Проверка на дорогах[1],

Жетон восьмого отряда специального назначения внутренних войск МВД России «Русь»

Войны начинаются легко и просто. Но долгожданный мир, как правило, возвращается очень трудно и долго.

Так было и в Чечне в 2000 году. Погода не баловала. Промозглое, сырое, туманное, раннее осеннее утро. Время – 04.44.

Бойцы четвёртой группы специального назначения отряда «Русь» стоят в две шеренги впереди линии боевых машин. Все как обычно, но командир группы не спешит подать своим подчинённым команды «равняйсь, смирно», ведь именно они отсекают мирную жизнь от режима боевой работы. После них доводится личному составу порядок действий в ходе прикрытия инженерной разведки, точнее, проверки дорог на наличие мин и самодельных взрывных устройств.

Кажется, он ждёт чего-то. Видимо, ему и самому не хочется начинать этот день, в котором на каждом километре его и его ребят ждут коварные неприятности, ловушки врага. Кто знает, что ждёт их за поворотом. Но – пора.

Несмотря на утренний туман и прохладу гор, голос майора Валерия Медведя при постановке боевой задачи звучит приглушённо, но при этом чётко и выверенно:

- Равняйсь, смирно. Группа, слушай боевой приказ. Приказываю осуществить силовое прикрытие инженерно-разведывательного дозора[2] от 200-го отдельного инженерно-сапёрного батальона Московского округа внутренних войск[3], проводящего инженерную разведку по маршруту: Ханкала – южная окраина Аргуна – Мескер-Юрт и обратно. Задача: не допустить внезапного нападения на дозор, обеспечить ему возможность беспрепятственного ведения разведки. В случае провокации, нападения, обстрела, подрыва группы и прикрываемого подразделения оружие, боевую технику, специальные средства применять в строгом соответствии с требованиями Федерального закона «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» ...

Именно в боевом приказе доводятся боевые задачи перед вступлением в бой. Для того, чтобы, как подразделение в целом, так и каждый его солдат, сержант, прапорщик и офицер по-суворовски знали и понимали свой манёвр, порядок действий в любой ситуации, складывающейся в ходе выполнения очень и очень непростой служебно-боевой задачи, именуемой прикрытием инженерной разведки.

Боевой приказ напоминает бойцам, что с этой минуты – 04.45 – и до завершения инженерной разведки они действуют в боевой обстановке и, будучи вооружёнными защитниками государства, сами переходят под его правовую защиту.

И это неотвратимо, как падающий вниз косой срез ножа гильотины, отсекает недавно проснувшихся юношей от мыслей о доме, мечтах о девушках, мысленных спорах с родителями и оставшимися дома друзьями детства. Остается лишь солдат, защитник Родины, обязанность которого – защищать свою Отчизну.

- Вопросы имеются? Вольно. По местам. Заводи.

Ну, с Богом, поехали. Сейчас забрать с базы 200-го оисб (бррр, придумали же порядковый номер сапёрному батальону![4]) десяток сапёров во главе с коренастым, невысокого роста, лейтенантом, никогда не снимающим с защитного шлема «Маска» стального забрала с бронестеклом (во время разведки забрало всегда в опущенном положении), минно-розыскной собакой, миноискателями, щупами, комплектами инженерной разведки и разминирования, - выдвинуться в район КПП Ханкалы и уже там, выстроившись в порядок для проведения инженерной разведки маршрута, начать своё движение. Медведь знает: люди из инженерно-сапёрного взвода лейтенанта не понаслышке знают, что такое безвозвратные потери. В том числе и на этом участке маршрута. Они уже теряли здесь своих парней до того, как бойцы 4 гСпН 8 отряда приняли у своих предшественников из 20 отряда эстафетную палочку по их прикрытию и обеспечению действий сапёров.

Эстафету инженерки группа Медведя приняла в начале октября, когда отряд после нескольких месяцев выполнения задач в составе первого сводного отряда спецназа вернулся в Ханкалу[5]. Само возвращение происходило непросто – от взаимодействующих органов постоянно шла информация, что обозлённые на отряд боевики готовят 8 оСпН «горячие проводы». Дошло до того, что возглавлявший отряд в пункте временной дислокации майор Александр Пляскин[6] чётко и недвусмысленно высказался начальству: пока не будет «зонта» воздушного прикрытия, отряд никуда не пойдёт. Ясной погоды пришлось ждать долго. Наконец, когда она появилась, и в небе над колонной повисли боевые вертолёты Ми-24, дорога в 41 км заняла «рекордные» девять с половиной часов. При этом в эфире радиоразведчики Объединённой группировки войск (сил)[7] фиксировали разочарованные высказывания на чеченском. Ведь одно дело – боевикам расставлять фугасы, организовать засады и атаковать колонну без воздушного прикрытия, поливая её огнем из стрелкового оружия и гранатометов, а затем уйти в горный лес. И совершенно другой вариант – возможность «огрести» с воздуха по полной, когда над «ниточкой» непрерывно, меняя друг за другом, борт за бортом, висят ненавистные пятнистые (брюхо – голубое) вертушки-«крокодилы». До Ханкалы отряд дошел без проблем.

С прибытием на КП группировки отряду нарезали новые задачи. С начала октября 2000 г. основной задачей восьмого отряда «Русь» стали выявление и ликвидация незаконных нефтезаводов, сопровождение колонн, охрана должностных лиц штаба группировки, участие в проведении инженерной разведки[8]. Не обошлось здесь без внезапно – как всегда внезапно! -прилетевшего из Москвы начальника разведуправления главного штаба внутренних войск. Он появлялся в отряде всегда неожиданно, без предупреждения, иногда в обычном маскхалате без знаков различия, к чему воины отряда всё никак не могли привыкнуть – генерал-лейтенант, всё-таки! Но надо было знать характер генерала Виктора Ивановича Кузнецова.

Вот и сейчас, перед КПП отряда, стоял человек в тёмно-зелёном маскхалате без погон, который спокойно произнёс:

- Я – генерал-лейтенант Кузнецов.

Часовой на воротах – им был боец с группы Медведя – узрев генерала в непривычном облике, совершенно неприветливо ответил:

- Стой, назад, - и без паузы. – Стой, стрелять буду!

Начальник разведки войск, как молодой разведчик, упал в грязь, сжавшись с землёй. И, пролежав до прибытия дежурного по отряду, сказал только:

- Солдата поощрить.

И без всякой волокиты, спокойно, выдержанно перешёл к обсуждению с исполнявшим обязанности командира отряда деталей деятельности отряда по прибытию с гор на базу.

Генерала Виктора Кузнецова следовало знать. Валерий Медведь же только годы спустя узнал, что первый свой орден Красной Звезды он заработал совсем не за Афган, раз до него оставались ещё почти 10 лет. За что же?

За успехи в боевой подготовке.

На масштабных войсковых учениях, которые проводились министром обороны СССР, молодой офицер, командир полковой разведроты, вёл разведку и преследовал отходящего противника. И когда встретилась крупная река, не раздумывая погрузил на БРДМы[9] мотоциклы роты и, выбрав удобное место, стремительно преодолел водную преграду, продолжив выполнять поставленную задачу – вести разведку отходящего неприятеля. А как же по-другому? Разведка ведется непрерывно. Смелые и решительные действия разведывательной роты старшего лейтенанта Кузнецова не остались без внимания, тем более они обеспечили успех полка. Посредники доложили своевременно руководителю учений. Командира роты вызвали на КП. Не без робости он прибыл туда. А его – сразу к министру обороны СССР. В то время им был Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко – последний на командной должности во главе Вооружённых сил страны, из числа командующих армиями, выполнявших свой долг всю войну в особых условиях – в горах, на побережье, снова в горах. Ещё в 1925 г. он, будучи старшиной курсантского эскадрона (кстати – Северо-Кавказской горских национальностей кавалерийской школы!) боролся с политическим бандитизмом в горах Чечено-Ингушетии, в 1926-м – в горном Дагестане. Маршал сказал молодому офицеру, ожидавшего, в том числе, и крутого разноса за своеволие:

- Сынок, действовал правильно, по-фронтовому, - и, сняв с руки часы, протянул командиру разведроты.

Чуть позже пришёл к Виктору Ивановичу за этот эпизод орден Красной Звезды. В мирное время. Не медаль. Боевой орден. Родина умела создавать стимул для желания служить своим офицерам.

Но тогда ничего этого Медведь не знал. При прибытии отряда на базу он получил предложение майора Пляскина взять самостоятельный участок работы – ИНЖЕНЕРКУ.

Впереди сапёры, вытянувшись в редкую цепочку во главе со своим лейтенантом, ровно шагающим посреди дороги. Это и есть, собственно, инженерно-разведывательный дозор. За ним на небольшом удалении – бронированный «Урал» спецназовцев с установленным на нём включённым генератором радиопомех «Пелена» (увы, не панацея, потому что глушит радиосигналы бандитских подрывников, приходящие на радиоуправляемые взрывные устройства, в своём диапазоне, но совершенно не защищает от фугасов, управляемых по проводам). За «Уралом» движутся основные силы группы спецназа, обязательно с сапёрами группы слева и справа от полотна дороги. В группе их двое. Это – последний рубеж. Если и они со своими навыками случайно пропустят фугас, на нём подорвутся невинные люди. Задача инженерной разведки окажется невыполненной. Следом по-черепашьи медленно ползут БТРы, башенные установки которых, лениво вращаясь в своей полусфере, непрерывно в готовности к открытию огня. Пулемёты заряжены, электроспуски выключены. Включить и открыть огонь займёт доли секунды. Каждый наводчик знает, что он имеет право открыть огонь не только по команде командира группы, но и самостоятельно, если увидит в прицел в своём секторе нечто подозрительное, явно представляющее угрозу инженерному дозору и прикрывающей его группе. Например, вражеского гранатомётчика или засадную группу неприятеля. Вытянутый на шоссе почти на сотню метров «прямоугольник» замыкают бойцы, отсекающие гражданские машины, со столь же черепашьей скоростью тянущиеся в сотнях метрах позади (они же при обстреле и подрыве ИРД автоматически становятся подгруппой для зачистки места обстрела и подрыва после боестолкновения, причина сугубо прагматическая – на инженерку крайне редко, почти никогда, не пытаются напасть сзади, потому есть шанс провести досмотр сохранившимися силами).

Для мирных водителей выехать после пяти утра и оказаться за инженерной разведкой – неизбежное зло. Обогнать ИРД никто не пытается. Возможно, раньше было и иначе. Но всех водителей в округе отучили в первый же два дня выхода четвёртой группы на инженерку, дав понять, что предупредительными очередями в воздух может не ограничиться, а следующие выстрелы будут по колёсам и по самой машине. Ну, или почти всех. Наиболее дерзко вели себя чеченские милиционеры, через одного – с «корочками» оперуполномоченных, спешащие то на служебное совещание в райотдел, то на операцию по задержанию банды. В некоторых случаях Медведь разрешал пропустить, в остальных – нет. Военные машины, по указанию командира, иногда пропускали, предупредив их водителей и старших о смертельном риске езды в необследованной сапёрами зоне. Навстречу ИРД нестись на скорости тоже никто не решался: и военные, и гражданские машины послушно замирали на обочине и ждали, пока «прямоугольник» не проползёт мимо них и не поползёт дальше.

Скорость дозора задаёт невысокий, коренастый сапёр-лейтенант. Под него подстраивается весь дозор. За его сигналами рукой неотступно следит Медведь. Наиболее распространённый сигнал – поднятая ввысь левая рука: «Внимание», он же – «Стой». Стой – значит рассредоточиться и залечь, оставаясь в готовности к бою.

В один конец – одиннадцать с небольшим километров. Там, на поворотном кругу, рядом с КПП ОМОН из Приморского края, привал с обедом. И обратно – одиннадцать с небольшим. И так каждый день. Два месяца.

Безусловно, мины и фугасы встречаются не на каждом шагу. Каждый боец знает: наиболее опасный участок начинается после аргунского кладбища, на протяжении примерно девятисот метров, вдоль южной окраины Аргуна, вытянувшего свои пятиэтажки с левой стороны по ходу движения, и далее – вдоль лесополосы. Именно там, напротив крайней «пятиэтажки», в результате подрыва фугаса 12 июня 2000 г. погиб боец 1 группы спецназа отряда Павел Азатович Степанов. Об этом помнит каждый солдат на «инженерке», и понимает – противостоит им враг коварный, безжалостный, убивающий по-настоящему.

В ходе двух чеченских войн боевики использовали наиболее эффективные приёмы установки мин и СВУ против федеральных войск. Предпочтение отдавалось управляемым по проводам фугасам. Фугасы использовались двух типов: для поражения боевой техники и для поражения личного состава десанта, находившегося на броне.

Фугас обычно состоял из одного или нескольких артиллерийских (авиационных) боеприпасов, электродетонатора, дополнительного детонатора и линии управления. Встречались и фугасы радиоуправляемые, но боевики, имея дела с военными колоннами, предпочитали надёжные, управляемые по проводам фугасы.

Фугасы устанавливались на обочине дороги на расстоянии от 2 до 8 м от проезжей части. При его взрыве формировался мощный осколочный поток и воздушная ударная волна, наносившие поражение личному составу в радиусе до 70 м. В ряде случаев взрывом полностью выводилась из строя техника и экипаж.

В зависимости от почерка саперов либо использовались один - два 122...152-мм осколочно-фугасных снаряда, уложенных горизонтально. Электродетонатор устанавливался в запальное гнездо взрывателя. Фугас располагался на расстоянии 2...3 м от проезжей части. Длина линии управления составляла 100-250 м. Условно назовём это типом 1.

В типе 2 фугаса используются два-три 152 мм осколочно-фугасных сна-ряда со штатными взрывателями. Для установки электродетонатора в корпусе одного из снарядов просверлено отверстие. Снаряды располагались вертикально на расстоянии 3-5 м от проезжей части. Длина линии управления до 500 м.

В типе 3 фугаса устанавливались до 10 снарядов разного калибра. Для инициирования взрыва снарядов использовалсяя дополнительный детонатор – заряд взрывчатого вещества массой до 10 кг. Фугас располагался на расстоянии 5-8 м от проезжей части. Длина линии управления до 500 м.

Кроме этого, применялись радиовзрыватели. Часто фугасы устанавливались на неизвлекаемое положение с использованием взрывателя МУВ или ручной осколочной гранаты.

Фугасы устанавливались на поверхности грунта или в грунте с толщиной маскировочного слоя от 5 до 20 см. Установленные на поверхность грунта фу-гасы маскировались обычно мусором и другими подручными материалами[10].

Пока везло, Ангел-Хранитель держал распростёртыми свои крыла, помогая сапёрам изо дня в день своевременно вскрывать и без потерь обезвреживать смертоносные «игрушки». Видимо, боевикам это изрядно надоело, потому что сапёр-лейтенант после одной из таких находок бесстрастно сказал Медведю:

- Теперь уже на нас охотятся. На «тропе сапёра» ставят теперь фугасы, целенаправленно, под нас. Не на машины и колонны – на моих людей.

Замолчали. «Тропа сапёра» пролегает слева и справа от дорожного полотна. В паузе разговора сам собой возник вопрос – долго ли будет продолжаться «везение» (на деле, во многом, профессионализм и интуиция командира инженерно-сапёрного взвода). Но никто не знал на него ответа.

В то туманное утро лейтенант, подняв руку, негромко чётко произнёс:

- Есть фугас. Проводной. Я пойду по проводу. Поработайте по «зелёнке», справа на два...[11]

Медведь не успел ещё дать команду на открытие огня БТРам, отметил только, что на поле справа работает небольшой трактор, а в нём сидят два тракториста, и нужно быть предельно внимательным, чтоб не попасть в них. Невысокий крепыш спокойно зашагал в сторону от дороги. Но успел он сделать не больше десятка шагов. На низкой октаве раскатисто грянул взрыв, и Медведь увидел то, что много раз потом видел в кино, и – первый, и, возможно, последний раз в реальной жизни – как взрывная волна подхватывает в воздух лейтенанта, и его тело летит, повинуясь мощи взорванного фугаса. Полёт этот продолжался доли секунды, но все понимали, что шансов остаться живым и здоровым после такого «полёта» у сапёра фактически нет. В это время защёлкали пули вокруг, и группа открыла огонь уже без команды.

Краем глаза Медведь увидел, как трактористы выпрыгнули из своей машины, уже дымившей движком в результате попадания шального трассера и, прижавшись к пахоте, слились с её бороздами. Было ясно, что к подрыву и обстрелу они вряд ли причастны, и потому в ходе боестолкновения пострадать не должны.

В станцию он крикнул:

- Подвергся нападению в квадрате… веду бой!

Огонь группы сосредоточился на лесополосе. Деловито хлопали гранаты подствольников, причёсывая кроны деревьев, разноголосо стрекотали автоматы, резали ветки пулемёты ПКМ[12], хлёсткими выстрелами били по всему кажущемуся опасным снайперские винтовки, и 14,5-мм башенные пулемёты КПВТ[13] исполняли главную партию в обработке лесопосадки. Сидевший на «пятой точке» сапёр, чуть в стороне от линии огня, после своего «волшебного полёта» был явно в изумлении. Он ощупывал себя и, кажется, не верил в реальность происходившего.

- Санинструктор, оказать помощь раненому, - дал команду Медведь. И медик послушно рванул к лейтенанту. Пока тот, прильнув к земле, ковырялся, командир группы понял: он тоже немало изумлён.

Мощи огня хватило бы на разгром небольшой банды.

Медведь крикнул:

- Прекратить огонь! Досмотровая подгруппа – вперёд!

Бойцы бросились короткими перебежками через поле. Внезапно вновь защёлкали, звонко запели пули. Возглавлявший досмотровую подгруппу командир первого взвода – среднего роста здоровяк-лейтенант Владимир Вулпе, как всегда спокойно, словно на тактических занятиях, вышел в эфир (он понимал, что сейчас все переговоры на этой частоте в «кенвуде» с напряжённым вниманием слушает вся Ханкала, включая командующего и других многозвёздных генералов, все, случайно залезшие в эфир, даже самые тугодумы, услышав тему радиообмена, немедленно замолкают):

- Командир, обработайте «зелёнку» получше, головы не поднять.

И вновь заработала, расходуя боекомплект, группа. К огневым средствам добавился расчёт автоматического гранатомёта на станке[14]. Наводчик АГСа, крепкий, кряжистый немец Александр Гейнце хорошо знал своё дело. Несколько минут сосредоточенного огня противнику, находившемуся в лесополосе, не оставляли никаких шансов. Было ясно, что в этом огне не уцелеть никому живому.

- Прекратить огонь. Досмотровая – вперёд.

Продолжили движение. Сам Медведь спустился на обочину и подошёл к всё ещё сидевшему на земле лейтенанту, впервые, наверное, снявшему защитный шлем с забралом:

- Ты как?

- Живой. И, кажется, даже невредимый. Ни одного осколка, - санинструктор кивком подтвердил. – Хотя из штанов сделали решето.

- Что было?

- Ложный фугас. И ловушка нажимного действия. Но не рассчитали – веер осколков пошёл почти весь вертикально вверх. Мне достались крохи. Обошлось.

В это время в радиостанции в напряжённой тишине раздался бесстрастный голос Вулпе:

- Командир, полосу обследовали. «Духов» нет. Оружия и гильз нет. Следы разворота легковой машины, следы ног. Раненый подросток. Лет тринадцати.

Час от часу не легче.

- Характер ранения?

- В лёгкое. Тяжёлый. Большая кровопотеря.

- «Бацик»[15], вперёд! – это уже не в станцию, голосом санинструктору.

Молчавший до этого эфир взорвался начальственными вопросами, советами и указаниями. Медведь, пропустив их, доложил своё решение:

- Решил оказать раненому первую помощь и силами ОМОН ГУВД Приморского края доставить в районную больницу. Продолжить выполнение задачи.

Слушавшие эфир, скорые на подъём омоновцы, прилетевшие на двух БТРах с «круга», действительно через пять минут были на месте и забрали раненого. Их старший – здоровенный майор в косынке – негромко сказал:

- Дай Бог, выживет малой. Гони!

Через несколько минут возле ИРД, занявшей круговую оборону в ожидании команды Медведя на продолжение разведки, с визгом развернулась легковушка с гражданскими номерами. Её покинули трое.

- Здравствуйте, товарищ майор. Мы – заместитель районного прокурора, заместитель начальника Аргунского временного отдела внутренних дел, заместитель военного коменданта района. Прибыли для проведения следственных действий в рамках доследственной проверки информации. Нам надо осмотреть место происшествия и допросить вас и ваших бойцов.

- Одну минуту, - Медведь доложил в эфир руководству. – Жду указаний.

Трубка ожила спокойным голосом начальника разведки ОГВ(с):

- Уточняю, товарищ заместитель прокурора района, вы имеете полномочия остановить проведение инженерной разведки по маршруту?

- Нет, что вы!

- Тогда осматривайте в течение 10-15 минут место происшествия, составляйте протокол осмотра, и группа продолжит движение. И так на полчаса выбились из графика. На привале проведёте допросы, не мешая отдыху и приёму пищи бойцами. На этом всё.

Уже войдя в нормальный ритм после боя (как-никак, все живы, здоровы, задача выполнена, только где-то в подсознании пульсировала мысль – выживет ли подросток), Медведь спокойно сказал:

- Место подрыва смотреть будете?

- Какого подрыва? – удивлённо вскинул брови прокурор. – Мы здесь по поводу причинения огнестрельного ранения несовершеннолетнему гражданскому лицу вашим, товарищ майор, личным составом, по неосторожности.

- О! Вы даже и не знаете. Сейчас вы сделаете много открытий. Друг, - повернулся Медведь к контуженному (уж в этом-то сомнений никаких не было) лейтенанту-сапёру. – Расскажи и покажи им ложный фугас и место взрыва фугаса настоящего, а заодно поведай, как сапёры по воздуху летают.

- Без вопросов. Вот «вещдок». Болванка осветительного снаряда с проводом, а вот место, где я наступил на нажимник. Описывайте, изымайте. Только, не тяните, - произнёс сапёр. – Нам, в самом деле, пора.

Подросток выжил. Поправился.

Компетентные товарищи установили – его старший брат, боевик, взял подростка с собой «на ознакомительную экскурсию» - на теракт. Что произошло дальше, трудно объяснить. Увидев, что младший брат ранен, старший почему-то не забрал его с собой, а оставил в лесополосе умирать. Или, наоборот, предоставил возможность спасти мальчишку заклятым врагам, кяфирам и мунафикам (мусульмане в группе Медведя тоже были). Они его и спасли.

Компетентные же товарищи подсказали причину отсутствия гильз – самодельные гильзосборники из холщового мешка, крепящиеся на автоматы со стороны затворной рамы.

А по поводу событий данного утра Медведю и его товарищам ещё не раз и не два довелось давать показания военным следователям. Подробно, восстанавливая события по минутам, рисуя схемы. Спустя годы довелось ознакомиться с показаниями «свидетелей», прятавшимися между борозд поля. С их слов, военные устроили безумное сафари в поле, охотясь за ними и убегающим подростком. Красок и цветов в своей лжи трактористы не щадили, рисуя из спецназовцев картину безжалостных маньяков, мечтающих об одном – чтобы крови невинной пролилось побольше. Аллах им судья.

Лейтенант-сапёр в тот день добросовестно, невзирая на контузию, прошёл весь путь до конца, не снимая массивного своего, защитного шлема, и лишь в Ханкале сказал:

- Голова что-то кружится, схожу-ка я в медпункт, возьму на денёк-другой освобождение, отлежусь.

Так оно и вышло, и уже через пару дней бесстрашный сапёр занял своё место в боевом порядке (на время восстановления его после контузии и невероятного полёта на маршруте инженерки его заменял сам комбат). Повезло лейтенанту то, что ловушка оказалась врытой глубоко, и весь рой осколков почти пошёл вертикально вверх.

А на флангах инженерку теперь периодически страховали отрядные разведчики. Их дозорные отделения во время прикрытия движутся в сотне метрах от дорожного полотна, слева и справа, и немного впереди, прикрывая ИРД на шоссе. Незамеченным в их полосе разведки оказаться невозможным. Они, как бы, режут своим «перпендикуляром» возможные направления действий бандгрупп.

Но в тот день всё произошло иначе. Шли в обратном порядке, к Ханкале, когда из земли внезапно вырос вулканчик, и хлёстко прозвучал взрыв. Справа от Медведя, метрах в пятнадцати – там, где находился контрактник Ворон, ефрейтор Сергей Воронин, старший сапёр группы. Медведь инстинктивно присел. Ребят с правого фланга раскидало, контузило, но вроде раненых осколками не было. На дороге валялся защитный шлем «Сфера» Ворона. А вот самого Ворона нигде не было видно.

Медведь понимал, что это значит. Ворон ранен или убит. И, понимая это, и он, и каждый из его бойцов боялся пересечь эти метры, чтобы убедиться в этом.

Смущало полное отсутствие пламени при взрыве. Стрельбы по ним тоже никто не открывал. Медведь сделал несколько шагов, и увидел сидящего на земле Ворона. Лицо залито кровью (позже выяснится, что осколком ему перебило зрительный нерв, и он лишится зрения на один глаз – но живой, живой!). Следуя за сапёрами 200-го оисб, по их тропе (с левой стороны от дороги двигался сапёр группы Золотарёв), Воронин своим щупом вскрыл установленную «на тычок» мину-ловушку. То, что перед ним – и из песни слов не выкинешь! - пропустили его сапёры 200 оисб, чьи действия группа Валерия Медведя прикрывала.

- Медик, оказать помощь! Группа, вкруговую – к бою. Огонь только по команде! – в эфир «кенвуда»:

- Подрыв в квадрате… Имею четверых контуженных и одного тяжёлого раненого.

Помощь вскоре прилетела из Ханкалы в лице БТРов второй группы спецназа отряда, находившихся в резерве. Они и эвакуировали Ворона.

У Сергея Воронина это был второй подрыв за полгода, после которого, восстановившись, он вернулся в строй. Не прошло и месяца, как на аэродроме «Северный» министр внутренних дел России вручил ему государственную награду.

Заставило улыбнуться всех. Вскоре после подрыва откуда-то рядом донёсся мощный рык танкового «движка», и через считанные минуты на дороге появился Т-72, деловито разворачивавший башню. Командир танка в замасленном комбинезоне и шлемофоне на затылок кратко выдохнул:

- Цели для стрельбы?!! – и тут же пояснил. – Я с заставы на южной окраине Аргуна. Слышали взрыв, готовы поддержать огнём.

- Спокойно, брат, пока стрелять некуда, - невесело произнёс Медведь.

В случае с Ворониным, как и в случае с лейтенантом, глубоко зарытая на «тычок» ловушка поспособствовала тому, что почти весь рой осколков пошёл вертикально вверх, избавив бойцов группы от ранений.

В «кенвуд»:

- Принял решение продолжить прикрытие ИРД.

Пошли.

В Ханкале их ждали.

- Товарищ майор, срочно прибыть на командный пункт группировки.

И вот в светлой комнате модуля перед Медведем два генерал-лейтенанта: один уже известный нам, Виктор Иванович Кузнецов, другой – начальник инженерного управления главного штаба внутренних войск генерал-лейтенант Владимир Рябинов. Второй изначально выбрал сурово-обличительный тон:

- Что, майор, за сапёров решил поработать? Вам кто, спецназовцам, дал право на тропу сапёра вылазить, и что-то на ней делать? Получили: раненого и четырёх контуженных?

Медведь почувствовал, что в нём всё закипает. Ответил, как образовалась пауза в гневном разносе:

- Товарищ генерал-лейтенант, мой старший сапёр ефрейтор Воронин ценой своего здоровья исправил ошибку, допущенную ВАШИМИ подчинёнными, и на последнем рубеже обеспечил выполнение цели инженерной разведки.

Генерал-сапёр потерял дар речи от такой дерзости. Неожиданно слово взял молчавший Виктор Иванович:

- Ты сомневался, Владимир Лукич, что командир группы спецназа тебе именно так скажет? Ведь его пацан – такой же по уровню подготовки сапёр, как и твои, действительно стал ПОСЛЕДНИМ РУБЕЖОМ. Если б не он…

И Медведю:

- Зайди ко мне!

А в кабинете совсем неожиданное:

- Пойдёшь ко мне в разведуправление?

Майор смутился:

- Я… я подумаю.

Спустя годы, когда уже не было в разведывательном управлении главного штаба внутренних войск МВД России боевого генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова, а Валерий Медведь проходил в стенах этого управления службу, он всегда вспоминал те уроки 2000 г.

Сергей Воронин продолжил службу в отряде старшим инструктором по подрывному делу и спецсредствам, стал прапорщиком. Был награждён орденом Мужества.

Ангел-Хранитель почему-то отвлёкся от прикрытия «счастливчиков» инженерно-сапёрного взвода 200-го оисб Московского округа ВВ. И произошло это именно в тот день, когда ранее прикрывавшие их спецназовцы четвёртой группы отряда «Русь» садились в эшелон для убытия в Москву. В тот день на маршруте Ханкала – Аргун – Мескер-Юрт при подрыве фугаса погибло сразу четыре сапёра.

Вечная им память! Вечная память всем погибшим за Родину!

Об этом годы спустя полковнику Валерию Медведю поведал подполковник – невысокий, коренастый сапёр. Тот, что в 2000-м был лейтенантом и «по воздуху летал». Теперь на груди у офицера блестели орден Мужества и медаль «За отвагу».

Валерий Медведь, полковник в отставке,

Сергей Доценко, подполковник запаса,

ветераны боевых действий

На фото:

1. Октябрь 2000 г. Ефрейтору Сергею Воронину на аэродроме «Северный» (Грозный) министр внутренних дел России В.Б. Рушайло вручает государственную награду.

2. Валерий Медведь на привале в ходе одной из инженерных разведок в октябре 2000 г. Здесь и далее – фото Ильи Кузьмичёва.

3. Перед отданием боевого приказа 4 гСпН на проведение инженерной разведки. Через считанные секунды все займут своё место в строю и вытянутся по стойке «смирно», а командир группы приложит руку к правому виску. Совершенно необходимый, мобилизующий ритуал.

4. Сапёр 4 гСпН Евгений Золотарёв. В руках – щуп. Это – последний рубеж. Если и он пропустит фугас, на нём подорвутся невинные люди. Ни разу не пропустили.

5. Привал. Можно и перекурить. Пулемётчик ефрейтор Довгаленко, уже известный читателю по очерку «Бой на лесной поляне».

6. Сегодня с 4 гСпН совместно действуют разведчики разведывательной группы отряда. Потому на трассе ещё один БТР, а их дозорные отделения в это время движутся в сотне метрах от дорожного полотна, слева и справа, и немного впереди, прикрывая ИРД на шоссе. Незамеченным в их полосе разведки оказаться невозможным.