Размышления об исторических уроках России

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Это имя известно всем людям в нашей стране, поскольку Указом Президента Российской Федерации В.В. Путина учреждена медаль имени Луки Крымского за заслуги в здравоохранении.

Врачи знают его научные сочинения начиная со студенческой скамьи, обучаясь по его книге «Очерки гнойной хирургии», а затем обращаются и к другим его трудам.

Философы, ученые, теологи изучают его книги «Дух, душа, тело», «Религия и наука», проповеди – труды, которые стоят в одном ряду с сочинениями святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника.

Сегодня, наверное, нет православного человека, который бы не знал и не обращался в своих молитвах к святителю Луке Крымскому в надежде на духовную и медицинскую помощь.

И, наверное, никто не задумывается о том, что всенародно почитаемого святого могло бы и не быть. И его имя осталось бы только именем великого хирурга и ученого в истории нашей страны. Если бы не бедствия революции, обрушившиеся на нашу страну. Бедствия, которые привели к вере и к активному служению Церкви тысячи и тысячи известных и большей частью безвестных, но лучших сынов и дочерей нашей страны. Одним из них стал и В.Ф. Войно-Ясенецкий.

15 февраля 1921 года он принял священнический сан, так что 15 февраля 2021 исполняется сто лет со дня принятия сана священника выдающимся русским хирургом В.Ф. Войно-Ясенецким. Чтобы понять значение этого события для истории России и его народа, необходимо кратко сказать о социально-политической обстановке в Советской России в те непростые годы.

1917 год стал точкой отсчета невиданных бедствий, обрушившихся на русский народ. Одним из самых страшных испытаний для всех народов России стала война против религии, что привело к невиданным жертвам.

Вместе с русским народом и другими народами России свою Голгофу прошёл и Валентин Феликсович Ясенецкий-Войно^[1], выдающийся русский хирург и будущий архиепископ Лука. Поэтому в его трагической судьбе, как в зеркале, отразилась трагедия русского народа в XX веке.

Врач Ясенецкий-Войно В.Ф., как глубоко верующий и истинно православный человек, естественно, выбрал другой путь – путь защиты православия. Именно в этом его историческое бессмертие. Именно в защите матери‑церкви от сатанинских сил всех мастей и состоит смысл жизни гения земской медицины, ставшего по воле Бога святителем русского народа в самые трудные из всей истории Русской Православной Церкви годы.

Этот подвиг был предопределен всей его жизнью. Да, принятие им сана произошло совершенно случайно, как писал сам будущий святитель. Вот как он говорит об этом: «Когда возникла не доброй памяти «Живая Церковь», то, как известно, везде и всюду на епархиальных съездах духовенства и мирян обсуждалась деятельность епископов и некоторых из них смещали с кафедр. Так, «суд» над епископом Ташкентским и Туркменским происходил в Ташкенте в большой певческой комнате, очень близко от кафедрального собора. На нём присутствовал и я, в качестве гостя, и по какому-т очень важному вопросу выступил с продолжительной, горячей речью. Резких выступлений на съезде не было, и деятельность Преосвященного Иннокентия (Пустынского) получила положительную оценку. Когда кончился съезд и присутствующие расходились, я неожиданно столкнулся в дверях с владыкой Иннокентием. Он взял меня под руку и повёл на перрон, окружавший собор. Мы обошли два раза вокруг собора, Преосвященный говорил, что моя речь произвела большое впечатление, и, неожиданно остановившись, сказал мне: «Доктор, Вам надо быть священником». У меня никогда не было и мысли о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв устами архиерея и, не минуты не размышляя, ответил: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

Далее он рассказывал: «Уже в ближайшее воскресенье при чтении часов в сопровождении двух диаконов вышел в чужом подряснике к стоявшему на кафедре архиерею и был посвящён им во чтеца, певца и иподиакона, а во время Литургии – в сан диакона, в праздник Сретения Господня 1921 г. я был рукоположен во иерея епископом Иннокентием».

Так произошло величайшее событие в жизни В.Ф. Войно-Ясенецкого – он стал священником. А это и определило всю его дальнейшую жизнь: работу врача и научное творчество, духовное служение, теоретическую богословскую деятельность, в основном сведшуюся к проповедям, из которых до нас дошла только малая толика. Но в них он предстает величайшим христианским мыслителем, равным по своему значению святителям Игнатию Брянчанинову и Феофану Затворнику.

И все-таки по прошествии многих и многих лет мы можем констатировать, что это произошло совершенно закономерно.

Чтобы понять это, надо знать удивительный настрой людей XIX – начала XX в., когда многие из них сознательно выбирали путь служения своему народу. На том или ином поприще. Наш народный педагог К.Д. Ушинский в молодые годы записал в своем дневнике: «Сделать как можно более пользы моему Отечеству – вот единственная цель моей жизни. И к ней я должен направлять свои способности». И это в тот период его жизни, когда о педагогическом пути он еще не задумывался. Случайная встреча с графом Ланским оставшегося без работы чиновника Константина Ушинского через несколько лет после написания этих строк перевернула его жизнь – он был принят на работу в Гатчинский сиротский институт, что открыло ему путь в педагогику.

И Валентин был сыном своего народа. И он, выбирая между разными профессиями и будучи всесторонне одаренным человеком, все-таки в конце концов выбрал медицину, чтобы служить народу в качестве земского врача. Именно здесь, как он считал, он больше всего сможет послужить своему народу.

Но прежде чем стать земским врачом, ему пришлось стать врачом военным и в качестве врача принять участие в Русско-Японской войне.

В 1917 году В.Ф. Войно-Ясенецкий приезжает в Ташкент и становится главным врачом Ташкентской больницы. Между тем события шли своим чередом.

В начале 20-х годов государство приступило к системной ликвидации Русской Православной Церкви. Оно задействовало в уничтожении Церкви весь арсенал средств, которые оно могло только задействовать, от пропаганды до расстрелов. И одним из направлений ее ликвидации оно выбрало раскол. Поэтому создавались специальные псевдорелигиозные структуры, призванные расколоть Церковь, чтобы затем окончательно ликвидировать ее. Так, была создана раскольническая организация под названием «Живая Церковь».

Во время работы В.Ф. Войно-Ясенецкого в Ташкенте начались страшные для Православной Церкви гонения на священников и верующих мирян. В это катастрофическое для Церкви и народа время В.Ф. Войно-Ясенецкий, будучи глубоко верующим человеком, встал на сторону истины и стал открытым защитником Церкви.

«О Мать моя, поруганная, презираемая Мать, Святая Церковь Христова. Ты сияла светом правды и любви, а ныне что с тобой? Тысячи и тысячи храмов твоих по всему лицу земли Русской разрушены и уничтожены, а другие осквернены, а другие обращены в овощные хранилища, заселены неверующими, и только немногие сохранились. На местах прекрасных кафедральных соборов – гладко вымощенные пустые площади, или театры, или кинематографы. О Мать моя, Святая Церковь! Кто повинен в твоем поругании? Только ли строители новой жизни, церкви земного царства, равенства, социальной справедливости и изобилия плодов земных? Нет, должны мы сказать с горькими слезами, не одни они, а сам народ. Какими слезами оплатит народ наш, забывший дорогу в храм Божий», – так пророчил святитель Лука, видя масштабные разрушения Русской православной церкви.

Таким образом, можно сказать, что божественный промысел подготавливал к этому событию учёного и хирурга В.Ф. Войно-Ясенецкого всю его прежнюю жизнь.

Принятие сана священника значительно увеличило труды святителя. Так, он вспоминал: «…пришлось совмещать своё священническое служение с чтением лекций на медицинском факультете, слушать которые приходили во множестве и студенты других курсов. Лекции я читал в рясе с крестом на груди: в то время ещё было возможно невозможное теперь. Я оставался и главным хирургом ташкентской городской больницы».

И важно подчеркнуть, что, подобно тому как В.Ф. Войно-Ясенецкий совмещал в себе деятельность практического врача и ученого с принятием сана, он стал совмещать в себе практическое духовное служение и теоретическую богословскую деятельность. Владыка вспоминал об этом так: «Преосвященный Иннокентий, редко проповедовавший, назначил меня четвёртым священником собора и поручил мне всё дело проповеди. При этом он сказал мне словами апостола Павла: Ваше дело не крестить, а благовествовать (1 Кор. 1, 17)». Обратим внимание, епископ Иннокентий провидел не только его будущее практическое духовное служение, но, что не менее важно, и будущее богословское, теоретическое.

Так в общем-то, на первый взгляд, случайное стечение обстоятельств стало началом восхождения будущего святого на Голгофу мучения, так начался путь будущего богослова и священника.

Чтобы поколебать Русскую Православную Церковь, лишить мирян священноначалия, нарушить церковные каноны и правила, под руководством ГПУ было сформировано Высшее Церковное Управление (ВЦУ).

ВЦУ предписывало епархиям немедленно создать епархиальное управление из лиц, принадлежащих к обновленческому движению, и принять все меры к освобождению приходов от контрреволюционных элементов общества. Началось гонение на священнослужителей, верных Православной Церкви.

Об этих событиях святитель Лука пишет: «Вскоре произошло восстание против Патриарха Тихона московских и петроградских священников, которое возглавил протоиерей Александр Введенский. По всей России произошло разделение духовенства на стойких и крепких духом, верных Православной Церкви и Патриарху Тихону, и на малодушных, неверных или не разбирающихся в бурных церковных событиях, вошедших в «живую Церковь», возглавляемую Введенским и немногими его сообщниками, имён которых уже не помню.

Отозвался раскол и у нас в Ташкентской епархии. Архиепископ Иннокентий, крайне редко сам проповедовавший, выступил со смелой, сильной проповедью о том, что в Церкви бунт и что необходимо сохранять верность Церкви Православной и Патриарху Тихону и не входить ни в какие сношения с "живоцерковным" епископом, приезда которого ожидали».

Однако вскоре епископ уехал, что привело к настоящему бунту в ташкентской Церкви. Владыка вспоминал: «Тогда протоиерей Михаил Андреев и я объединили всех оставшихся верными священников и церковных старост, устроили съезд оставшихся верными, предупредили об этом ГПУ, попросив разрешения и присылки наблюдателя. Мы с протоиереем Андреевым взяли на себя управление епархиальными делами и созвали в Ташкенте на епархиальное собрание священников и членов церковного совета, отвергнувших «Живую Церковь».

В середине 1923 года отец Валентин вместе с отцом Михаилом Андреевым написали воззвание «Почему мы не признаём нашего церковного управления». Вот текст этого заявления. «Не потому ли, что мы реакционны и непримиримо враждебны ко всякому обновлению, всякой реформе церковной? Не потому ли, что мы упорны и косны, как староверы? Так говорят наши враги, и потому нежелание примкнуть к «Живой Церкви» служит для них свидетельством враждебности и ко всякому обновлению и гражданской жизни. Слова «тихоновец» и «контрреволюционер» стали синонимами.

Неужели можно серьёзно думать, что вся многомиллионная масса русского церковного народа сплошь состоит из тупых и злобных реакционеров и лишённых всякого политического смысла монархистов? Неужели можно поверить, что вся эта масса равнодушна к тому, чем болеет Церковь, не понимает, что Церковь есть живой организм, растущий и развивающийся? Неужели о реформах в канонах, богослужении, школьном богословии заботятся только живоцерковники?

А всё это вероятное пришлось бы признать действительным, если объяснить нашей реакционностью. Ибо вся народная масса Русской Церкви отшатнулась от «Живой Церкви» и её разновидностей, объединённых Высшим Церковным Управлением, и не просто осталась равнодушной, а именно отшатнулась, с негодованием и омерзением.

Для этого должны быть причины огромной важности, народное чувство правды должно быть сильно задето за живое. Народ увидел поругание Святыни, с негодованием и ужасом народ узнал, что это поругание исходит от тех, кому поручено было хранить Святыню, и с омерзением народ увидел прелюбодеев, оскверняющих Святую Невесту Христову, и прелюбодеями были те, кому было поручено хранить её девство. Народ увидел, что служители Христа, проповедники Евангелия любви, кротости и мира, вступили на путь неслыханных насилий над предстоятелями Церкви, епископами, пресвитерами, своими братьями и отцами. Со слезами и мукой сердечной потрясённый народ узнал о насильственном свержении самого Патриарха группой священников. Ибо, конечно, народ не верил тому, что патриарх отрёкся добровольно.

Церковь обезглавливается и разрушается лжецами, цинично говорящими о своей любви к ней и о желании вывести её из состояния паралича. Правда, лицемеры говорят, что они только меняют реакционных епископов прогрессивными, но это лживые слова. Их, женатых и неженатых епископов, народ встречает везде проклятьями и тухлыми яйцами, и церковь остаётся обезглавленной.

Лицемеры и лжецы, надевшие маску революционности, грубо попирают основной принцип народовластия, устранив мирян от участия в революции церковной. Они говорят, что взяли в свои руки власть церковную только до созыва Поместного Собора, но они открыто заявляют, что созовут собор лишь тогда, когда он составится из их единомышленников.

Кто же поверит теперь осквернителям Невесты Христовой, пойдёт за ними, кроме тех недостойных епископов, священников, диаконов, для которых их собственное благополучие важнее правды, и тех, которые хотят свести личные счёты с архиереями.

С самого начала церковной революции мы ясно понимали, что под громкими фразами о параличе Церкви кроется только поповский эгоизм, только от связывающих своевольных тяжёлыми узами власти епископов.

Мы понимали, впрочем, и то, что вместе с этими бунтарями во главе церковной революции стали и некоторые искренние люди, соединившие в себе любовь к Церкви с непостижимой духовной слепотой, не понимавшие того, что нельзя совместить христианское мировоззрение с экономическим материализмом Маркса. Как нельзя совместить воду с огнём. Эти заблудшие энтузиасты теперь, очевидно, поняли, в какую болотную трясину они зашли. Об этом свидетельствует тяжёлый раскол, начавшийся в «Живой Церкви», раскол ВЦУ ещё осенью прошлого года, когда возникла первая группа «Церковное освобождение», возглавляемая епископом Антонином.

Точно по сигналу, со всех сторон посыпались заявления о выходе из «Живой Церкви» очень видных её членов. Многим стало стыдно оставаться в этой церковной партии, вконец скомпрометировавшей себя своим съездом, на котором цинично проявилась грубость поповского бунта.

Эти заявления о выходе привели к тому, что насильники не остановились перед репрессиями в собственной среде, из ВЦУ должны были отправиться «на покой» митрополит Владимирский Сергий и архиепископ Нижегородский Евдоким, соблазнившие своим авторитетом много слабых душ.

Как и следовало ожидать, из нечистого источника «Живой Церкви» потекли ещё менее чистые ручьи, один из которых, носящий название «Община Трудовой Церкви», сам епископ Антонин называет языческой группой. Нынешнее ВЦУ состоит из представителей всех этих различных толков «Живой Церкви», враждующих между собой и добивающихся первенства.

Поэтому совершенно справедливо то расширение понятия «Живой Церкви», при котором оно становится нарицательным именем и прилагается к Высшему Церковному Управлению.

И вот лжецы и лицемеры громят нас, вынужденных автокефалистов, за нарушение церковного единения. Мы отвечаем: «В Церкви Христовой может быть единение только в любви к правде Христовой, а не насилии и самочинии».

Вот почему мы не признаём ВЦУ и не остановимся ни перед какими страданиями, чтобы отличить его неправду. Мы твёрдо верим, что всякое насилие сокрушится о правду Божию. Мы уйдём из храмов наших, если их осквернит своим появлением живоцерковный епископ. Мы пойдём в тюрьму и ссылку, если Господу Богу будет угодно очистить и укрепить свою Церковь бедствиями и страданиями своих верных слуг. Нас укрепляет твёрдая вера во Христа – Солнца Правды, и в незыблемость Его Святой Церкви даже перед вратами адовыми».

В ответ на это заявление обновленцы и живоцерковники Туркестана, используя поддержку ГПУ, стали собирать лживые сведения об отце Валентине и отце Михаиле, что скоро привело к их аресту.

Особое значение в это время имела богословская сторона служения отца Валентина. Дело в том, что с этого времени на Церковь обрушились не только репрессии, но и активная антирелигиозная пропаганда. Причем для пропаганды советские органы привлекали не только убежденных атеистов, но и изменников из самой церковной среды.

Отец Валентин Войно-Ясенецкий – учёный, хирург, профессор, главный врач ташкентской городской больницы, стал тем человеком, который смог честно и успешно противостоять этой пропаганде. Его огромная эрудиция и искренняя вера в Бога снискали ему заслуженную любовь как верующих, так и неверующих жителей Ташкента. У недавно рукоположенного священника не было специального богословского образования, но глубокое знание истории и учения Отцов Церкви позволяло ему одерживать блестящие победы в многочисленных дискуссиях и диспутах, которые в 1921–1923 годах организовывали власти и живоцерковники.

Об этих диспутах Святитель в автобиографии отзывался следующим образом: «Мне приходилось в течение двух лет часто вести публичные диспуты при множестве слушателей с отрекшимся от Бога протоиереем Ломакиным, бывшим миссионером Курской епархии, возглавлявшим антирелигиозную пропаганду в Средней Азии.

Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника от веры и верующие не давали ему прохода с вопросом: «Скажи нам, когда ты врал: тогда, когда был попом, или теперь врёшь?» Несчастный хулитель Бога стал бояться меня и просил устроителей диспутов избавить его от этого философа.

Однажды, неведомо для него, железнодорожники пригласили меня в свой клуб для участия в диспуте о религии. В ожидании начала диспута я сидел на сцене при опущенном занавесе и вдруг вижу – поднимается на сцену по лестнице мой всегдашний противник. Увидев меня, крайне смутился, пробормотал: «Опять этот доктор», поклонился и пошёл вниз. Первым говорил на диспуте он, но, как всегда, моё выступление совершенно разбило все его доводы и рабочие наградили меня громкими аплодисментами.

На несчастном хулителе Духа Святого страшно сбылось слово псалмопевца Давида: Смерть грешников люта (Пс. 33, 22). Он заболел раком прямой кишки и при операции оказалось, что опухоль уже проросла в мочевой пузырь. В тазу скоро образовалась глубокая, крайне зловонная полость, наполненная гноем, калом и мочой и кишевшая множеством червей. Враг Божий пришёл в крайнее озлобление от своих страданий, и даже партийные медицинские сёстры, назначаемые для ухода за ним, не могли выносить его злобы и проклятий и отказывались от ухода за ним».

3 мая 1923 года отец Валентин и отец Михаил получили телеграмму о прибытии в Ташкент в ссылку епископа Андрея Уфимского, оставшегося верным Патриарху Тихону. В уголовное дело Войно-Ясенецкого вошла и эта телеграмма: «Андрей Уфимский будет четвёртым (поездом). Встретьте доверием. Подпись – Ильин». Вот что писал Святитель: «Вскоре после этого из Ашхабада в Ташкент был переведен другой ссыльный Преосвященный Андрей Уфимский (князь Ухтомский). Незадолго до своего ареста и ссылки в Среднюю Азию он был в Москве, и Патриарх Тихон, находившийся под домашним арестом, дал ему право избирать кандидатов для возведения в сан епископа и тайным образом рукополагать их.

Приехав в Ташкент, Преосвященный Андрей одобрил избрание меня кандидатом на посвящение во епископа Собором ташкентского духовенства и тайно постриг меня в монашество в моей спальне[2].Он говорил мне, что хотел мне дать имя целителя Пантелеймона, но когда побывал на Литургии, совершённой мною, и услышал мою проповедь, то нашёл, что мне гораздо более подходит имя апостола-евангелиста, врача и иконописца Луки».

Имя его небесного покровителя – святого апостола и евангелиста Луки имело для владыки особый смысл, ибо святой апостол и евангелист Лука был, по свидетельству Священного Писания, врачом возлюбленным (Кол. 4, 14) и, по Преданию Церкви, первым христианским художником, им были написаны первые иконы Богоматери», – так объяснял имя, данное отцу Валентину, архиепископ Воронежский Михаил. К этому можно добавить, что евангелист Лука был и богословом. Так был определен будущий жизненный путь В.Ф. Войно-Ясенецкого: с одной стороны, практическая и теоретическая медицинская деятельность, с другой – практическое архиерейское и теоретическое духовное служение.

И вот сегодня, отмечая 100-летний юбилей со дня рукоположения в священный сан В.Ф. Войно-Ясенецкого, мы не можем не размышлять о значении этого служения и не можем не пытаться сделать выводы из этого служения, не можем не извлечь уроки жизни. А эти уроки имеют определяющее значение для жизни каждого человека и всей нашей страны, и потому их можно назвать историческими.

Во-первых, человек не может быть без Бога, как не может нормально жить ребенок без родителей. Первое отношение человека к миру есть его отношение к Богу.

Да, история человеческой мысли знает примеры учений, доказывающих, что ребенка лучше воспитать можно без родителей. И сегодня, когда идет яростная война против семьи, мы вновь и вновь должны говорить о том, что семья – это лучший институт воспитания, это просто лучший институт нормальной жизни ребенка. И точно так же, как должен быть каждый ребенок с родителями, точно так же каждый человек должен быть с Богом.

Опыт духовной борьбы Святителя Луки и принятие им сана священника как акт высокой гражданской мужественности является живым подтверждением этой истины и даёт нам яркий пример для подражания в противостоянии всем силам зла.

Во-вторых, без Бога не может нормально жить не только отдельный человек, но каждый народ, общество, человечество. Многократно и многократно святитель говорил об этом. Так, он указывал: «Если благословение праведных распространяется над градом, если в сердца людей проникают их святые слова, то град возвышается, благосостояние духовное, следовательно, и материальное, также углубляется и возвышается. Если же царит в душе народа духовная зараза, исходящая из уст неправедных, то злая энергия пустых, гнилых слов разрушает град не только в духовном, но и в физическом отношении».

До середины XX века такие утверждения казались чистым умозрением. Но после трудов А. Тойнби, показавшего, что в основе всех человеческих цивилизаций лежало или лежит религиозное начало, это стало научно доказанной истиной.

С этих позиций становится понятной и страшная судьба Советского Союза, которая была предрешена самой революцией, и невиданная борьба, направленная на то, чтобы разрушить фундамент тысячелетней цивилизации – Русскую Православную Церковь, на которой держалось государство российское.

Но этой войной с Церковью советское государство предрешило свое разрушение. Да, Советский Союз воздвиг великое здание: он лидировал в мире по многим показателям: он создал великую культуру, образование, медицину. Но чем больше здание, строящееся на песке, тем больше риск его обрушения. По словам Евангелия, дом, построенный на песке, падет, и будет «падение его великое» (Мф. 7, 27).

Результат войны с религией столь страшен потому, что он выбивает вечное живое духовное начало общества и государства. В результате этой жесточайшей борьбы были погублены тысячи и тысячи людей и исковерканы жизни миллионов.

Самое страшное, что принесла эта война, – это духовная пустота государства, народа, людей. И еще более страшное – было разрушено духовное основание нашего государства, которое тысячи лет воздвигал наш народ.

И в этой связи можно говорить о важнейшем уроке для нашей страны: народ, как зеницу ока, должен беречь и развивать не только свои внешние институты: экономику, армию и т.п., но и свои духовные институты, в том числе и прежде всего свои традиционные религии. И в равной мере от всех ее противников: и внутренних, и, что не менее важно, внешних.

В-третьих, разрушая религию, государство разрушало и основу всей культуры, в том числе и теоретической. Значение подвига святителя Луки состоит в том, что он всей своей жизнью показал единство веры и практики, единство богословия и науки. Напротив, философия и наука, сдвинутые со своего основания, даже если и могут развиваться, не могут решить свои фундаментальные, базовые, в том числе и мировоззренческие, проблемы. А это ведет к их деградации. Поэтому невежественные споры об антагонизме науки и религии должны отойти в прошлое. Сегодня для большинства людей очевидно, что необходимо гармонично сочетать в жизни как последние достижения философии и науки, так и яркие примеры бесконечного духовного просветления и роста Человека.

В-четвертых, мировоззрение, лишенное религиозного видения, не может сформировать идеологию. Нельзя не понимать, что одной из главных причин падения СССР стало то, что громадная армия его идейных служителей, его теоретиков не смогла создать жизненной идеологии, по которой бы могла успешно жить наша страна.

Но страна, не имеющая жизненной идеологии, обречена (более или менее быстро) на гибель, подобно тому как не может нормально жить человек, потерявший смысл жизни.

Опыт прошедшего XX века, в котором более 70-ти лет безраздельно господствовала коммунистическая идеология, образовавшая после своего крушения идеологический вакуум в России, продолжающийся уже более трёх десятилетий, позволяет сделать однозначный вывод о необходимости традиционной государственной идеологии, основанной на православии ив то же время способной вобрать в себя важнейшие реалии современной России. Только такая идеология может ответить на главные вопросы, стоящие перед современной Россией.

И эта идеология способна стать фундаментом для объединения многочисленных этносов, наций и народов, населяющих бескрайние просторы России и живущих общей судьбой. «Новая старая» государственная идея позволит сплотить христианские, мусульманские, буддистские и другие религиозные и культурные конфессии в деле духовного очищения и стремления к совершенству и гармонии в рамках единой, но не навязанной, государственной идеологии. Именно по такому пути пошли наши великие предки, создав из малозначительного Московского княжества сверхдержаву. Такое единение послужит примером для других народов и вне России.

Благополучие и счастье народов России невозможно без сохранения её единства, которое можно обеспечить лишь «прирастанием богатства» – ускоренным освоением её обширных территорий. Например, можно предложить систему молодёжных организаций, принимающих непосредственное участие в планировании и реализации значимых национальных проектов, образованную «по орденскому принципу» на базе сетевых и офлайн социальных групп.

Думается, что новая идеология, в частности, даст реальные установки и направления молодёжным движениям – интенсивное освоение Арктики, Сибири и Дальнего Востока, как это уже происходило в истории России на протяжении XVI-XX веков, однако уже на обновлённой идеологической и истинно прогрессивной технологической основе. Современная Русская Православная Церковь, на примере жизни Святителя Луки, гармонично соединившей в себе передовое естествознание и религию, может стать катализатором образования и духовной опорой таких молодёжных объединений.

В-пятых, только творческая созидательная жизнь и работа людей, искренне любящих Бога, свою Родину и друг друга, может перенаправить мощную силу народного гнева и протеста, которые  выливаются последние годы на улицы наших городов, на борьбу за духовное очищение от скверн нового мирового порядка – разрушения института традиционной семьи, отказа от отцовства и материнства, ювенального произвола, нравственной распущенности, радикализма всякого рода, неприятия реальной жизни и стремления к искусственно изменённому сознанию – наркомании, алкоголизму, зависимости от социальных сетей как суррогата живого человеческого общения и др.

Русская Православная Церковь, особенно в последнее время твёрдо стоящая на страже истинной веры, сохранения человеческой души и естественной человеческой природы, самим Богом призвана выполнить эту Великую миссию. И одним из ее достойных сынов, показывающих нам не только пример истинного служения Богу и ближнему, но и – мы непреклонно верим в это – одним из наших молитвенников и небесных покровителей, является великий врач и святитель В.Ф. Войно-Ясенецкий, святитель Лука Крымский. Святитель, отче Лука, моли Бога о нас!

Владимир Александрович Лисичкин, руководитель Научно-исследовательского центра изучения наследия и издания трудов архиепископа Луки  (Войно-Ясенецкого) Курского государственного университета

Владимир Михайлович Меньшиков, сотрудник Научно-исследовательского центра изучения наследия и издания трудов архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) Курского государственного университета