Ещё до полной Победы над немецко-фашистским врагом ребята моего двора начали играть в футбол. Я тогда жил в доме № 8 по Гороховой улице. Особенностью того времени было и то, что большинство жителей нашего дома в обиходе пользовались странной смесью городских наименований, как советского, так и царского времени. Гороховую улицу называли Гороховой, а не улицей Дзержинского. Невской проспект – Невским, а не 25-го Октября, улицу Гоголя называли улицей Гоголя, а не – Малой Морской. Дворцовую площадь - Дворцовой, а не площадью Урицкого. Улицу Восстания – улицей Восстания, а не Знаменской, улицу Марата часто называли Никольской, а улицу Рубинштейна – чаще Троицкой.
Двор моего дома на Гороховой был небольшой и добрая половина его была занята штабелями дров, в квартирах тогда было ещё печное отопление. Но тем ни менее ребятам моего двора было место для футбола.
Ещё одна удивительная особенность моего двора последних военных лет: ребята были очень дружны, независимо от возраста. Мы играли все вместе, хотя разница в возрасте меж нами доходила до 10 лет, от 7 до 17 лет. У нас был свой Маресьев двора - Женя 17-ти лет. Мы его тогда Маресьевым не называли, т.к. узнали имя лётчика-героя позже, но все Женю весьма уважали. В блокаду он с родителями попал под вражеский обстрел на улице: родители его погибли, а Женя лишился обеих ступней ног. В футбол он с нами играл на протезах. Конечно, мы и во время игры относились к нему очень уважительно и вежливо.
Другой особенностью нашего двора было то, что во двор соседнего дома можно было попасть только через наш двор, через довольно длинную подворотню, которая имела железные ворота. Чаще всего эти ворота были закрыты, и мы их использовали в качестве футбольных ворот, не рискуя при этом попасть мячом в соседские окна. Таким образом, база для тренировок по футболу у нас была достаточно хорошая.
Кроме футбола ребята любили играть также в лапту и в казаки-разбойники. Если в лапту мы играли там же, где и в футбол, то полем для игры в казаки-разбойники был весь наш дом вместе со всеми лестницами, лифтовыми клетками, чердаком и крышами нашего и соседних домов. Если бы родители знали, что мы делали на крышах, то они бы меня ставили не только на горох, но придумали бы воздействие на меня и более серьёзное?
По мере футбольного созревания мы вместе с мячом стали перемещаться и за пределы нашего двора: сначала на большую аллею Александровского саду около Адмиралтейства, а затем и на тренировочные поля стадиона «Динамо» и «Спартак».
Обычно мы всей дворовой командой садились у Александровского сада на трамвай 8-ого маршрута и ехали до завода «Вулкан». Проходили по деревянному мосту через Малую Невку и по левую руку от нас оказывался вход на стадион «Динамо», а по правую, если пройти чуть дальше, - вход на стадион «Спартак». Обычно нас никто не гнал с тренировочных полей того и другого стадиона, и мы играли до полного удовлетворения.
Вместе с нами часто ездил и Женя. Когда мяч был у него, на него никто не нападал и ему давали возможность ударить по воротам.
Со временем во дворе сколотилась группа футбольных болельщиков. Все мы болели за «Зенит». Хотя я вспоминаю, что мы ездили болеть и за команду «Динамо» и «Трудовые резервы» сначала на стадионе «Динамо», а потом и на стадионе имени Кирова, на который от нашего дома было ездить чуть дальше, чем до стадиона «Динамо». Часто после собственных футбольных встреч и встреч футбольного чемпионата страны мы купались в Невке или в заливе возле стадиона имени Кирова. Эти места были очень насыщены спортом и в послевоенное время тоже: там был гребной канал для соревнований и тренировок по гребле, там был и клуб парусного спорта. Уже учась в старших классах я занимался и греблей на байдарке, и - парусным спортом на яхтах звёздного класса и швертботах класса «М». К парусному спорту меня привлёк мой дворовых друг и покровитель Женя Никандров. Он был старше меня на два года и я чувствовал, что он по какому-то личному желанию патронирует меня. Я тому не противился. Жене я по сей день благодарен за его великодушие ко мне. Он же меня научил и на коньках кататься. Иногда я заходил к нему в гости и его бабушка весьма вкусно угощала меня жареной картошкой.
Однако наибольший спортивный след во мне оставил футбол. Мы вместе с Рудиком из моего дома и Валей из дружественного нам двора, учась в 8-10 классе, стали играть в футбольной команде Куйбышевского района на первенство города. Валя и Рудик играли в защите, а я - в полузащите. Они были надёжными защитниками, особенно Валя. А моё место в полузащите было оправдано тем, что я быстро бегал, пробегая 100-метровку меньше, чем за 13 секунд. Лучшее время моё на 100-метровке было 12,2 секунды, а на 60-иетровке – 6,9 секунды.
Моя Куйбышевская районная команда в 2-м и 3-м сезоне заняла 1-е место в первенстве города-героя. Основным соперником нашим была команда Смольнинского района, которая по итогам первенства была второй.
Вспоминаю нашу с ней встречу во втором сезоне, когда решалась судьба первого места. До конца встречи оставалось минут 15. Мы вели со счётом 1:0. Накал борьбы всё возрастал: мы нападали, а смоляне защищались от нас, будто мы треклятые французы или немцы.
И вот я овладеваю мячом где-то метрах в 25-30 от ворот смолян. У меня было ощущение будто меня ведёт кто-то сверху, я ничего не анализировал, во мне было одна решимость. Я решительно обвёл двух смолян и не раздумывая пробил по их воротам. Мяч влетел в ворота под перекладину в полуметре от правой девятки. И смоляне сломались и обмякли. Мы доигрывали игру уже победителями. Это победный гол до сих пор я воспринимаю, как только что забитый. Вспоминаю ещё, что в нашей команде в то время был очень толковый и по-человечески хороший и умный капитан команды, который умел давать игрокам дельные советы, во время подбодрить и похвалить. К сожалению, забыл его имя. Кажется, его звали Станислав.
Откровенно говоря, я не был голевым полузащитником, чаще я выполнял защитные функции и распасовку в центре поля. За все игры за команду Куйбышевского района я забил 5 или 6 мячей. Помню, мы выиграли у какой- то команды со чётом 4:0, четвёртый гол забил я. У ворот противника была куча-мала, вдруг мяч выскакивает из этой кучи и я не спеша забиваю его в пустые ворота.
Из моей футбольно-беговой биографии вспоминаю, что я всегда был чемпионом по бегу на короткие дистанции и полузащитником в сборных футбольных командах пионерских лагерей, в которых мне случалось бывать много раз, начиная с 1948 года. Вспоминаю, как я несколько раз выходил один на один с вратарём противника. Перед игрой и во время игры помнишь, что надо за три-пять метра до ворот притормозить, положить вратаря в одну сторону и тут же послать мяч в другую. Однако часто инерция движения была так велика, что бьёшь и попадаешь прямо в живот вратарю. Приятно вспомнить красивые эпизоды игры, когда хорошим ударом направляешь мяч в дальнюю девятку от вратаря и во время находится свой игрок, который направляет мяч в ворота противника.
Уже закончив вуз и начав работать на кафедре, мои вузовские друзья снова втянули меня в футбольное первенство, но уже рангом поскромнее. Мы организовали первенство нашего вуза по футболу среди кафедр. Вместе со мной в этом вузовском чемпионате играли ещё двое ребят, переживших Ленинградскую блокаду: Игорь Белов и Дима Лонд.
Играли главным образом на стадионе Мясокомбината в Московском районе. Игры получались разные: иногда яркие и результативные, а иногда очень упрямые и скучные. Но в целом тряхнуть футбольной стариной было интересно и радостно.
Спорт занимал заметное место в моей жизни. На кафедре мы два сезона проводили соревнования по 10-борью, в который входили соревнования по прыжкам в высоту и длину, в воду – с 5-метрового трамплина; бег и плавание на 100-метровку, ныряние на дальность, соревнования по шахматам и шашкам, многоразовый подъём 24-килограммовой гири, настольный теннис и забивание голов в маленькие ворота. Занимался также водными походами, 5 сезонов ездил в альплагеря. Участвовал в соревнованиях по водному слалому. Помнил многие имена выдающихся спортсменов нашей страны поры моей молодости.
До сих пор помню имена выдающихся футболистов послевоенных годов в «Зените» Л. Иванова –вратаря, Пеку Дементьева, Левина-Когана, Марютина, Комарова. Этих игроков болельщики всегда встречала очень тепло, а лысого Левина-Когана – ещё и весело за его «блестящую» голову». Вспоминаю также и более поздних игроков «Зенита» Бурчалкина и Храповицкого, как и игроков других именитых команд: Алова и Фёдорова из Ленинградского «Динамо»»; ленинградца Боброва, Дёмина и Федотова из «ЦСКА»; Севидова, Гомеса, двух Жарковых из московского «Торпедо».
Времена меняются, теперь в «Зените» нет Ивановых, Марютиных, Дементьевых и Бурчалкиных, встречаются всё больше иностранные фамилии. Но всё же согревают сердца болельщиков свои игроки Кержаков, Шатов, Дзюба и Жирков.
Болельщицкие футбольные переживания особо отмечены в моей памяти фотографиями популярных советских команд послевоенного времени: Зенита, Динамо, ЦСКА, Торпедо образца 1947 года.
Как характерную особенность послевоенного времени хочется отметить большую открытость, радость и непринуждённость общения людей, оставшихся жить после войны, и уже поэтому радующихся тому, что они живы.