1
Пейзаж прост и бесхитростен, пейзаж таинственен и подсвечен внутренним золотом: в любом случае – красив:
День ясный тихо догорает;
Чист неба купол голубой;
Весь запад в золоте сияет
Над Иудейскою землей.
Спокойно высясь над полями,
Закатом солнца освещен,
Стоит высокий Елеон
С благоуханными садами.
Так разворачивается «Моление о чаше» Ивана Никитина – поэта, ассоциирующегося со свинцово-дегтярной российской глубиной, дремучей, пьяной, купецкой, бородатой, будто обомшелой волосом. Сие и так и не так: и большое стихотворение, связанное с евангельским текстом, подтверждает «не так»: Никитин строил и напряжённо-метафизические, озарённые сложным внутренним светом стихи; строил сильно, рисуя картины словесным маслом, которое было густо.
И в краткую молитву влагаясь, Никитин свидетельствовал о соли земного бытия, о правилах юдоли, какие постиг жизнью своей:
О Боже! дай мне воли силу,
Ума сомненье умертви,—
И я сойду во мрак могилы
При свете веры и любви.
Мне сладко под твоей грозою
Терпеть и плакать и страдать;
Молю: оставь одну со мною
Твою святую благодать.
Его стихи просты: но это простота хлеба, без которого невозможна жизнь, простота воды, из какой на много процентов состоят люди.
И всё же остаётся, символом его творчества, сияя: поэма «Кулак», мощно сделанное стихотворное повествование о разорившимся купце, пестро показывающее тогдашнюю жизнь – плотно, во всех деталях…
2
Тихое движение сна – спокойное существование стиха: славное, красивое, нежное, врачующее душу:
В зеркало влаги холодной
Месяц спокойно глядит
И над землею безмолвной
Тихо плывет и горит.
Легкою дымкой тумана
Ясный одет небосклон;
Светлая грудь океана
Дышит как будто сквозь сон.
Бесхитростны ли стихи Никитина?
Они просты, вернее – ясны, ибо ясность более высокая ступень поэтического творчества, чем простота, которая известно хуже чего бывает…
Русская песнь – основа, альфа, сущность творчества Никитина: творчества светлого, журчащего ручьями, напитанного видами отечества, и чудным чувством его: чувством, переполняющим и счастьем и болью:
В чистом поле тень шагает,
Песня из лесу несётся,
Лист зелёный задевает,
Жёлтый колос окликает,
За курганом отдаётся.
За курганом, за холмами,
Дым-туман стоит над нивой,
Свет мигает полосами,
Зорька тучек рукавами
Закрывается стыдливо.
Как великолепно, одушевлённо даны тучки, закрывающиеся стыдливо! всё одушевлено, всё пронизано сущностью жизни, везде её плеск и блеск…
И плотность слов, стоящих тесно, чтобы картины вошли в читательскую реальность, ожили в каждой душе эстетическим феноменом, очень высока:
Прохладно. Все окна открыты.
В душистый и сумрачный сад.
В пруде горят звезды. Ракиты
Над гладью хрустальною спят.
Мы видим пруд, мы чувствуем сон ракит так, будто не было двадцатого века с ярыми ритмами и рифмами Маяковского, будто всё спокойно в отечестве – столь истерзанном, что нуждается, оно, верно, именно в таких стихах – чистых, ясных, высоких…
