лишний прямоугольник, и чтобы баночка не оказалась на черте — иначе у скакавшей «сгорали» все достижения и игра переходила к другому), мы, мальчишки, играли в ножички.
Эта игра тоже требовала сноровки и сосредоточенности. На земле лезвием ножа (чаще всего дешёвого, складного) рисовался круг. Он делился ровно пополам. Жребием решалось, кому начинать игру, после чего первый номер брал нож за лезвие и с высоты роста бросал его так, чтобы он воткнулся острием в землю. Так кусок за куском от полукруга второго номера отрезались участки до тех пор, пока он не превращался в совсем уж узкую полоску или нож не втыкался в землю.
В узкую полоску, буквально в толщину лезвия, попасть было очень трудно. Чаще всего первый номер промахивался, и тогда второй начинал сначала возвращать участок своего полукруга на земле, потом уменьшать территорию соперника. При удаче, перед ним в итоге возникала та же проблема, что и перед первым номером. Чаще всего всё повторялось несколько раз, пока играющим это занятие не надоедало или кто-то не умудрялся так ловко бросить нож, что он «убивал» последнее крохотное пространство соперника.
Тогда можно было идти «гонять чижика».
Тут всё происходило в движении. Чертился на земле квадрат. В него устанавливался брусочек, заточенный с двух сторон некоторыми заострениями, а на четырёх плоских сторонах вырезались римские цифры от одного до четырёх. Ведущий игру лаптой (обструганной дощечкой с вырезанной по умению ручкой) ударял по краю бруска (тот подскакивал) и одновременно второй раз ударял по нему же, чтобы тот отлетел от очерченной площадки как можно дальше. Водящий должен был взять отлетевший брусок, зажать его одной ногой, а на другой прискакать к квадрату и точно в него опустить брусок. Если не удавалось удержать чижика, он падал на землю, то играющий смотрел, какая цифра сверху значилась на дощечке, и столько раз вновь наносил свои удары по подскочившему над землёй бруску, тем самым всё дальше и дальше отгоняя водившего от заветного квадрата. Иногда это случалось так, что игра выходила за пределы нашего двора, двигалась в сторону Староярморочного собора…
Игра азартная, но безобидная.
Совсем иное дело, когда вдруг пробуждалась вражда между нашим двором и тем, что соседствовал с территорией школы 176. Тут уж никакие правила не соблюдались (да их и не было), в ход шли палки, кидали друг в друга камни, куча на кучу шли в кулачную драку, пока чья-то из сторон не сдавалась и не бежала в рассыпную на радость победителям. Чего делили между собой — сейчас не вспомнить, но дружбы между нами, которых разделял всего лишь Юбилейный бульвар в честь 50-летия Октября, никогда не было. Мы наших соседей знали только по школе, впрочем, как и они нас.
