Небольшие хитрости с большим смыслом писателя Валентина Катаева

Читал в «Нашем современнике» (№ 1, 2016) отрывки из романа-биографии В.П. Катаева «Вечная весна». Это Сергей Шаргунов о Валентине Катаеве написал.

Мне всегда было интересно творчество Валентина Петровича, много всего сплетничали о его жизни. Это действительно необыкновенный писатель, опубликовавший ближе к концу жизни два романа («Алмазный мой венец» и «Уже написан Вертер»), в которых много всего биографического зашифровал.

Я помню Катаевскую фотографию, на которой видно, как небрежно приколота на пиджаке звезда «Героя Социалистического Труда» (так дети значки на рубашки прикрепляют). И было во всём облике писателя нечто ехидно-насмешливое, мол, «я для вас кое-что приготовил, ещё вспомните меня». Вот Шаргунов и вспоминает…

Ну, не вспоминает (молодой совсем), а восстанавливает по архивам, библиотечным подшивкам дореволюционных газет Одессы, встречаясь с разными людьми.

Всё-таки Катаев числился в крыле демократических, вольных советских писателей. Но в дореволюционной молодости сотрудничал с черносотенскими организациями, воевал (и был ранен) во время Первой мировой войны и вообще оставил за собой непростой, запутанный след.

Вот я и решил прочитать небольшую книжку писателя, которая затерялась, да вот нашлась в моей деревенской библиотеке. Книжка называется «Маленькая железная дверь в стене».

Взялся ранним утром, да так и не оторвался.

Если коротко охарактеризовать книгу (для тех, кто её не читал, да и вообще не слышал о её существовании): она посвящена жизни В.И. Ленина за границей в преддверии революционных событий в России.

В книжке Катаев приводит такую цитату Кржижановского:

«Когда, бывало, по гулким коридорам дома предварительного заключения на Шпалерной улице царского Питера, где мне пришлось одновременно с Владимиром Ильичом отбывать тюремное заключение по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», по временам было слышно, как охранники волокут тяжело гружённые книгами корзины, я знал, что этот книжный груз последует в камеру Владимира Ильича… Можно ли более образно и убедительно показать отношение Ленина к чтению…»

Пройдёт не так много лет, и уже при Ленине в тюрьмах России к политическим заключённым будет совсем иное отношение, такое, что те позабудут о всяком чтении. Действительно, можно ли ещё более «образно и убедительно показать», что принесли стране годы «февральского переворота»?

Вообще, от книжки В. Катаева остаётся впечатление «выполнения заказа». Валентин Петрович выкрутился, описав в ней больше о своих путешествиях «по ленинским местам» в Европе, наполнив текст воспоминаниями детства, своей поездки к Максиму Горькому на Капри, воспроизвёл общение с известными деятелями зарубежной культуры. Эти куски в книге наиболее интересны.

В остальном же от опытного читателя не ускользает ощущение неискренности написанного. Так сквозь строчки и видишь хитроватую улыбку Катаева.

Приводит Валентин Петрович, рассказывая о многочисленных передвижениях В.И. Ленина по Европе, отрывок из воспоминаний М. Горького о «вожде мирового пролетариата»:

«А мало я знаю Россию. Симбирск, Казань, Петербург, ссылка и — почти всё!» — как-то сказал Алексею Максимовичу Владимир Ильич.

И вот с таким знанием страны планировалась её «переустройство».

У соратников Ульянова-Ленина знаний о стране, где они собирались совершить революцию, было не больше.

И это родовая болезнь «демократии», представители которой уже в наше время вновь стремятся к «коренным преобразованиям» в России, при этом если и выезжают за окружную дорогу столицы, то только для того, чтобы добраться до аэропорта, а дальше — США, страны Евросоюза, курорты Юго-Восточной Азии… Что угодно: моря и горы, тропики и острова, конгрессы и парламенты, только не города и просторы Российской Федерации.

Но почему я отметил неискренность и хитроватость Валентина Катаева?

Кстати, я в эти понятия относительно к автору книги не вкладываю никакой негативный смысл.

На странице 72 писатель непонятно к чему вдруг вставляет такую фразу:

«Быть может, некогда на этом месте (В Парижской национальной библиотеке, в кабинете периодической печати — В.С.) сидел Ленин, перелистывая тот же самый комплект «Нового времени» за 1907 год и, сузив недобрые глаза, делал выписки из статьи Меньшикова, вызывавшей в нём чувство физической тошноты».

Выделено жирным в тексте – это мною.

Ну, во-первых: кто в середине 60-х годов мог знать, кто такой М.О. Меньшиков? Только немногие знатоки русской национальной публицистики. Имя этого блестящего писателя было под строжайшим запретом.

В конце в «Примечаниях» к «Маленькой железной двери…», составленных Л. Скорино, сказано: «…реакционный публицист… В.И. Ленин назвал его «верным сторожевым псом царской чёрной сотни»… В 1919 году расстрелян».

Тут автор примечаний ошиблась. М.О. Меньшиков был расстрелян 20 сентября 1918 года сотрудниками ЧК.

И во-вторых: так почему же Катаев называет именно Михаила Осиповича как автора, чьи статьи читает В.И., и больше никого? Ведь мало ли что ещё мог читать Ленин в номерах суворинской газеты.

Многое станет понятным (хитрость и даже ехидство автора), если мы вспомним, что сам молодой Катаев публиковался в дореволюционной черносотенной газете, что, понятно, в советское время не оглашалось.

Так одной фразой Валентин Петрович и почтил память М.О. Меньшикова, напомнил о нём ищущему читателю, и о своём прошлом намекнул.

В-третьих: у Ленина при чтении «недобрые» глаза. И мы понимаем — придя к власти, соратники Ленина (а вернее, по его прямому указанию) не простили публицисту прежних статей, отомстили — расстреляли.

И таких эпизодов с «двойным дном» в книге предостаточно.

Всё это я написал потому, что уж больно легко часть русских патриотов отказывается от отечественного литературного наследия, ругая и клеймя действительно талантливых писателей, составляющих славу русской литературы.

Может быть, просто не всегда внимательно они их читают?

Иногда стоит задаваться таким вопросом.

А то неравён час – пробрасаемся.