Могила Гоголя в Новодевичьем монастыре

В 1931 году останки Гоголя перенесли из некрополя московского Свято-Данилова монастыря на Новодевичье кладбище. При этом был вскрыт гроб или, как сказано в официальном документе, «произведена эксгумация писателя Н. В. Гоголя». Подробности дела распространялись со слов свидетелей, среди которых были известные литераторы. Данное обстоятельство породило самые невероятные слухи и легенды. До сих пор публикуются книги и статьи (в том числе в энциклопедиях) и демонстрируются по телевидению фильмы, где утверждается, что Гоголя похоронили живым, что останки его были нетленными.

Первый слух отчасти основан на словах из Завещания Гоголя, опубликованном в книге «Выбранные места из переписки с друзьями»: «Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться… Будучи в жизни своей свидетелем многих печальных событий от нашей неразумной торопливости во всех делах, даже и в таком, как погребение, я возвещаю это здесь в самом начале моего завещания, в надежде, что, может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности»[1].

Это сказано Гоголем в 1845 году, когда он находился за границей, тяжело болел и готовился к смерти. Опасения его не оправдались. После кончины Гоголя тело его осматривали опытные врачи, которые не могли допустить такой грубой ошибки. Кроме того, Гоголя, отпевали. Между тем не известно ни одного случая, чтобы после церковного отпевания человек возвращался к жизни. Это невозможно в силу духовных причин. После прочтения священником разрешительной молитвы над усопшем душа уже не может вернуться в земное тело. Отсюда русские пословицы: «Отпетого не воротишь»; «Постриженый – что отпетый» (Словарь Владимира Даля).

Для тех, кому подобный довод кажется неубедительным, можно привести свидетельство скульптора Николая Рамазанова, снимавшего посмертную маску с Гоголя. В письме к Нестору Васильевичу Кукольнику от 21 февраля 1852 года из Москвы он, в частности, говорит: «В минуту вскипел самовар, был разведен алебастр и лицо Гоголя было им покрыто. Когда я ощупывал ладонью корку алебастра – достаточно ли он разогрелся и окреп, то невольно вспомнил завещание (в письмах к друзьям), где Гоголь говорит, чтобы не предавать тело его земле, пока не появятся в теле видимые признаки разложения, – после снятия маски можно было вполне убедиться, что опасения Гоголя были напрасны; он не оживет, это не летаргия, но вечный, непробудный сон!»[2].

Рамазанову пришлось накладывать алебастр дважды, причем с лица Гоголя снялись частицы начавшей тлеть (разлагаться) кожи. Об этом свидетельствует, например, сотрудник «Московских Ведомостей» Александр Костылев, который сообщал своему университетскому товарищу, издателю «Русского архива» Петру Ивановичу Бартеневу 9 марта 1852 года: «Сняли и маску, причем содрали несколько кожи с носа, но, кажется, первый бюст не удался; должны были, как говорили студенты, дежурившие при гробе, снимать другой раз»[3].

Отмечено, что хотя Гоголь и утверждал в своем завещании, что был «свидетелем» торопливости людей даже в таком деле, как погребение, скорее всего о подобных случаях он еще в юности мог прочитать в книге немецкого доктора медицины Иоганна Георга Давида (в России – Егор Егорович) Эллизена, изданной в 1801 году в Санкт-Петербурге: «Врачебные известия о преждевременном погребении мертвых» (перевод с немецкого В. Джунковского). В книге говорится о случаях преждевременного погребения мнимо‐умерших за границей и в России (подлинность некоторых из этих фактов вызывает сомнения)[4].

Что касается разговоров о нетленных останках Гоголя, то они продолжаются давно. В 1991 году в «Российском Архиве» была опубликована документальная запись писателя Владимира Лидина, одного из участников перезахоронения. По его словам, «останки Гоголя начинались с шейных позвонков: весь остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук табачного цвета; под сюртуком уцелело даже белье с костяными пуговицами; на ногах были башмаки, тоже полностью сохранившиеся; только дратва, соединяющая подошву с верхом, прогнила на носках, и кожа несколько завернулась кверху, обнажая кости стопы»[5]. Из этого документа явствует, что о нетленности останков речи быть не может. Следует также иметь в виду, что полностью нетленных останков не существует – даже мощи великих угодников Божиих в отдельных местах тронуты тлением. Таким образом, Церковь почитает те или иные останки как нетленные мощи главным образом по причине их прославления Богом – или через чудеса, или через мироточение, благоухание или иные сверхъестественные явления.

В 1952 году на могиле Гоголя был установлен бюст работы скульптора Николая Васильевича Томского (настоящая фамилия Гришин), на котором выбита надпись: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза» (ныне находится в мемориальном музее «Дом Гоголя» в Москве). Это было сделано вопреки завещанию писателя, который просил не ставить ему «никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном. <…> Кто после моей смерти вырастет выше духом, нежели как был при жизни моей, тот покажет, что он, точно, любил меня и был мне другом, и сим только воздвигнет мне памятник»[6]. В 2009 году, когда отмечалось 200-летие со дня рождения Гоголя, на его могиле восстановлен православный крест.

Иллюстрации

Могила Гоголя на Новодевичьем кладбище (с крестом, установленным в 2009 г.) Современная фотография

Могила Гоголя в советское время (с установленным на ней бюстом скульптора Томского)

Могила Гоголя в Свято-Даниловом монастыре в Москве (1902 г.)

Посмертная маска Гоголя

Гоголь на смертном одре

Кукольник Н.В.

ПРИМЕЧАНИЯ