Маленький, сосредоточенно-упорный, утром, в спальне тщательно рисующий себя - перед тем, как пойти в мастерскую Гирландайо, куда принят будет на учёбу – с нарушением правил: ибо денег платить не было.
Сочные словесные периоды книги Стоуна «Муки и радости» представят нам почти живого Микеланджело: во всей мощи: и – в неистовой мощи противоречий, судя по всему раздиравших его сознание.
Не говоря – душу.
…из мрамора рубятся и сонеты: сильно входит резец в материал опыта, и зажигаются они неистовыми огнями: сверхтрудов, страсти палившей…
Страстей.
Возвышается Давид: прекрасный, будто сплетённый из солнца, Давид, ставший чуть ли не символом искусства скульптуры.
Течёт борода Моисея: невозможно представить, чтобы мрамор, тугой, крепкий мрамор, был столь текуч.
Сложно примирить античный идеал и христианский трансмиф: очень сложно: апостолы Микеланджело выглядят, как античные атлеты…
Микеланджело, штурмующий человеческую плоть – зачем?
Удивляется Гирландайо: плоть слаба и подвержена тлению, я хочу писать прекрасные одежды, их складки, переливы…
А Микеланджело видел прекрасное именно в этой – уязвимой, сложно устроенной, сплетённой из узлов мышц, сухожилий, нервов – плоти.
Анатомировать запрещено.
Монах оставлял потихоньку ключи от монастырской мертвецкой, и, пробираясь туда, Микеланджело вскрывал мёртвые тела, изучая их устройство.
Сияла Сикстина: медленно растущая, очень медленно и трудно: фреска – одно из самых сложных искусств: рассчитать тона краски так сложно, меняются они, высыхая.
Персонажи – грандиозные античные тела: и мистерия, идущая и вершащаяся – завораживает своею мощью.
…будто создал историю большого взрыва, воплотившуюся в телах.
Будто пересотворил мир.
И – всё осталось: неистовостью громад, невероятностью лучений.
6.
А вот царство с государством, точнее Царство с Государством как две правды канона, точнее как два Завета Отца, - и можно и нужно.
Как соединить русской Царство с западным Государством? Ничего нового. Ровно так же, как этот процесс выглядит исторически. Вначале - русское Царство и в нем - западное Государство.
Наверху - царь России как Власти Адама. А от царя - согласно ходу Истории - формы власти.
Вот только пока они еще находятся в таком своем историческом понимании, что, как говорится, лучше пока не надо. А то от царя сразу - первобытная формация, потом еще, не дай Бог, рабовладение, феодализм... Нет конечно. А как? А вот и надо сказать о Государстве как о Завете Радуги. Общественно-исторические формации данные в МЛФ надо принять как данные факты, но переосмыслить. Потому, что даны они в парадигме Государства эпохи Модерна. А эта эпоха - Хамство. И хотя МЛФ сняла Хамство с Истории и с Модерна, но сделала это в духе русского царства, Власти. То есть - в делах. И время этих славных дел прошло, а мы теорию Новую не сделали. Ладно, время прошло, но опыт остался, если что... есть к чему обращаться.
Если хотим Государство в русском Царстве, то надо браться обеими руками за Хамство Модерна так, чтобы вавилонская блудница сгорела в своем обмане слова, ибо ее голос послушал Адам и согрешил как Царь. Власть должна взяться за теорию. Потому, что теория для Власти - История, она же - Государство.
А почему Царству нужно Государство? Потому, что таков ход Истории. И наоборот, каков ход Истории - таково и Государство в Царстве. Где Царство - Власть России, а Государство - Культура Запада. Или как два Завета Отца: при сотворении человека, и после Потопа.
5. Осторожно!
4.
3.
Русская культура Власти основана на правде иконы Творения. В этом культура Пушкина, Толстого, Достоевского , поиски русской философии. А культура Возрождения и Просвещения - обращена к Духу Святому, но в условиях уже помраченного падением и - главное - погубленного в Потопе мира и СПАСЕННОГО от Потопа. Спасение от Потопа - в этом вся суть Возрождения и Просвещения. А русская культура Власти вся основана на иконе первородного Творения мира и до Потопа и до грехопадения. Мы отсюда - сразу туда. А они отсюда - ко времени Ноя и его сыновей, ко времени после Потопа. И не далее. А мы - сразу аж в рай.
2.
Например, заповедь не есть с древа познания добра и зла выше праведности человека, которая нужна человеку, чтобы исполнить заповедь не есть с древа познания добра и зла.
Икона выше праведности человека. Но без праведности нет и понимания иконы.
Вот и сегодня, не сталкивать лбами надо, а - применять ум. Сегодня Власти России нужно крепкое Государство. А истинное Государства - праведность Просвещения. Вот это и надо брать с Запада и у Запада и соединять с Властью (Россия) первородной правды вечной истины. Дополнить их друг другом как канон двух правд.
Например, телесная тяжесть у Рафаэля - символ праведности человека побеждающего темную стихию хищничества природы. Ведь победить стихию хищничества природы можно лишь на опыте, будучи в этой самой стихии предан абсолютно и тождественно с ней. Победить стихию хищничества - победить собственную кровожадность волка, и стать овцой христовой. Как? Ведь вокруг далеко не райский сад. Как это сделать, например, в первобытном мире? А ведь сделали... ведь люди победили первобытную дикость. Чем, как ? Праведностью, какая была, например, у Ноя.
Западное искусство не отрицает стихию хищничества, которая и сегодня - реальность дня. Но западное искусство ценит Честность человека. А Честность человека - та Праведность, которая ниже первородства правды (та же заповедь не есть с древ познания - первородная правда), но которая дает силу понять ту же икону в свете и Завета Радуги. А это нам сегодня очень важно - понять Власть Государства как оба Завета Бога (в раю и после Потопа).
Частные формы русской и западной культуры - советское искусство и праведность искусства в классическом немецком изводе Ренессанса и Просвещения. Та же готика. Революция 1917 и готика - во многом похожи. Если, конечно, не сталкивать лбами, а искать понимание.
1.