Екатерина Ивановна и Альфонс Альбертович Оношко с сыном Робиком. Весна 1941 г.
Война в истории одного рода
Звонок по телефону от Роберта Альфонсовича Оношко, известного тверского юриста:
- Надо повидаться.
«Дела правоохранительные», - подумал я, но ошибся. Вскоре наша встреча состоялась, и Оношко протянул мне тетрадь, на поблекшей обложке которой значилось: «Передать Фросе».
- Это дневники моего дяди Михаила, а здесь, - Роберт Альфонсович положил передо мной увесистую папку, - письма моего отца, другие документы. Может, посмотрите?
Вечером я взялся читать оставленные письма, тетрадь, книги с закладками. Так почти до утра и просидел за повествованием о судьбе этого семейства.
Судьба отца
Документы свидетельствуют: Альфонс Альбертович Оношко участвовал в войне с Финляндией 1939-1940 гг., будучи в звании старшины. После демобилизации работал инструктором Калининского горкома ВКП(б), строил оборонительные рубежи в районе п. Селижарово. Отсюда в первой половине 1942 года его призвали в Красную Армию и направили в Москву, где формировалось управление 15-го танкового корпуса 3-й танковой армии.
«1.5.42 года. Приступил к учебе, приходится и самому учить людей, и активно работать. Это немного мешает, но думаю, что не подкачаю. Не унывай, Катеночка. Временная разлука. Окончится война полным разгромом гитлеризма, и мы снова будем вместе счастливы. Только уже не в гражданской обстановке, а, видимо, навсегда в шинели».
«20 ноября 1942 года. В настоящее время живу и работаю по-прежнему. Из всего видно, что Копцов ко мне очень привязан. Он очень хороший человек вообще, а по отношению ко мне, в особенности. В свободную от работы минуту разговаривали с ним на разные темы, а частенько переключались на анекдоты… Пока катаюсь на «орловских рысаках» (здесь цензура просмотрела ссылку на орловское направление. - В.К.)
«20 ноября 1942 года. Сегодня я уже послал вам письмо. Копцов уехал, а мне поручил небольшую работу. Я ее давно сделал. За этот вечер, моя ненаглядная крошка, я вспомнил очень о многом. Семь лет прожито вместе. Правда, из того времени едва ли наберется две трети прожитого вместе. Но это самое счастливое время в моей жизни. В настоящий момент, когда над Родиной нависла опасность, когда коричневая фашистская чума, ворвавшись на нашу землю, творит свое преступное дело, оказались несчастными не только мы с тобой, но и многие другие. И каждый из нас обязан грудью встать на защиту нашего будущего. Час расплаты недалек».
«19 декабря 1942 года. Можешь поздравить меня, милочка, с новым военным званием «капитан». Работы стало очень много. С утра до вечера, а частенько и ночью, нахожусь в поле. Надеюсь, что в скором времени положение на фронте изменится в лучшую сторону».
«21 декабря 1942 года. Здравствуй, Робик! Скоро пойду обратно воевать. Постараюсь подбить несколько немецких танков. Как только разобьем немцев, дойдем до Берлина, тогда я приеду домой и все время буду с вами. Привезу тебе пушку, и будем стрелять. А сейчас ты должен слушаться бабушку и тетю Маню».
«6 января 1943 года. Давно, милочка, я с тобой не разговаривал хотя бы вот на таком маленьком клочке бумаги. Для этого не было абсолютно никакой возможности. Сегодня счастье улыбнулось. Как всегда весел и напеваю свою любимую песенку…» Далее текст зачеркнут военным цензором. Тверским криминалистам удалось прочитать слова «По Дону гуляет…»
«12 января 1943 года. За последние 9 дней я спал не более 18-19 часов. Вот и сейчас времени уже 4 часа, вставать в 6. Несмотря на ужасную усталость, я это свое время хочу использовать для разговора со своей миленькой Катенькой. Погода очень ветреная, с морозцем, так хватает, что держись. Да нам-то ладно. Мы все одеты тепло. А вот немцы и прочая сволочь в пилотках и ботинках. Проклятые, на коленках в плен ползут».
«31 января 1943 года. Меня, моя миленькая, можешь поздравить с правительственной наградой. Два дня тому назад получил орден Отечественной войны… Операцию, которую возглавлял я против численно превосходящего в 20 раз врага, провели блестяще. О подробностях, когда встретимся, на что не теряю надежды. Жить я хочу, и жить надо. У меня есть любимые крошки Катенька и Робик. Для них моя жизнь нужна. А для этого надо еще больше убить немцев и другой своры».
Из письма жены командира танкового корпуса В.А. Копцова Анны от 3 мая 1943 года:
«Когда я написала Вам о Вашем муже, а в это время получила от своего мужа письмо, и он описывал о Вашем, в это время и его самого не было. Муж мне писал, что он похоронил Альфонса в Харькове. Но вот сообщили, что муж тоже погиб. Я знаю одно, что его не стало, погиб мой муж, который хотел жить, ценил жизнь и шел вперед и освобождал сотни людей, и громил врага для нашей дальнейшей, счастливой и мирной жизни. Он оставил сиротку, свою дочь, которой дорожил, которую так любил… Дорогая Катюша, не стало и тех людей, которые видели участь вашего мужа, но я постараюсь обо всем узнать при первом приезде ко мне Лазовского. Он был, но подробно не рассказывал о вашем муже, сказал лишь, что он погиб в первых числах февраля. При разрыве мины его убило сразу… Еще раз прошу – возьмите себя в руки и подумайте о своем сыне, которого так любил его папа, он только и мечтал всегда о нем. Как он радовался, когда смотрел на его фото, и мечтал при разговорах со мной о своей жизни и обо всех Вас. С горячим приветом, Аня».
Из книги Л.И.Брежнева «Воспоминания»:
«…и мы были очень горды, когда сам комбат Копцов оценил наши стрельбы на «отлично». С большим удовольствием до сих пор вспоминаю этого требовательного командира и душевного человека. Не могу сказать, что мы с ним стали друзьями (он был командир, я – курсант), но комбат относился ко мне хорошо, я тоже испытывал к нему уважение. По вечерам мы нередко говорили об армейской службе, о возможной войне. Впоследствии Василий Алексеевич Копцов участвовал в боях на Халхин-Голе, получил звание Героя Советского Союза, к Отечественной войне пришел генералом и на фронте героически погиб».
Из книги генерал-лейтенанта А.А. Ветрова «Так и было»:
«Возвратившийся в штаб корпуса после совещания у командарма В.А. Копцов собрал командиров бригад и своих заместителей. Довел до нашего сведения, что перед 3-й танковой армией поставлена задача уничтожения войск противника по линии железной дороги Новый Оскол - Валуйки, с тем, чтобы затем выйти к Северскому Донцу на линии Старый Оскол - Печенеги».
Из книги «3-я гвардейская»:
«На рассвете 6 февраля 1943 года 15-й танковый корпус приступил к форсированию Северского Донца, на западном берегу которого заняла оборону моторизированная дивизия «Адольф Гитлер».
В этом бою пали смертью храбрых около 400 гвардейцев 15-го танкового корпуса, и среди них старший адъютант танкового корпуса капитан Альфонс Альбертович Оношко. Из Книги памяти: «Оношко Альфонс Альбертович, род. 1907, с. Поплавщина, Могилевский район, Могилевская обл. Призван в 1942 г. Гвардии капитан. Погиб – февраль 1943 г. Похоронен: Центральное кладбище г. Харькова».
«Передать привет Фросе…»
Из дневника Михаила Ивановича Соколова (начат 14 августа 1941 г.):
«Недаром поля все последние годы гнулись под тяжестью урожая. «Быть войне», - говорили от предчувствия люди. И война началась. 22.VI.41 г.»
«Может быть, мне скоро придется умереть, может, никто не будет знать об этом. Может быть, будут уговаривать не ходить. Но я должен, обязан идти… Я должен отомстить за брата, которого считаю убитым, так как с начала войны от него нет никаких известий».
«…к нам в деревню приехала работать девушка. Правда, она работала на аэродроме, а жить вместе с дядей стала в деревушке. С первых же дней я услышал от ребят много хороших отзывов о ее красоте, о том, что она украинка. Я сгорал от любопытства и нетерпения увидеть ее. Но она работала дотемна и не выходила на улицу. Но все же, случай представился. Это было в Покров, я увидел ее на вечере, быстро подошел к ней, стараясь вызвать ее на разговор. Она быстро ушла с вечера. Заметив это, я пошел за нею следом и, догнав, просил ее, чтоб она немножко посидела со мною. Она не отказалась, я провел весь вечер с нею наедине… Так завязалась наша дружба, которая перешла в неравную любовь».
«Я скучал, когда не мог быть с нею, часами просиживая у ее дома. И она, как обычно, садилась у окна, и я любовался ею. Иногда она выходила, и я был рад этому».
«Шли дни за днями. Работа на аэродроме близилась к концу. И я узнал то, чего боялся больше всего на свете. Фрося должна скоро уехать на другую работу. Мне было тяжело от одной мысли об этом. Я просил ее остаться. Она, как бы понимая меня, спрашивала, зачем, а когда узнала, что я хочу жениться на ней, то отказалась».
«…Быстро бегут дни, быстро тает снег, быстро двигаясь, приближается тот день, когда Фрося должна уехать».
«Письмо! Какая радость, письмо со знакомым для меня почерком, это от нее, от Фроси».
«Прощай, моя радость… Война разрушила последнюю надежду увидеть тебя в отпуске. Прощай, вся радость, вся молодость. Вся моя надежда быть с тобою вместе. Разделить пополам все, что есть хорошего и радостного в жизни. Для чего, спрашивается, нужна жизнь? Вот теперь, когда все потеряно? Когда не любит любимая моя девушка? Ответ может быть один: «Счастлив человек не тот, которого любят, а тот, который любит». Так ли это? Я не могу ответить сам себе… Вряд ли мне придется увидеть тебя. Мне боязно лишь одно. Смерть, прежде чем я увижу тебя, моя любимая Фрося. Но знай, что умирать я буду с твоим именем на устах…»
«Утро. 27.X.41 г.
Дождь и слякоть. Мне предстоит покинуть теплый родной дом и идти на фронт, откуда большей части людей нет возврата. Я ухожу, не видя любимую Фросю. Прощай».
Как выяснил Роберт Альфонсович, Михаил Соколов служил в батарее 76-миллиметровых противотанковых пушек 930-го стрелкового полка. Точное место его гибели установить не удалось.
Из письма Н.П. Клявина, бывшего сослуживца Михаила Соколова, от 14 марта 1988 года:
«Уважаемый Роберт Альфонсович! Да, действительно, в 265-ю дивизию организационно входил 930-й стрелковый полк. В июне месяце 1942 года 930-й полк занимал оборону в Сычевском районе Смоленской области. 930 полк, наша дивизия и армия попали в окружение. Часть людей прорвалась к своим, часть партизанила. Большая часть погибла в боях, т.к. бои в окружении велись более 2-х недель. Там была мясорубка. Это было в последних числах июня 1942 года».
Из Книги памяти:
«Соколов Михаил Иванович, род. 1913 г., дер. Хмельники. Призван в 1941 г. Рядовой. Пропал без вести в 1942 году».
ххх
Примерно в ту же пору пропал без вести под Ржевом муж тети Анны Ивановны, красноармеец Петр Семенович Минин. Чуть позже дедушка Иван Иевлевич Соколов умер на оборонных работах в г. Калинине и был похоронен где-то на Исаевском кладбище. На этом война не закончила трагический счет в роду Роберта Оношко.
Письма тети Алины
Из письма от 5 сентября 1944 года:
«Дорогие родные! Не знаю, жив ли кто из Вас, но все же, хочется узнать результат, хотя бы печальный. Пишите, как Вы жили эти три года подробно и слышали ли что о наших остальных. Я в настоящее время живу в гор. Могилеве. Очень много пришлось пережить за время немецкой оккупации. Правда, я, не желая подчиняться фашизму, ушла в партизанский отряд, где и находилась по день освобождения гор. Могилева. Но это дело дает чувствовать, и сейчас немного болею. Пишу несвязно потому, что не знаю, попадет ли это письмо в руки кого-нибудь из Вас».
Из письма от 26 февраля 1987 года:
«Дорогой Робичек и все твое семейство! Не только твой отец, но и дорогие мои братья погибли. О твоем отце. Был призван в Армию и попал в воинскую часть, которая находилась в Вышнем Волочке, где познакомился с твоей матерью и остался на постоянное жительство. Он был очень добрый и умный. Кроме папы, у меня было еще четыре брата, из которых трое погибли на разных фронтах. Петр погиб при взятии Витебска. Адольф пропал без вести. Альберта немцы зверски растерзали, он был в подполье. Брат Станислав прошел три войны, польскую, финскую и ВОВ, но чудом остался жив. Наш папа Альберт был медицинским фельдшером и, конечно, когда немцы оккупировали нашу Поплавщину, сидеть без дела не мог. За связь с партизанами он был страшно избит полицаями и умер. Похоронен в д. Поплавщине. Мама попала в 1926 году под поезд. Было нас трое сестер: Люда, Агнеша, Алина. У всех троих мужья тоже погибли».
Судьба дядя Володи
Владимир Иванович Соколов был студентом Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта. В 1940 году его призвали в армию. В первые дни войны он оказался во вражеском плену. Когда в 1944 году был освобожден нашими войсками из концлагеря, весил всего 38 килограммов. Пройдя проверку и восстановив силы, вновь оказался в действующей армии.
Из письма на родину 30 мая 1945 года:
«Вы, может быть, давно меня считаете мертвым, но в эти дни я снова начал жить.
Вы спросите: где был, что делал там, и как жилось? Ответ один - я был в плену, работал, как ишак, а жил – словом уже не скажешь о тех делах, о зверствах и убийствах, что делал Гитлер нам. Но их здесь нет, всем им пришел конец, а нам – начало новой жизни… Я пишу это письмо, не называя имен, потому что я, как слепой, не знаю, с кем буду иметь дело».
Из письма от 18 июля 1945 года:
«Милая Мама! Я представляю, как постарела ты за эти годы, потеряв 2-х сыновей, один из которых неожиданно появился, а другой погиб навечно. Я жил для тебя, и светлый образ твой был всегда вместе со мной. Не было той минуты, чтобы я не думал о тебе, породившей меня на свет. В минуты моего существования, когда грозная туча смерти настигала меня, а таких моментов нельзя пересчитать, я вспоминал тебя, старую, поседевшую от этих невзгод. Я должен был жить, страха не было, но был укор совести.
Изможденный голодом, я, как волк, загнанный в клетку, бросался на ту гнилую сырую картошку, от которой пахло каким-то смрадом, и каким-то чудом выжил. В те минуты, когда я от голода не мог встать на опухшие ноги, я мысленно прощался с тобой, отцом и всей семьей, и только жажда жизни и сила воли спасли меня. Мне трудно писать, слезы навертываются на глаза, я отворачиваюсь от товарищей, и краска заливает мне лицо… Жаль, что я больше не увижу отца, Машу и Альфонса…»
«Германия. 10.3.46 г. Здравствуй, мама! Как хочется видеть тебя, дышать чистым морозным воздухом, слышать русскую речь. Жив, здоров, похож на прежнего твоего сына, но только уже не совсем. Жизнь многое изменила во мне…»
Из письма Екатерины Ивановны брату Володе:
«12 июня 1945 года. Здравствуй, мой дорогой, милый, любимый Володя. Тебе ли я пишу, мой родной? Я не могу себя взять в руки. Уже пять часов, как я просто одурела от такой радости, нет слов, чтобы выказать тебе всю эту радость, нет в мире ценностей, которые бы могли мне заменить тебя. Сколько слез пролито о тебе с первых дней войны! Мой милый Альфонс еще в то время был жив и был вместе со мной. Он всячески старался меня утешить, он все время говорил, что Володя наш найдется, и это сбылось… Его нет уже третий год, погиб он в Харькове 6-го февраля 1943 года, а 11-го февраля умер наш дорогой отец, который вместе со мной рыдал о тебе, как ребенок. А вместе с тобой оплакивали и Мишу, он погиб под Ржевом, находился, как он писал, в Сычевке… Мы все очень постарели, трудно узнать… Мой Робик давно вырос из той коляски, которую ты ему купил…»
Каждый делает свой выбор
Р.А. Оношко. 2010 г.
А как сложилась жизнь самого Робика (так ласково называл его в своих письмах отец)? В 1959 году он окончил юридический факультет Ленинградского госуниверситета. Получив распределение в Калинин, работал следователем в правоохранительных органах. В звании полковника, с должности начальника следственной части УВД, вышел в отставку. После этого был прокурором следственного управления областной прокуратуры. Общий стаж работы 38 лет.
Мы нередко перезваниваемся, встречаемся, и я знаю: война живет в нем не только воспоминаниями родственников, фронтовыми письмами отца, записками дяди Михаила, ответами из архивов и музеев. Она возвращается заревом над захваченным немцами Калинином, дымящейся воронкой от взрыва вражеской бомбы, лицом немецкого летчика, на бреющем полете стреляющего по детям в Хмельниках, подбитым советским бомбардировщиком, упавшим рядом с деревней. Роберт Альфонсович установил фамилии погибших летчиков, отыскал их родственников в Приморье, на Украине, в Архангельской области.
Поиск не всегда приводит к успеху. Не без труда удалось узнать адрес сослуживца отца, генерал-майора в отставке Александра Борисовича Лазовского, но повидаться с генералом Роберту Альфонсовичу не пришлось. Генерала уже не было в живых. Или вот еще пример. Неподалеку от Лыкошина, что в Бологовском районе (здесь у Оношко дачный домик), Роберт Альфонсович обнаружил захоронение двух погибших солдат. Очень хотел установить их фамилии, но не смог. Так и значится на изготовленной ветераном могильной плите: «Два солдата. 1942 г.» В памяти местных жителей они остались как «два Николая» - Николай из Москвы и Николай из Грузии.
- Безжалостно время, - сокрушается Оношко.
Это верно. Мало осталось бывших фронтовиков, партизан. Зато в достатке развелось людей с атрофированной памятью. Помнится, в канун 65-летия Победы в одной из «свободных» тверских газеток началась травля калининских партизан: их приравняли к террористам. Власть, областная и городская, правоохранительные органы взирали на происходящее равнодушно. Мне позвонила Надежда Константиновна Бойдина, бывшая разведчица, супруга партизанского комбрига Федора Тимофеевича Бойдина. Голос полон отчаяния:
- Валерий, нас некому защитить!
Среди детей фронтовиков, партизан и подпольщиков оказалось несколько бывших правоохранителей, работников спецслужб, журналистов. Нам не составило труда выяснить подноготную клеветников. Стало ясно: это не просто провокация, а информационная спецоперация. Некоторые факты просто шокировали. Важную роль в разоблачении провокаторов сыграли Роберт Альфонсович и профсоюзная газета «Позиция», возглавляемая Вячеславом Зорькиным (светлая ему память), и вскоре, увы, закрытая.
Оношко по-прежнему активен. Много старания приложил, чтобы увековечить память погибших педагогов и выпускников 6-й калининской средней школы (ныне это гимназия №6), которую когда-то оканчивал. Продолжает выявлять «белые пятна» в истории калининского подполья. Минувшей осенью мы вновь встретились. Вспоминали прошлое, говорили о настоящем. Держа в руках подаренную мною книгу по истории партизанского движения и подполья, Роберт Альфонсович рассуждал:
- Память живет во времени и пространстве. Сколько и как она живет, зависит от людей, ее унаследовавших. Слеп тот, кто считает, что война закончилась. Она продолжается. Идет война против советского периода русской истории, против наших традиций, патриотизма. Сдаваться нельзя, надо действовать…
Да, война продолжается. Выступая с докладом на Международном военно-техническом форуме, Президент Курчатовского института, член-корреспондент Российской Академии Наук М.В. Ковальчук, подчеркнул: «…мы с вами живем сегодня, реально, в условиях войны. Я назвал этот этап «гибридная холодная предвойна. Выбирается Государство-цель, в данном случае, это мы. Затем максимальное ослабление этого Государства. Атаке подергаются все сферы абсолютно: образование, культура, экономика, оборона, безопасность… - все полностью. И эта война сегодня идет, и мы ее не выигрываем». Эту же мысль высказал недавно известный историк, директор общественной организации «Институт русской цивилизации» О.А. Платонов: «Вся наша страна находится в условиях гибридной войны, которую навязали нам враждебные силы, чтобы разрушить нас и по частям окончательно подчинить себе. Незримый фронт прошел через наши души, каждый из нас – участник гибридной войны на той или иной стороне. Каждый делает свой выбор – кто он? Остается наследником древней российской духовности и культуры или принимает условия».
В этой войне Россия не имеет права проиграть. Проигрыш будет равносилен предательству подвига и памяти наших предков.
Валерий Яковлевич Кириллов, русский писатель
Тверь - Андреаполь
