КУЗНЕЦ КОРНИЛА
Он не водил компаний бражных,
Не хороводился весной,
Но вот в Николин день однажды
Заслал сватов к вдове одной…
Венчал его с соседкой Фросей
В церквушке сельской рыжий поп.
И всю деревню в эту осень
На свадьбе тряс хмельной озноб.
Отец напутствовал сурово:
"Ты, сын, про счастье не долдонь!
Оно серебряной подковой
Само не ляжет на ладонь!"
И день спустя у кузни старой
Корнила был уже с женой.
Вновь наковальня от ударов
Обряд творила грозный свой.
Бугрились руки мышцей каждой.
Пудовый молот: выдох-вдох.
С лицом, покрытым едкой сажей,
Он был красив, как в гневе Бог…
В поющем пламени горнила,
Нагрев до белых брызг металл,
Прапрадед мой - кузнец Корнила
Мою фамилию ковал.
НА ДЕЛЯНЕ
М а м е
С чем сравнить материнскую силу?..
На исходе январского дня
Мать, обнявши седую осину,
Родила на деляне меня…
Лес был полон рабочего люда.
Пели пилы, и ухал колун.
Каркал ворон, встревоженный гудом,
Одряхлевший, как старый колдун.
Храп озябших коней от мороза,
Говор баб, нагружавших дрова, –
Всё вдруг смолкло, когда у обоза
Возле нас хлопотала вдова.
Дед, склонившись над крошечным чудом,
Мял ушанку и часто моргал:
«Эй вы, бабы! За внука не худо б
Четвертинку да кус пирога!»
И, укутав нас тёплым тулупом,
Вожжи в руки – и прямо в село.
Вслед судачили бабы: «Не глупо ль –
На деляну родить понесло?!»
Недороды да бедность по сёлам.
Даже песни не пелись без слёз…
Дед же въехал в деревню весёлым:
«Мужики! Пополненье привёз!»
УЧИТЕЛЬНИЦА
Антонине Павловне Никифоровой
Она входила в класс всегда
С лицом чуть строгим, но приветливым.
Какие бури и года
На нём оставили отметины?..
Из родников ее души
Мы опыт черпали накопленный.
Вот перед нами Русь в тиши
На рубежах застыла копьями…
Мы видим сквозь туман веков,
Как по степи хазары мечутся…
Вот на виду у казаков
Тараса Бульбу жгут над вечностью.
От гари черным был рассвет,
Да горе вдовье колобродило…
И мы в свои тринадцать лет
Осознавали слово Родина…
В словах учительницы гнев
И боль, и гордость затаённая.
И представлялась нам в огне
Земля отцов непокорённая…
А стон врагов и стук копыт
Терялись там, вдали, за грозами…
Но Русь по-прежнему стоит, –
В озёра смотрится березами.
ВЕСЕННИЕ КОЛОКОЛА
Я у весны весёлым звонарём
Устроился на время половодья,
Чтоб хмурый день, разбуженный зарёй,
Наполнить вешней музыкой сегодня.
…Я нынче встал еще до петухов
От взмаха крыльев деревянных ставен,
Апрельский ветер в колокол стихов
Ударил первой перелётной стаей.
И хмарь ушла… И свет земной окреп.
Лишь дальний лог окутан был туманом.
…А я подумал: «Скоро сеять хлеб.
В такую пору нелегко крестьянам…»
* * *
Я деревню из детства
Через годы пронёс.
Мне достались в наследство
Просо вызревших звёзд,
Баня чёрная, веник,
Горечь листьев берёз
И клубника без денег,
А не рубль за горсть.
…Детство то, озорное,
Как мираж, далеко.
Там дымится парное
По утрам молоко.
Там бос՝ые дороги
Под мычанье и гул
За лесные отроги
Убегают в июль.
ДЕРЕВЕНСКИЙ РАССВЕТ
Еще звёзды не все погасли.
Зори тихо за лесом спят.
Дремлет сумрак над старым пряслом
И над играми жеребят…
Спят натруженные дороги.
Спит деревня, устав от забот.
Полуночница-выпь в тревоге
Громко всхлипнет и обомрёт…
Пахнет клевером, спелой вишней.
Тишь рассветная хороша.
В час такой на озёрах слышно –
Карпы плещутся в камышах…
А петух и сквозь дрёму слышит –
Подступает зари огонь.
Встрепенётся, взлетит на крышу
И – растянет свою гармонь.
СЕНОСТАВ
Здравствуй, лето мое Падунское! –
Смех и песни под щебет птах –
Здесь раздолье лугов июньское!
Шаг упруг и широк размах.
Косы тонко над лугом тенькают.
Дали вызвонил сеностав.
Косари, как ватага Стенькина, –
В этом буйном разгуле трав…
Небо светится синим донышком,
Распогодилось – знай коси!
Сверху огненной птицей солнышко
Сторожит сеностав Руси.
МАЛИНОВЫЙ ЗАКАТ
Печаль земных утрат
И всё, что есть – под Богом…
В малиновый закат
Мне вспомнилось о многом…
В нём слышу звон цикад
И пенье птах над рожью.
Малиновый закат
Пронизан лёгкой дрожью…
Ему, как другу, рад –
И тем душа согрета.
Малиновый закат
Сул̀ит нам щедрость лета.
В СТРАДУ
Землякам-труженикам села Октябрьское
Вновь на селе забыли люди роздых:
С июльским зноем подошла страда.
На диких травах настоялся воздух,
И сеном пахнет в родниках вода…
И лишь в окошках свет зари забрезжит,
Шумнёт пастух – и только был таков.
А кто заспит, собаки тем набрешут,
Что мужики ушли до петухов…
А в полдень бабы, позахлопнув ставни,
Несут обед да пиво для косцов
И ловят взглядом в буйном разнотравье
С отцами увязавшихся мальцов…
А мужики поглощены работой,
Но жён своих узрев издалека,
Неторопливо, вроде с неохотой,
К ним подаются в тень березняк՝а.
…И, отобедав там с домашним пивом,
Глядят на жён уже повеселей.
Иной косец щипнёт свою шутливо,
А та ему: «Да ну вас, кобелей!»
И мужики, стряхнув с себя усталость,
Уйдут вершить зароды дотемна.
В деревне только н՝емощная старость
От жарких дел в страду отстранена…
Погаснет день. Осядут в травах тени.
Дохнёт прохладой сумрак от реки.
Речные ивы, замочив колени,
Уронят в воду пыльные платки.
…И мужики, уж з՝атемно шагая
Тропинкою меж зреющих овсов,
Несут устало дрёму Иван-чая
Да на руках уснувших сорванцов.
ЛЕСЯ
Задремало село в ночи.
День в заботах померк давно.
Даже в клубе гармонь молчит:
Нынче Фёдор устал, должн՝о…
Из седла не окинешь степь.
Хуторок тот и впрямь пропал.
Он всего-то на восемь стен
И полынью насквозь пропах.
Тридцать вёрст до него езды.
Мнут копыта седой ковыль.
Следом луч от степной звезды
Серебрит голубую пыль.
…Вот мигнул огонек в степи,
Свет в окошках всю ночь не мерк.
Это Леся моя не спит –
Обещал: «Прискачу в четверг…»
РОЖДЕНИЕ УТРА
Еще витают сны,
И люди спят покуда,
Рассветные часы
Рождают миру чудо…
Запели петухи
Свой гимн на всю округу.
Проснулись пастухи –
И жизнь пошла по кругу…
Во мгле еще заря,
Но мрак ночной редеет.
…И свет земной творя,
Господь о нас радеет.
Он шлёт свой первый луч
Сквозь дымную завесу,
Смахнул остатки туч,
Рассыпал трель по лесу…
Набрав лучей в горсти,
Посеребрил озёра.
Смотрю – не отвести
Восторженного взора…
На сердце благодать
От музыки и света.
…И я готов страдать,
Чтоб вновь увидеть это.
ГОРОЖАНКИ
В дни страды на празднике земном, –
Свято чтя её обычай древний, –
На току, заваленном зерном,
Горожанки трудятся в деревне…
Не привычен им крестьянский труд.
Тяжел՝ы шершавые лопаты.
Только от мозолей не ревут –
Уж такие русские девчата…
Соберутся в клубе вечерком.
День в степи погаснет за стогами.
Выйдет в пляс иная с пареньком, –
Брызнет дробь под звонким каблуком,
Дрогнут половицы под ногами…
Сколько страсти в танцем озорном?!
На Руси танцуют так издревле.
…На току, заваленном зерном,
Горожанки трудятся в деревне.
ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ ГАРМОНИСТА
Наш Степан гармонист загулял –
Золотой юбилей он справлял.
…Клуб закрыт, и закрыт сельсовет:
Все к Степану спешат на обед.
На столах разносолов не счесть.
Выпил чарку – и есть чем заесть…
Расплескалось веселье вокруг
От гармони, зовущей на круг.
Даже бабки – Степана родня, –
Подбоченясь, поют у плетня:
«Я младою задорной была,
Самой первой плясуньей слыла.
Выйду в пляс – крикну – шире края!
Ох, ты, х՝онька-мах՝онька* моя!»
...Трое суток село ходуном –
Пьют и пляшут – согреты вином
Праздник душу Степана объял,
Широко он, по-русски гулял –
У гармони осипли меха,
Женщин чуть не довёл до греха:
Каждой, словно подлил кипяток, –
Не смолкает лихой топоток.
Пыль столбом – и, как бубен, земля.
А Степан выдаёт кренделя!..
… Дед Егорий, Степана хваля,
Пел на дудке, народ веселя.
Сам приплясывал музыке в такт, –
Видно, раньше плясать был мастак:
Глянь, как ходит под дедом скамья!
"Ох, ты, х̀онька-мах̀онька моя!"
Даже эхо, в округе звеня,
Поохрипло за эти три дня.
... Покидая веселия круг,
Все остынут не враз и не вдруг:
Есть у праздников мера своя.
"Ох, ты, хонька-махонька моя!"
Хонька-махонька* – диалектное выражение в виде эмоционального выкрика, под который на Южном Урале исполняют плясовые песни или частушки
В АВГУСТЕ
Светлой памяти поэта, Ростислава Филиппова
Какое согласье в Природе –
Умиротворения дух?!
Недаром у нас в огороде
Расцвел в эту пору лопух…
Отшельник, отвергнутый всеми,
Познал он и тяпку, и плуг…
Но в августе гордое семя –
Лазоревым вспыхнуло вдруг.
И эту улыбку Природы
Случайно увидел поэт,
В заросшем углу огорода
Заметив лазоревый цвет.
И он восхитился растеньем, –
Хоть с виду лопух неказист,
Но нежное в бликах цветенье
Стихами просилось на лист…
И пасынок жизни суровой –
Земли горемычная соль –
Восславлен был праведным словом
За все его муки и боль.
МЕДОВЫЙ СПАС
Валерию Жукину
Вновь на пасеке, в беседке,
Нынче празднуют у нас.
На столе в цветной розетке
Свежий мёд…Медовый Спас.
Тут же — всякие закуски:
Грузди, лещ, мясной отвар.
И над всем царит по-русски —
Правит Тульский самовар.
Он попыхивает жаром —
Вьётся струйка над столом.
Русский дух у нас недаром
Крепок русским самоваром,
Банькой русской с жарким паром
Да медовым ремеслом.
…У гостей зарделись лица –
В них прибавилось страстей.
Пожурили всласть столицу.
Депутатов всех мастей…
И зашвыркали из блюдцев*,
Осенив себя перстом.
…В Спас Медовый да сольются
Души праведных с Христом!
Из блюдцев* – просторечное выражение, употребляемое в народной поэзии
МЫ ДАВНО У ДЕРЕВНИ В ДОЛГУ
Светлой памяти писателя Виктора Петровича Астафьева
Мы давно у деревни в долгу
Перед светлою памятью прадедов.
Белый город на том берегу
С детства жил в нас малиновым праздником...
Нас манили к себе города –
Их в рекламах веселые улицы...
Разве мы понимали тогда,
Что без нас деревенька ссутулится?
Запустеют поля за селом,
Речка высохнет, даль затуманится.
Отдадут деревеньку на слом –
Даже память о ней не останется!
…Боль гражданская ранит строку,
Совесть горькими учит уроками:
Сколько брошенных сёл на веку –
С их от горя ослепшими окнами?!
* * *
Веками слыл превыше ценностей
На поте выращенный хлеб.
…И всё же вирус праздной лености
Закрался в души и окреп…
И там, где сеяли озимые,
Цвела гречиха, зрела рожь, –
Теперь поля необозримые
Позаросли бурьяном сплошь.
…Ужель крестьянское радение,
Что к нам от прадедов дошло, –
Настигло общее затмение,
Порушив русское село?..
…Но память злой недуг тот вызнает –
Вернёт из обмороков нас.
На пашнях снова колос вызреет.
И слышим станет божий глас.
БЕРЕГ ДЕТСТВА
Памяти мамы
Где бы ни мотали нас года,
От судьбы нам никуда не деться.
Только будут в памяти всегда
Отчий край да островок из детства…
Там Емеля каждый год на май
«Говорящих» щук таскал из речки…
Там однажды на волшебной печке
Мы катались (так я звал трамвай).
Как над тем до слёз смеялась мать:
«Ты б, сынок, сравнил еще с верблюдом!
На виду у городского люда,
Чтоб трамвай да печкою назвать!»
…Детство, детство – голубой мираж!
До тебя никак не дотянуться.
Нет минутки даже оглянуться –
Всё бегом: то дача, то гараж…
Но однажды, память вороша,
Вдруг потянет к отчему порогу…
Может, хватит мыкаться, ей-Богу?
Вся и так уж в ссадинах душа.
ПАМЯТЬ СЕРДЦА
Свято чту я память о деревне:
Там с веселой пристанью река,
Храм на взгорке – каменный и древний, –
Устремлённый куполом в века.
Крест над ним связует души с Богом,
С горним светом, с верой в благодать.
Память это – связь с родным порогом,
С отчим домом, где отец и мать.
…Память наша – солнечное детство,
Будний труд и праздники семьи.
Это Русь, мне давшая в наследство
Родовые ценности свои.
