Запомнилась одна из встреч в дальней сельской библиотеке. Выступив переел читателями и ответив на их вопросы, я спросил, кого из тверских поэтов и писателей они знают. Поднялась преклонных лет дачница и назвала нескольких. Галину Безрукову – первой.
- Вы знали ее? – спросила читательница.
- Работали вместе…
Родилась Галина Аркадьевна 23 октября 1948 года в Свердловске. Среднюю школу окончила в Калинине (Твери). Получила образование в Загорском художественно-промышленном училище игрушки. Работала на фабрике культтоваров в г. Халтурине, художником-оформителем на Калининском вагоностроительном заводе. Затем судьба забросила ее на два года в далекий Лесосибирск. Вернувшись, устроилась художником в Калининское строительное управление. Выпустила первую книгу стихов «Расклейщица афиш»…
Будучи в 70-80-е годы редактором областной газеты «Смена», я принимал Галину на работу библиотекарем. Была в «молодежке» такая должность. И библиотека, естественно, хотя и небольшая, была. С русской классикой, энциклопедиями и другой справочной литературой.
Как правило, брали на эту должность людей для вольной творческой деятельности во благо газеты. В разные времена библиотекарями числились, кроме Галины Безруковой, тверской прозаик Леонид Нечаев, художник-график Владимир Варламов…
Впрочем, Галина не сторонилась черновой работы. Ездила, как и все корреспонденты, в командировки. Публиковала под своей фамилией (и под псевдонимами Г. Асина, Г. Ольгина, Г. Аркадьина) репортажи, зарисовки, рецензии на спектакли и выставки.
А стихи рождались у нее, как бы между прочим. Хотя это было обманчивое впечатление.
Ее пушкинский цикл стал результатом командировки, вместе с мастером фотожурналистики Александром Константиновичем Рождественским, в Берново и Малинники. Но, несомненно, она шла к этому циклу долго. Пушкин для нее был больше, чем поэт, она его боготворила:
Садовница, сойду с тесового крылечка,
Махну ему рукой – ступайте, мол, домой.
Зажато в кулаке заветное колечко,
Да мало ли чудес случается зимой…
Андреапольский цикл тоже родился в командировке. Двери дома моих родителей были всегда открыты для «сменовцев».
- В одну из поездок Галина остановилась на ночлег, - вспоминал мой отец Яков Кириллович. - Допоздна бродила по городу, встречалась с людьми. Я подумать не мог, что это обернется стихами. Наутро спрашиваю: «Галя, поедешь в ягоды?» «Поеду!» Анна Дмитриевна подарила ей шерстяные носки. Нашлись нужные по размеру резиновые сапоги. Добрались мы с нею до болота. Через час у меня ведро почти полно спелой брусники, у нее – едва донышко закрыто. Все больше сидела на кочке, курила, думала. Видимо, сочиняла. Я говорю: «Галя, из леса не пойдем, пока не наберешь ведро». Набрала…»
Она любила жизнь. Любила свою доченьку Настю. В интервью газете «Тверские ведомости» в 2009 году Анастасия вспоминала: «Мама таскала меня почти с трехлетнего возраста по всяким выставкам, музеям, театрам. Она была журналисткой, благодаря маме я частенько бывала за кулисами цирка, где просто умирала от восторга: мне разрешали погладить и кошек Куклачева, и дрессированных кроликов, покормить пони и собачек.
И, конечно, я частенько бывала с ней на литературных чтениях, вечеринках, где собирались поэты, писатели, художники; постоянно околачивалась в редакции газеты «Смена», где работала мама. В общем, часть моего детства прошла среди маминых друзей, коллег, и, наверное, половина того, что есть во мне, это их заслуга».
Она обожала цветы. Летом и осенью на подоконнике ее светелки в Смене» стояла вазочка с астрами, гладиолусами или обычными полевыми ромашками и колокольчиками, весной – березовые веточки с распускающимися листочками.
Галина ценила искреннюю дружбу. Среди ее друзей были поэты Людмила Прозорова, Мария Аввакумова, Константин Рябенький, Виктор Сычев…
Ее всегда тянуло к открытым, сердечным, простым людям. Как-то, приехав в адреапольские края вместе с режиссером, учеником Олега Ефремова Петром Колбасиным, она побывала в деревне Козлово, познакомившись с молодыми доярками сестрами Соколовыми. Одну из них, уже 55-летнюю Светлану Васильевну Чернову, я в этом году разыскал.
- Она такая хорошая, душевная была, Галка-то, - принялась рассказывать Светлана Васильевна. – Приезжала к нам не один раз. Написала о нас с Таней очерк «Вкус парного молока». Читала в клубе народу нашему свои стихи, а Петр Колбасин кино «крутил» со своим участием. Очень чистые, светлые у нее были стихи. На душу легко ложились.
Ну как могло это не лечь!
Выгорели брови,
Посветлели косы,
И на пестрой юбке
Маки отцвели.
Хорошо идти мне
Так, простоволосой,
К дальней деревеньке,
Тающей в пыли…
Она не любила вступать в споры, пререкания по поводу редких и незначительных редакторских замечаний к написанным ею корреспонденциям. Обычно с улыбкой ворчала: «На вас, Касимовых, не угодишь», и тут же с легкостью устраняла недостатки.
Галина обладала отменным художественным вкусом, была литературно образованным человеком. Всесторонне знала поэзию Ахматовой, Гумилева, Цветаевой. А еще она запомнилась увлекающейся натурой. Случалось, на несколько дней исчезала из редакции, что в «молодежке» не особо преследовалось административно. Мы жили по своему «уставу», чем отличались от привыкших к строгой партдисциплине старших коллег из «Калининской правды». Вернувшись, с виноватым видом, она вновь бралась за работу – «исправлялась». Видимо, а такие минуты рождались у Галины строки:
Запах лета тревожен и нежен,
Запах свежей примятой травы.
Бросьте камень в меня, кто безгрешен.
…Что ж глаза опускаете вы?
Поклонниками ее таланта были Владимир Костров, Евгений Храмов, Николай Старшинов. Николай Константинович, то ли шутку, то ли всерьез, говорил мне:
- Заприте ее в своей светелке и скажите: «Галя, не выйдешь, пока не сдашь книжку стихов».
Но разве это было возможно?..
Вообще, «Смена» в ту, теперь далекую, пору считалась центром культурного общения тверской интеллигенции. Нередкими гостями у нас были актер Тверского драмтеатра Валерий Гатаев, писатели Юрий Козлов, Евгений Борисов, поэты Константин Рябенький, Владимир Соловьев, директор (впоследствии преподаватель) Тверского музыкального училища Олег Андрианов, музыкант Евгений Малышев, певец Александр Филиппов, артист филармонии Василий Макашов, художники Николай Дочкин, Всеволод Солодов, Борис Федоров, «сменовцы» из журнала «Юность» Алексей Пьянов, Юрий Садовников, Леонид Шиманович, сотрудники областного телерадиокомитета Константин Беляев, Валентин Фадеев…
По вечерам в нижнем холле, под табачный дымок, разгорались споры о творчестве, политике. Иногда атмосферу разряжал фотокорреспондент Александр Рождественский, «врубавший» записи песен Владимира Высоцкого. В верхнем же холле проходили разнообразные мероприятия: «круглые столы», встречи с интересными людьми.
Много чего помнится… Как шефствовали над Торжокским детским домом, над строительством КАЭС и другими важными комсомольскими стройками. Как проводились грандиозные велогонки и мотогонки на приз «Смены», придуманные неутомимым Борисом Спасским. Как бывший «сменовец» кинорежиссер Виктор Хорьков привез из командировки гранатомет, и он долго лежал на виду у всех, совершенно никого не пугая. Как хохмил незабвенный художник-полиграфист Олег Уруфьев. Как однажды шокировала Безрукова ребят из обкома комсомола.
В то утро у нас был совместный субботник по заготовке кормов. Накануне, по случаю приезда дружившего с Безруковой Сергея Луконина (литературного критика, сына знаменитого советского поэта Михаила Луконина), в редакции было дружеское застолье. Так что собирались мы утром тяжеловато. Галина пришла одной из последних. В зубах привычная папироска «Север». Плывет, в потертых джинсиках, своей немного вальяжной походкой на виду у стоящего на крыльце обкомовского руководства, а приблизившись, «делает» для них «ласточку» и произносит:
- Прывэт!
- Кто такая? - испуганно перешептываются обкомовцы. - Безрукова? Поэтесса? Не знаем…
По характеру она была отчаянная. Однажды с группой «сменовцев» я отправился в командировку на строительство второй очереди Калининской АЭС. Галина напросилась с нами. Приехали в Удомлю, на стройплощадку, и тут сверху упала недалеко от нас тяжеленная балка. Мастер участка разгорячено скомандовал:
- Срочно уходите отсюда!
Галина подошла к нему, вежливо поговорила. Мастер «оттаял». Смотрим: она ловко взбирается по лестнице вместе с ним на вершину энергоблока. С высоты машет рукой, кричит что-то. Когда спустилась вниз, спрашиваю:
- Что кричала?
Смеется:
- Наше русское «ура».
Более восьми лет работали мы с Безруковой под одной крышей. Позже, став редактором «Калининской правды», я приглашал Галину в редакцию этой «взрослой» газеты. Но она хранила верность «молодежке», своей светелке наверху двухэтажного особняка на бульваре Радищева. Здесь она была своей среди своих. Нина Алексеева, Иван Мельничук, Михаил Петров, Тамара Бурова, Александр Душенков, Лариса Попова, Галина Феоктистова, Григорий Дмитроченков, Владимир Комаров, Сергей Иванов… Думаю, они и другие бессребреники, романтики журналистики из Смены» 80-х, не приняли бы в свою кампанию современных писак-графоманов, рассматривающих некогда интеллигентную профессию не как служение Отечеству, а как информационные услуги.
Новые «ценности» ныне и в литературе. Расцвело графоманство. Национальное, почвенническое выхолащивается, замалчивается, ибо «не вписывается в формат». Зато «в формате» антисоветизм. Помню, с каким недоумением воспринял я появление фамилии поэта-земляка под «Письмом 42-х» в 1993-м с требованием к Ельцину покарать защитников Конституции. А сегодня тверичи с недоумением наблюдают, как власти, без учета общественного мнения, пытаются сотворить из Андрея Дементьева бренд, тратя на это огромные бюджетные деньги. В то время как с тверской землей связаны имена поэтов, на мой взгляд, более талантливых и самобытных: Николая Тряпкина, Владимира Соколова, Александра Гевелинга, Константина Рябенького, Виктора Сычева, Анатолия Белова и, конечно, Галины Безруковой. Правда, они, при жизни скоромные и непритязательные, не нуждаются в брендизме.
Та же Галина Безрукова не была даже членом Союза писателей. Почему? Михаил Петров вспоминал:
«- Да нужна я там! - махала она рукой и называла себе в поддержку Марию Аввакумову, Виктора Сычева, Константина Рябенького, которых в те годы тоже держали в стороне от Союза. То, что она оставалась сама по себе, не переступила порог Тверской писательской организации, и то, что не издала здесь ни одной своей книжки, было ее принципиальным решением. И не потому, что ее там как-то обидели в свое время, как говорят некоторые, а потому, что она не вписывалась в царство житейской аккуратности и поэтической умеренности, которое здесь, по ее представлениям, исповедовалось. Ей претил совковый набор морально-политических и эстетических ценностей, который здесь утверждался.
- Миня, да ведь там поди в партию погонят, а я всех этих собраний не люблю, - говорила она с улыбкой».
…Погибла Галина 29 апреля 1999 года. В центре Твери ее сбила автомашина. Видимо, она предчувствовала скорый уход, внутренне готовилась к этому. Открываю подборку ее стихов, и взгляд упирается в строки:
В самый последний миг
Счастливо и безоглядно
Птицей срываюсь на крик:
Ты не забудь меня, ладно?!
В этой стране ледяной
Трону ладонью прохладной.
Что б ни случилось со мной.
Ты не забудь меня, ладно?!
Прутиком черным грозя,
Встанет судьба над тобою.
В этом пространстве нельзя
Нам заручиться судьбою.
Южных помятых гвоздик
Запах стоит в парадном.
...В самый последний миг
Ты не забудь меня, ладно?!
Не переставая восхищаться тонким лиризмом, естественной простотой и в то же время психологической глубиной ее поэзии, хочу заметить: творчество поэтессы должным образом пока не изучено. В своей статье «Послушать, как цветы растут…» о тайнах поэзии Галины Безруковой известный литературный критик, кандидат филологических наук, доцент филологического факультета Тверского госуниверситета Александр Бойников справедливо отмечает: «Образный строй, цветовая и световая символика, мотивы и поэтика стихотворений Галины Безруковой, интертекстуальные связи с лирикой Александра Пушкина, Афанасия Фета, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой не исследованы совершенно, а интереснейших наблюдений и открытий здесь – непочатый край».
Однако Галина Безрукова не забыта. И помнят ее не только в Твери. Недавно в литературный вестник «Двинский бережок» прислал стихи, посвященные Галине Аркадьевне, и воспоминания о ней тульский поэт Валерий Савостьянов. Он пишет: «Я познакомился с Галей на 7-м Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве в 1979 году. Мы были в одном семинаре у Николая Константиновича Старшинова. Уже судя по тому, что она читала на семинаре, и по тому, что вошло в ее первую книгу, можно было сделать вывод о том, что ее ждет блестящее поэтическое будущее».
Вышла четвертая книга Галины Безруковой «Ничейная птица». Проводятся вечера ее памяти. Имени этому суждено навсегда остаться в истории тверской литературы. В моем сердце нередко звучат ее стихи, в том числе те, что вошли в андреапольский цикл. Вот одно из них:
Мелькание желтых жуланов
В промытом проеме окна.
Мой месяц, мой самый желанный.
Опять к октябрю я одна.
Движенья и мысли свободны.
Спокойны глаза и душа.
А в городе ветер холодный.
Но осень всегда хороша!
И руки засунув в карманы,
Куда-то иду наугад.
Мой маленький город желанный,
Мой месяц и мой листопад.
Моя желтогрудая птица,
Мой ясень на дальней горе.
И некуда мне торопиться,
Когда я живу в октябре.
Свеченье серебряных капель,
Пустынных садов забытье.
Престольный мой град Андреаполь,
Осеннее царство мое.
Мне приятно сознавать, что талант Галины Безруковой питался и красотами близкого мне края, который она полюбила, и где ценят ее творчество.
Валерий Яковлевич Кириллов,
г. Андреаполь, Тверская область