* * *
Эти листья на память засушим,
Положи их, дочурка, в букварь…
Так тревожно вошёл в наши души
Предпоследний столетья сентябрь…
Что ж, Россия, в глубокой печали
Править бал на костях и крови?!
Не с того ль по лесам замолчали
Все веселые птахи твои?!
Не с того ли над тишью окрестной
И над спящей травой в серебре
Вроде гром громыхнул поднебесный –
Ну, какая ж гроза – в сентябре?!
И как будто в припадке и с визгом,
Словно с горя напившийся вдрызг,
Чем-то рощи сентябрь обрызгал –
Миллионами яростных брызг…
Они сыплются, всюду их запах:
С неба, где журавлиный пунктир.
…Листья-листики… в бурых накрапах –
От разорванных в клочья квартир?!
сентябрь 1999
* * *
Эта осень шла с дымом и кровью,
Ничего не таясь, белым днем.
Зажигая листву Подмосковья,
Опалила и город огнем…
Под ногами земля содрогнулась,
И как будто в безумном аду,
В это утро столица проснулась –
В предпоследнем в столетье году.
И когда, вновь огонь изрыгая,
На клочки тишину разорвав,
Шла, казалось бы, осень другая, –
Тот же след был, как прежде, кровав…
Не рябинами рдела природа –
Кровоточием множества ран,
Словно дни сорок первого года –
Нам "Каширка", Дубровка, Беслан…
И в те дни рокового предела
В горе стали друг другу близки:
Те, чье сердце в беде почернело,
Те, чьи белыми стали виски.
Поле осени… Тянется следом
Куликово ли, Бородино –
Горьковатым был привкус Победы,
Со слезами и кровью – вино…
На Руси самобытной издревле,
Словно крест – эта вечная связь:
Осень красит не только деревья,
На цветную палитру скупясь…
11. 10. 2005
БЕСЛАН, сентябрь 2004
Есть обычай такой – и по праву,
Ширь души, хлебосольность, размах, –
В том, что царствуют в праздник и в траур
Пироги в осетинских домах.
Чтобы каждый был к действу причастен,
Кому радость и скорбь дорога,
Выпекают и, надо же, к счастью,
Чаще три, редко – два пирога…
Так и было в тот день повсеместно:
В дружных хлопотах у очага
С доброй шуткой, со смехом и песней
Выпекалось по три пирога…
И откуда взялась только туча!
В бесконечном кипенье огня
Наползла беспросветно и жгуче –
Черным крепом на зеркало дня…
Пепел в души ложился, в листве ли
Оседал, как знаменье конца…
Пироги все черствели, черствели…
И чернели, чернели сердца…
Городок, пребывающий в коме,
Стал распятьем, незрячим от слез…
Три пекли пирога в каждом доме,
Только выставить два привелось…
март 2005
* * *
Боже Всеправедный! Что-то случилось
С нашей великой и нищей страной,
Если твоя Вседержителя милость
Снова обходит её стороной.
Боже Всевышний, Всеправедный Боже!
Как допустил -- правит бал сатана?!
Если твоя это кара - за что же
Страшная эта цена?
Вышло, что город - заложник и пленник,
Памятью черной навек обречен.
Ты наказал нас за сто поколений,
Только вот дети - при чём?
Воздух, пропитанный порохом, горек,
Сдобренный взвесью кирпичной пыльцы.
Смертью распахано поле под город,
Город, где юные вечно жильцы...
Верно, греховно живем и бесславно,
Вот и жиреет опять вороньё!
Рваный осколок из раны Беслана
Врезался больно и в сердце моё...
* * *
Из пылающей рощи осенней,
Словно образ небесный вдали,
На конях две девчушки виденьем
Пронеслись, чуть касаясь земли.
Словно в тайну мне дверь приоткрыли,
Озарив красотой неземной.
Их взлетавшие пряди, как крылья,
Вспыхнув, гасли у них за спиной…
Их рассветное солнце венчало
Венценосной короной лучей
И сулило иное начало
Дню – в чреде окровавленных дней.
Осень! Страшно тебе удивляться:
Златолистью, росы серебру –
Чем роскошней твои декорации,
Тем тревожней душе – не к добру!
Предпоследняя осень столетья!
Боль и горечь в лампадном огне!
И рябины – рубцы твоей плети –
У России горят на спине…
Если горе – всегда полной мерой,
Радость – в омуте всплеск и круги.
Нас, в огне погибавших за веру,
Вновь "неверными" кличут враги.
Разве крови и слез было мало,
Если холмиков бурых не счесть
Под лоскутным твоим одеялом,
Не успевших и толком осесть?!
Но и смертную тяжесть осилив,
Мы своей не уступим земли…
Может ангелы Новой России
Мне явились в осенней дали?!
